Пятнадцать минут спустя Юдит задала себе тот же вопрос. Она уже еле сдерживала себя и посматривала на часы. Наконец резко поднялась, засунула блокнот и диктофон обратно в сумку. Затем пришла очередь надеть пальто. Это просто смехотворно! Интервью, можно считать, уже сделано. Больше нечего болтаться здесь, ожидая, когда Мартин соблаговолит появиться.

— Что за шутки! — завопила она, дергая за массивную медную ручку двери. Господи, какая нелепость! Она оказалась запертой. — Мартин! — еще громче закричала она, не отпуская ручку и едва сдерживаясь, чтобы не начать колотить по двери. — Мартин, открой дверь, не то я криками переполошу весь дом.

Ничего себе! Гробовая тишина.

— Ах ты, подонок! — прошипела она. Теперь понятно, зачем он унес телефон. Итак, Мартин решил сделать ее своей заложницей и, понимая, что как только она осознает это, то начнет звонить, все предусмотрел заранее!

Юдит метнулась через всю комнату к окнам и резким движением раздвинула тяжелые, расшитые золотом шторы. Пушистые снежинки залепили стекло, образовав неровное кружево. Издалека донесся звук работающего мотора автомобиля. Пытаясь разглядеть что-нибудь через жемчужную пелену, Юдит прижалась носом к стеклу и крикнула:

— Дастин! Дастин!

Неужели он не слышал ее криков? Но слуга как ни в чем не бывало положил в багажник большие сумки и чемодан. Потом он помог какой-то женщине сесть на переднее сиденье. Боже, они собираются уезжать! Юдит кричала во весь голос и колотила ладонями по небьющемуся толстому стеклу — но все тщетно.

Плача от досады, Юдит продолжала бить кулаками по стеклам, пока задние огни машины не растворились в белесой мгле. Потом она нанесла еще несколько финальных ударов — от злости.

— Ну, Мартин Шервуд! Ты заплатишь за это!

Вытирая слезы со щек тыльной стороной ладоней, Юдит вытащила диктофон, откашлявшись, включила запись и, продиктовав четким и громким голосом число и время, продолжила:

— Меня сделал пленницей в Маунт-коттедже Мартин Шервуд, который запер меня здесь, лишив связи с окружающим миром. Слуги уехали. Боюсь, мы остались одни в доме. На дворе метет пурга. Мартин хочет причинить мне зло. Но я намерена записывать все, что произойдет здесь.

Перед тем, как отключить диктофон, она добавила обреченно, но твердо:

— И я сумею использовать эту запись, Мартин Шервуд, потому что тоже могу играть в эту игру.

Юдит высунула язык и показала нос невидимому злодею, чувствуя себя, как обиженный ребенок, который хочет показать, что он уже взрослый и может постоять за себя.

Пленница включила телевизор, уютно устроилась в кресле у камина и дала себе слово сделать вид, что ничего не произошло, когда Мартин явится сюда, чтобы выпустить ее на волю.

Плевать, даже если он продержит ее здесь всю зиму. Чем дольше заточение, тем длиннее очерк! Всемирная сенсация? Вот она, у нее в руках. Что это — похищение, акт терроризма, насилие над личностью или все вместе? Как ни называй — это преступление, и Мартин, безусловно, просто подлец. Он еще раскается, что осмелился на такое!

К девяти часам гнев Юдит остыл, она не знала, куда деваться от скуки и беспокойства. Она проголодалась, огонь постепенно затухал, уголь кончился. За окнами по-прежнему бушевала метель, застилая небо и землю серым покровом.

А что, если с Мартином что-то случилось и он не сможет выпустить ее? Как помочь ему, если он, например, лежит со сломанной ногой? Хотя что ей беспокоиться о нем, когда этот человек даже не подумал, жива ли она еще!

Юдит чуть не подпрыгнула, услышав поворот ключа в замке, но еще уютнее свернулась калачиком на софе и притворилась, что заснула, а в нужный момент потянулась и зевнула.

— О, кажется, меня сморило, — сонным голосом сказала она, положив стройные ноги на спинку кушетки.

— Превосходно. Надеюсь, ты как следует вздремнула, потому что нам предстоит долгая ночь. Шампанского?

Мартин поставил на небольшой столик рядом с ней два хрустальных бокала и наполнил их до краев. Пахнуло острым морозным ароматом «Моэ э Шандон».

— Французское? Что за праздник? Марти исполнилось пять лет?

Он усмехнулся.

Юдит взяла бокал из его рук, но решила лишь пригубить его. Вскоре ей предстоит обратный путь в гостиницу. Мартин не закрыл дверь, и когда придет время, она рванется к выходу.

Разумеется, интервью с ним окажется не столь длинным, но материала достаточно на шикарный репортаж: «Несмотря на метель, отважная девушка-репортер вырывается из рук безумца. Мартин Шервуд сошел с ума! Читайте ее захватывающий рассказ!»

— Выпьем за долгую ночь, которая нам предстоит. Однако только от тебя зависит, станет ли она мукой или радостью.

Мартин поднес бокал к ее бокалу и затем осушил его. Юдит только пригубила свой.

— А смысл?

— Смысл? «Мужчина и женщина оказались пленниками метели в загородной резиденции» — так пишут в бульварных газетах? И дальше: «Всепоглощающая страсть смела барьеры времени и вины». Ну а результат налицо, — с самодовольным смешком добавил Мартин.

— Нет, не то. Скорее: «Финансовый магнат обезумел от страсти». Текст: «Воротила бизнеса, потеряв рассудок, решил, что его бывшая любовница настолько наивна, что уступит его диким притязаниям и по старой памяти вновь отдастся его вожделению».

Мартин снова усмехнулся.

— Не обязательно упоминать о том, что давно прошло, мой милый репортер. Лучше отправиться в новое плавание. Мы оба изменились, даже по сравнению с прошлым годом.

Юдит улыбнулась в ответ.

— Я стала старше и умнее, не то что ты.

— Я стал старше и злее.

— Заметно.

— Еще шампанского? — Мартин завлекающе помахал черной бутылкой с золотой этикеткой.

— Не отказалась бы, если бы всерьез воспринимала твои намеки, Мартин, — отрезала она. — Но ты зря стараешься. Не собираюсь спать с тобой ни на трезвую, ни на пьяную голову.

— Когда-то ты не отличалась такой разборчивостью, — парировал он, напомнив ей, как однажды, в момент безудержного веселья они изрядно перебрали и, смеясь и дурачась, раздели друг друга, облили себя шампанским и предались страсти прямо на ковре у пылающего камина.

Юдит выдержала его взгляд не дрогнув и сделала вид, что не помнит. Он отвернулся и подошел поближе к камину.

Ее глаза увлажнились. К счастью, он стоял спиной, а затем взял чугунную кочергу викторианских времен и вышел. Юдит так любила его тогда и не сомневалась, что он разделяет ее страсть. Мартин вел себя, как будто действительно не мог дня прожить без нее. Во всяком случае, в ее представлении всегда оставался страстным и неутомимым любовником. Но как это следовало понимать: как похоть в красивой упаковке или действительно глубокое чувство?

Одно можно сказать уверенно — ничего лучше у Юдит не случалось ни до, ни после Мартина.

Неожиданно для нее самой глаза высохли и заблестели. Она вся встрепенулась и поняла, что сейчас сделает! Нужно уходить, причем немедленно, ибо если он еще немного продолжит давить на психику, то она просто не выдержит.

Не теряя ни секунды, Юдит схватила сумку и накинула пальто, успев лишь быстро сказать время в микрофон и добавить, как именно она собирается убежать — через гостиную, — затем проскользнуть в парадную дверь и успеть запрыгнуть в машину.

Мороз обжег ее легкие, перехватил дыхание, так что она чуть не задохнулась. С тех пор как она здесь, здорово похолодало. К счастью, метель прекратилась, но машину всю замело. Юдит попыталась смести толстый слой снега с ветрового стекла своей модной сумочкой и дернула за ручку двери. Замок промерз, и она потеряла несколько секунд. Наконец, плюхнувшись на ледяное сиденье своего «шевроле», дрожа от холода и страха, она обнаружила, что никак не может завести мотор. О Боже, мысленно простонала она, что еще за вой доносится из-под капота?

Внезапно дверца распахнулась, и ее грубо вытащили за шиворот. Высокие каблуки прочертили зигзаг на ледяной корке, и она чуть не упала, но очутилась в объятиях Мартина, и через минуту ее бережно, но решительно внесли в дом.