— Генри, милый, где ты был? — спросила Анжела; в голосе её слышалась такая ласка, на какую, как думал Даффи, не был способен ни один из сидящих за столом. — А я всё хотела, чтоб мы тебя дождались.

— Прости, старушка, — ответил Генри, — ты ведь знаешь, как это бывает. Надо было повидать одного человечка, думаю купить у него собаку.

Анжела вскрикнула. Комната погрузилась в молчание. Генри в своих грубых деревенских башмаках неуклюже затоптался на месте.

— Что я такого сказал?

После обеда Вик повёл Даффи в библиотеку. Пролом во французском окне был затянут обёрточной бумагой.

— Вот сюда закинули Рики, — объяснил Вик.

— Ничего себе, — как ни странно, происшествие произвело на Даффи впечатление.

Полицейские и бывшие полицейские настолько привыкали к преступлениям, что любое даже незначительное новшество воспринималось ими с энтузиазмом, а с таким Даффи ещё не приходилось сталкиваться.

— Большой был пёс, верно?

— Ну-у, — протянул Вик; казалось, он не знает, что сказать, — ну-у, пёс как пёс.

— Понял, — сказал Даффи, — он был какого-то особенного типа?

— Это называется породой, Даффи. Даже я это знаю. Нет, просто собака как собака. Курчавая шерсть, хвост.

— Четыре ноги? — спросил Даффи.

— Ну да. Обычный пёс с четырьмя лапами. Я не слишком-то хорошо разбираюсь в собаках.

Это последнее Вик мог бы и не говорить.

— А когда его сюда забросили, он был уже мёртв?

— По крайней мере, когда миссис Колин его нашла, он стопроцентно был мёртв. — Вик сделал паузу. — Вы ведь, наверное, не снимаете у собак отпечатки пальцев.

Даффи немного подумал.

— С тех, которые пропали, не снимаем.

— Ну вот.

— А когда приедут копперы?

— Копперы? Я не слишком-то бываю им рад.

— Да уж, помню, — Даффи улыбнулся. Хотел бы он знать, какие мошенничества числились за Виком в прошлом, и на что он был способен теперь. Неужели доход с прачечных, похоронных бюро и салонов видеопроката столь велик, что их владелец может позволить себе такие хоромы? Нет ли у Вика других, скрытых источников дохода?

— Да и как бы то ни было, теперь, когда Рики исчез, они только зря время потеряют, если сюда прокатятся, а тем более ещё в воскресенье. Я думал… я просто подумал, что…

— …спящую собаку будить не стоит?

— В общем, да, — Вик хмыкнул. — Приятно беседовать с человеком, который всё схватывает с полуслова.

— А вот этиявно родом не из нашенских кварталов, — проговорил Даффи, кивнув в направлении столовой.

— Да, но они, в основном, приятели Белинды. Раз уж ты живёшь в большом доме, ты должен знаться с людьми, которые живут в таких домах. И они не так плохи, как ты думаешь. Порой слишком уж много шумят, но ведь они же молоды.

— Просто не люблю шикарную, снобскую публику.

— Не все они такие уж шикарные.

— Всё шикарнее, чем я, — угрюмо настаивал Даффи.

— Обычное дело, когда знакомишься с новым человеком. — Теперь уже хмыкнул Даффи. — Взять хотя бы Дамиана. Он сын обычного приходского священника, смышлёный мальчик, учился где-то в колледже, сумел затесаться в фешенебельное общество. Дамиан — не особенно шикарное имя.

— Всё лучше, чем Вик.

— Да, но это ведь Англия, Даффи, и не та, что прежде. Ты знаком с Виком, который может свести тебя с Дамианом, а уж через Дамиана можно познакомиться с каким-нибудь Хьюго. Классы и прочая такая чушь — с этим покончено. Важно не где ты родился, а что ты из себя представляешь. Вот, например, мы с Белиндой. Когда я был молодой, ты помнишь — нет, ты не можешь помнить, ты тогда ещё пешком под стол ходил — так вот, когда я был молодой, были такие серебряные трёхпенсовики…

— Слыхал, — сказал Даффи.

— Их обычно клали в рождественский пудинг. Прятали, а потом делали маленькую отметинку на том месте, куда сунули монетку, чтобы, когда пудинг будут резать, этот кусок достался детям. У нас таких трёхпенсовиков не было. Вместо этого отец заворачивал в фольгу медный грошик. И мы получали грошики, и может, ещё травились при этом. И вот я живу в таком доме. Такова Англия, — и, захлёбываясь от благодарного патриотизма, Вик разразился явно заранее приготовленной речью. — Да, мой друг, такова Англия. А посмотри на Белинду. Такого в прошлые годы просто не могло быть. Ты знаешь, как я люблю её, но в прежние времена такого с ней быть не могло. Ей никогда не простили бы, что она фотографировалась голая. Сейчас против этого уже никто ничего не имеет против. Она ездит охотиться с людьми, которые пятьдесят, нет, двадцать лет назад не дали бы ей подержать свою лошадь. Такова Англия, и, чёрт побери, в ней чертовски много хорошего.

— Может, мне бы больше нравилась шикарная публика, если б у меня был такой вот дом, — сказал Даффи.

— Не злись, сынок, побереги печень. Дом — хороший пример. Знаешь, у кого я его купил? Помнишь «Отморозков»?

Даффи кивнул. «Отморозки» были знамениты какое-то недолгое время в начале шестидесятых, и у них было три-четыре хита в первой десятке; возглавлять её они никогда не возглавляли, но обрели поклонников, которые ещё несколько лет их не забывали. Не так хороши, как «Холлиз» или «Тремолоуз», но…

— Помнишь того, кто играл на синтезаторе?

Даффи смутно помнил вертлявого недомерка с пёсьей ухмылкой, на заду у которого всегда торчало страусиное перо.

— Иззи Данн? Помнишь? Вот у него я этот дом и купил. Ты только подумай, такие дома, как этот, покупают такие люди, как мы! — Вик сделал паузу и слегка подправил фразу. — Ну, или, скажем, такие, как я, — феодал в первом поколении. После Иззи здесь многое пришлось менять. Он был параноиком и не выносил, чтобы люди видели, как он ест, поэтому велел заколотить досками галерею в столовой, кроме того, устроил себе студию в зале для сквоша, вставил зеркальные окна и даже попытался разводить в пруду пираний. Но испоганить усадьбу ему не удалось. Ко мне сюда приезжают туристы, глазеют на меня, будто я поместный лорд, а на лицах написано: видно, эти Кроутеры живут здесь уже не одно столетие, — Вик хохотнул.

— Кстати, — сказал Даффи, — те шары у въезда в твоё поместье. Что за хорёк на них сидит?

— Даффи, Даффи, ну куда тебе жить в таком доме! Это не хорёк, дуралей, это саламандра.

— Это что, разновидность хорька? От него кусочки откололись.

— Это потрёпанная жизнью саламандра, Даффи. Похоже, будто она там тысячу лет сидит, верно? Открою тебе маленький секрет. Их уже продают такими вот специально состаренными. Ну, как специально вытертые джинсы, понимаешь? Покупателю меньше заботы, верно? У них там есть всё: медведи, пеликаны, — выбирай, что душа пожелает.

— А почему ты выбрал саламандру?

Вик хитро глянул на него.

— Ну, по правде говоря, я, когда эту тварь увидел, и не знал, что это саламандра. Я думал, это какая-то ящерица или что-то в этом роде, ну и говорю парню в магазине: «А это что за ящерица?» Он сказал, что это саламандра, и что в прежние времена люди верили, будто саламандра — животное особенное, будто она может пройти через огонь и не сгореть. И тогда я сказал себе: эта саламандра — она как старина Вик. Он тоже прошёл через огонь и остался цел — постучим по дереву — пока, по крайней мере, цел. Ну вот, мы и завели себе саламандру.

— А почему только на одном шаре? Что с другой? Отвалилась?

— Нет, другой и не было. Полагается только одна. Это называется геральдикой, или как там её, — туманно пояснил Вик.

Во время разговора Даффи осматривал комнату и вспоминал, как три года назад устанавливал здесь сигнализацию. Извинившись, он отправился посмотреть блок управления, замаскированный в стене хозяйской спальни. По дороге он увидел, как миссис Колин, пытается вытащить Никки гулять. Никки лягалась. Вернулся он раздражённым. Прикрыл дверь библиотеки. Тоже мне воскресенье; чёртова морока.

— Мы ведь всё это с тобой обсудили, Вик. Двери, окна, контактные датчики. Мы решили не ставить сигнализацию на окна, потому что достаточно одного сильного порыва ветра — и вся система сработает. Мы тогда договорились, что поставим сигнализацию на двери и установим под окнами нижнего этажа датчики давления. Только под окна библиотеки ты не хотел их устанавливать, потому как комната маленькая, кому-нибудь могло прийти в голову остаться здесь допоздна, и ты не хотел, чтобы всё к чёрту взорвалось, когда вы будете мирно лежать в постелях. Так что само окно мы не трогали. Но если б кто-нибудь попытался в него забраться, тут бы такое началось!