— Когда вы так спрашиваете, я не боюсь.

— Бояться вам нечего.

— Я думала, что вы будете говорить про того… Ну… который приехал на машине…

— Нет. Он меня совершенно не интересует. Вы его видели?

Она посматривает на меня искоса из-под полуприкрытых век.

— Видела.

— Разговаривали с ним?

— Да. Один раз.

— О чем?

Труда Фрич некоторое время молчит, отодвигает сумку, но ровно настолько, чтобы снова можно было в последний момент прижать ее к груди.

— Он вас спрашивал о чем-либо?

— Да.

— О чем?

— О той комнате… Но я, я… Только вы мне поверьте, правда… Я в самом деле не хотела туда идти. Пани Ласак не согласилась, не хотела ни за что на свете, и отец велел мне отнести туда ужин. Пан Бакула тогда не выходил из своей комнаты, а то бы ни за что на свете… Я туда никогда не хожу. Никогда!

— О какой комнате вы говорите, панна Фрич?

— Но ведь вы же знаете! Ну, та самая, где стулья.

Я смотрю на девушку очень внимательно. Мало сказать, что она испугана. Она сейчас похожа на загнанного мокрого зайчонка.

— Панна Фрич, что нужно было приезжему в той комнате со стульями?

— Не знаю. — Труда Фрич втягивает голову в плечи.

— Что ему было нужно в той комнате, панна Фрич?

— Я не знаю… В самом деле не знаю… Может, ему кто сказал, что тот всегда там сидел за столом?

— Панна Фрич, вы отвечаете не очень-то ясно. Может, будет лучше, если мы снова вернемся к вопросу о танцах в Голчевицах?

— Нет. Я говорю понятно. Говорю то, что знаю.

— Ну, так кто сидел за столом и чего хотел этот человек, который приехал на машине и которого вы проводили в комнату со стульями? Где эта комната?

Труда Фрич поднимает голову и указывает рукой на огромную хрустальную люстру. Потом испуганно вскрикивает и закрывает глаза.

В левом крыле замка зажигается и гаснет свет.

— Панна Фрич! — кричу я и хватаю ее за плечи.

— Нет! Нет! Я не хочу, не хочу, не хочу!.. Ничего не скажу, ничего!..

Когда Труда Фрич зарывается головой в обивку кресла, я осторожно приоткрываю сумку и заглядываю внутрь. В ней лежат какие-то смятые тряпки, завернутые в газету, по-видимому, что-то из одежды.

— Вы видели? — слышу я вдруг голос Труды Фрич.

— Люстру? — спрашиваю холодно.

— Да. Это там, — отвечает девушка.

— Та комната со стульями?

— Да.

— А что в ней находится? Только стулья?

— Там столовая. Длинный стол и стулья. Две картины со сражениями. Больше ничего. Да, еще буфет.

— Кто там бывает? Вы сказали, что кто-то сидит за столом. Кто?

— Не знаю.

— То есть как это вы не знаете? Вы же живете в этом замке и далее родились здесь…

— Не знаю. В замке живет только отец пани Ласак, потому что она выписалась из кооператива в Голчевицах, и пан доктор Бакула.

— Ну, а тот тип? Вы его видели?

— О да, — горячо отзывается девушка. — Видела. Два раза. Один раз, когда еще была совсем маленькой. В шестом… Нет, когда училась в пятом классе. Вы знаете, мне отец велел там стереть пыль, потому что ждали какую-то экскурсию, нет, это, наверное, были отдыхающие с курорта… Уже точно не помню… И он там был.

— Кто?

— Не знаю. Просто был. Он там всегда сидит. Всегда.

— А второй раз, панна Фрич?

Девушка пристально всматривается в пасть камина, долго молчит, и я вынужден переспросить еще раз.

— Тогда… В пятницу ночью.

— В пятницу ночью? Когда умер тот человек, что приехал на машине?

— Он не умер, — отвечает совершенно равнодушно Труда Фрич и медленно выпрямляется в кресле. — Его убили.

— Помилуйте, что вы говорите, панна Фрич! Убили? Кто его убил?

— Я его убила.

Девушка медленно опускает голову на высокий подлокотник кресла и неподвижным взглядом смотрит мне прямо в глаза, смотрит долго и пристально, пока наконец до меня не доходит, что она без сознания.

Присутствовали: шеф следственной группы; И. Домбал, поручик; С. Куницки, эксперт судебной медицины.

Шеф: Открываю совещание. Поручик Домбал доложит о предварительных результатах расследования. Затем предлагаю перекусить и послушать доктора Куницкого. Согласны? Хорошо. Поручик Домбал, прошу вас. Только еще одна просьба: без гипотез и спекулятивных измышлений, чтобы не создавать путаницы.

Поручик Домбал: А здесь холодно. Может, затопить? Ах да, верно, мы еще не осматривали камин. Обыск в этой комнате надо будет сделать сразу после совещания. Итак, начинаю. Оперативный отдел Главной комендатуры милиции в Варшаве получил донесение о случившемся утром в пять тридцать две. Позвонил гражданин Марек Бакула, хранитель замка в Колбаче, и сообщил следующее. В пятницу, примерно в двадцать два часа погиб в результате несчастного случая гражданин Федеративной Республики Германии некий Арним фон Кольбатц, по профессии журналист, который прибыл в Колбач из Варшавы в четверг утром на собственной машине марки «опель-рекорд». Смерть наступила, как сообщил хранитель, в отсутствие проживающих в замке, в комнате на первом этаже. Доктор Бакула уведомил об этом милицию. Почему столичную, а не повятовую или, скажем, воеводскую, я не понимаю. Кольбатц умер как раз в этой комнате, в которой мы сейчас находимся. Так я, по крайней мере, считаю, поскольку Бакула заявил, что в той комнате камин и…

Шеф: Не увлекайтесь мелочами. По порядку. Причина смерти? В котором часу звонил Бакула? Факты, только факты, поручик Домбал. Для предположений у нас еще достаточно времени. Бакула звонил в пять тридцать две утра? Хорошо.

Поручик Домбал: Прошу прощения. Значит, дальше… Выезд следственной группы под руководством гражданина капитана состоялся в восемь десять утра. Прибытие в Колбач: восемнадцать ноль-ноль. Еще до выезда группы в Варшаве удалсь установить следующее. Гражданин Федеративной Республики Германии Арним фон Кольбатц прибыл в Польшу от имени западнонемецкой ежедневной газеты «Нойе виртшафт цайтунг», сокращенно — «НВЦ», имея намерение написать цикл очерков о польской экономике. Арним фон Кольбатц пересек границу в Слюбицах во вторник утром в… в… Минутку, где это у меня? Ага, есть. В семь пятьдесят, как отмечено в таможенном протоколе. В Варшаве зарегистрировался в «Гранд-отеле» в девятнадцать часов в тот же день…

Д-р Куницки: …а в четверг утром был в Колбаче? Что-то уж очень ему не терпелось…

Шеф: Я просил без замечаний. У нас еще будет для них время.

Д-р Куницки: Извините.

Поручик Домбал: Значит, дальше… Арним фон Кольбатц тридцать три года, холост, проживает во Франкфурте-на-Майне улица Канта, двадцать семь, паспорт номер три-три-ноль-семь-восемь-четыре. Эти данные взяты у нас, в отделе регистрации иностранцев. В Колбаче установили следующее. Замок находится под охраной отдела памятников старины министерства культуры и искусства. Расположен на полпути из Свиноуйсте в Гданьск, в тысяче двухстах метрах от приморского шоссе, и трехстах или двухстах метрах от берега моря. До пятьдесят шестого года здесь размещалась пограничная застава, потом замок передали министерству. В замке проживают: хранитель, сотрудник Института средневекового искусства, доктор искусствоведения Марек Бакула, сорока одного года, постоянно прописан в Кракове; Герман Фрич, выполняющий административно-хозяйственные функции, шестидесяти пяти лет, немец, польский гражданин. Живет здесь с дочерью, Трудой Фрич, восемнадцати лет, студенткой зоотехникума. Девушка обычно приезжает в Колбач на субботу и воскресенье, сейчас у нее зимние и каникулы. Наконец, последняя особа — Аполония Ласак, шестидесяти лет, кухарка и уборщица, живет в замке только год, раньше была членом сельскохозяйственного кооператива в Голчевицах, которые находятся в четырех километрах от Колбача. Более подробные данные об этих людях можно будет взять завтра утром в местном народном Совете. Кто-нибудь подъедет туда пораньше, хорошо? Значит, дальше… Труп. Трупа мы сразу не нашли. В соответствии с информацией, полученной нами от хранителя замка доктора Бакулы, покойник был похоронен сразу же после смерти. Останки закопал доктор Бакула с помощью Германа Фрича. Доктор Бакула показал нам место, где находилась могила. По поручению доктора Куницкого мы произвели эксгумацию и подробный осмотр…