Однако, быстро перелистав страницы, пограничник вернул ей документы, пожелав счастливого пути.

Рут села в кресло и пристегнула ремни, в то время как Хэнк направился в кабину пилота. Спустя пять минут она услышала по переговорному устройству его голос:

— Сядь поудобнее, дорогая. Самолет готов к вылету.

Через полчаса полета Хэнк вернулся в салон. Расстегнув ремень, он осторожно взял в свои ладони руки Рут.

— Ты прекрасна как лунный цветок, — сказал он, зарываясь лицом в ее волосы. — Я все еще ощущаю исходящий от тебя аромат лепестков роз.

Хэнк пригасил свет и включил тихую музыку. Они стали танцевать, и у Рут сразу же проснулось желание. Оба молчали, и постепенно на нее нахлынули воспоминания. Однако они не были конкретными: вся прожитая до сегодняшнего дня жизнь казалась ей какой-то далекой и невозвратной. Рут попыталась думать об Остине, но и он всплывал в ее сознании едва различимо.

Они еще долго танцевали, пока наконец Хэнк не взял ее за руку и не повел в спальню. Если в первый раз они занимались любовью с неистовством изголодавшихся, то теперь оба удовлетворяли свою страсть без излишней спешки.

Наконец Хэнк позволил ей забыться в глубоком сне…

Рут проснулась от легкого толчка. Самолет катился по посадочной полосе. Хэнк застегивал рубашку.

— Где мы? — Рут натянула на себя простыню, хотя и сознавала, как смешно стараться скрыть наготу после всего, что произошло между ними.

— Лагос, столица Нигерии, — сообщил Хэнк. — Мы не собираемся здесь задерживаться. Заправимся, сменим пилота и сразу же продолжим полет.

Рут вспомнила, как она отдавалась этому мужчине, безропотно принимая по его просьбе любые позы, и лицо ее залила краска стыда. Она попыталась встать с кровати, запуталась в простыне и, наверное, упала бы, но Хэнк вовремя поддержал ее.

— В другой раз и не пытайся прикрывать свою наготу. Она ослепительно прекрасна. Не лишай меня удовольствия наслаждаться ею.

С огромным удовольствием Рут погрузилась в большую ванну, уже сам факт наличия которой в самолете не мог не поразить воображение. Пискнув, переговорное устройство сообщило о том, что получено разрешение на взлет, и Рут невольно ухватилась за края ванны. Все то время, пока самолет набирал высоту, она крепло держалась, хотя и понимала, что особой необходимости в этом не было.

— Надо было приделать к этой штуке страховочные ремни, — проворчала она после того, как несколько хлопьев пены упали на пол.

Из переговорного устройства послышались смех Хэнка и хмыканье пилота.

— Когда выйдешь из ванны, нажми белую кнопку на панели, дорогая, — услышала она уже ставший таким родным голос.

Покраснев от смущения, как будто по внутренней связи можно было не только слышать, но и видеть, Рут встала, закуталась в банную простыню и только после этого сделала те несколько шагов, которые отделяли ее от панели с белой кнопкой.

Одевшись и приведя в порядок голову, Рут убрала постель. Розовые лепестки таинственно исчезли, но их аромат все еще витал в воздухе.

Она прошла в салон и села у иллюминатора. Внизу на фоне ярко-голубого океана проплывали похожие на пучки ваты белые облака.

Вскоре появился Хэнк с подносом в руках, на котором была огромная тарелка с фруктовым салатом, круассаны и чашечки с кофе.

С благодарностью приняв еду, Рут решилась спросить:

— Неужели в кабине пилота слышно, что происходит во всех помещениях, или все-таки только то, что говорится в ванной комнате?

Хэнк усмехнулся и сел в кресло напротив. Хотя на нем были джинсы и легкая желтая спортивная рубашка, он выглядел достаточно элегантным, чтобы хоть сейчас отправиться в самое роскошное казино Монако.

— Не волнуйся, любимая. Переговорное устройство в ванной комнате оказалось включенным случайно.

Рут отправила в рот сочный кусочек свежего ананаса и задумчиво посмотрела в иллюминатор.

— О чем ты думаешь? — мягко спросил Хэнк.

— Жду, когда заговорит моя совесть и проснется чувство вины за свое поведение, — со вздохом призналась она.

Хэнк взял с подноса ягоду клубники и слегка коснулся ею губ Рут. Она приоткрыла их, чтобы принять угощение, почувствовав при этом дрожь в коленках от овладевшего ею возбуждения.

— За что ты себя винишь? — внимательно посмотрев на нее, спросил Хэнк.

Как только вернусь, надо будет сразу поговорить с Джиной, думала тем временем Рут. Что со мной происходит? Мужчина всего лишь кладет мне в рот клубнику, а меня бросает в жар и рождается безрассудное желание.

— Я знаю, что мы не делаем ничего плохого, — отозвалась она наконец.

— Так в чем же тогда дело? — удивленно поднял брови Хэнк.

— Я никогда не ложилась в постель ни с кем кроме мужа, — призналась Рут. — Вот и удивляюсь, что сейчас не чувствую ни малейшего смущения. Странно, но кажется, во мне проснулась искательница приключений. Я не хочу больше оставаться только заботливой матерью и безутешной вдовой.

— Кажется или на самом деле? — потребовал уточнения Хэнк.

— Остин был замечательным мужем, — пожевав виноградину, продолжила Рут. — И, Бог тому свидетель, я любила его. Но с ним я чувствовала себя женой и матерью наших детей, не больше. — Она хотела рассказать о том, как ей является дух умершего, но боялась, что Хэнк примет ее за безумную.

— Да? — неопределенно хмыкнул Хэнк.

— Когда тебе надоест заниматься бизнесом, ты вполне сможешь стать психотерапевтом, — засмеялась Рут. — Просто удивительно, как у тебя хватает терпения слушать мои глупости.

Хэнк молча взял еще одну ягоду и положил ей в рот. Рут почему-то решила, что это прелюдия к любви, но Хэнк слегка разочаровал ее, предложив:

— Не хотела бы ты попробовать научиться управлять самолетом?

Удивившись, женщина уже собралась отрицательно покачать головой, но вместо этого почему-то сказала:

— Да.

Они прошли в кабину пилота, где Хэнк усадил ее за второй штурвал и надел наушники. Пилот уступил Хэнку свое место и ушел в салон.

В течение следующего часа Хэнк объяснял Рут назначение каждого из многочисленных приборов, от обилия которых у нее рябило в глазах. Потом заставил ее взять штурвал, и Рут с удивлением ощутила, как легко подчиняется ее воле сложная машина, и это преисполнило ее чувством гордости. Впрочем, очень скоро от огромного напряжения Рут страшно устала и, извинившись, вернулась в салон, предоставив мужчинам управление самолетом.

Через некоторое время она увидела, как Хэнк отнес поднос с едой пилоту, а потом принес тарелки с рисом и овощами для них.

За едой они почти не разговаривали, думая каждый о своем. Когда обед закончился, Хэнк сразу же ушел в кабину, а Рут, чувствуя угрызения совести по поводу того, что Хэнку пришлось обслуживать всех, решила хотя бы вымыть посуду.

Покончив с хозяйственными хлопотами, она устроилась в кресле с книгой.

Они приземлились в Йоханнесбурге, но очень скоро полет продолжился. Их путь лежал на восток. Три часа спустя Рут, покачиваясь, вышла из самолета. Первое, что она увидела и чему страшно удивилась, был большой яркий попугай, каких в Америке можно увидеть только в зоопарке или специальных магазинах. Здесь он летал на свободе и чувствовал себя как дома. Впрочем, подумала Рут, Африка и есть его дом.

Жгуче-синие воды Индийского океана, ослепительно-белый песок пляжей и видневшееся вдали сооружение, напоминающее старинный замок, — все это воспринималось как что-то нереальное.

— Где мы? — совершенно обессиленная бурным проявлением чувств, Рут едва выговаривала слова.

— В раю, — засмеялся Хэнк, целуя ее в губы. — Я называю этот уголок Эдемом.

На краю посадочной полосы их ждал джип. Привычным движением Хэнк забросил чемоданы на заднее сиденье и помог Рут усесться поудобнее.

Когда они подъехали к дому, у фонтана их встретили радостным лаем две огромные собаки. Потрепав их загривки, Хэнк привел солидных псов в щенячий восторг.