Аманда недоверчиво посмотрела на Пирса.

– А как же ваши пятеро племянников и племянниц?

– Я предпочитаю гулять с ними в парке. Они большие непоседы.

Он улыбнулся Аманде одной из своих самых обворожительных улыбок, которой пользовался обычно, чтобы обезоружить людей, не настроенных с ним разговаривать. Улыбка требовалась для того, чтобы внушить им доверие. Но Аманда осталась к ней равнодушна. Что ж, эта женщина бросала ему вызов.

– Дорогая Мэнди, я прислал вам сегодня утром целую бутылку шампанского. Неужели в вашем сердце янки не найдется жалости ровно настолько, чтобы подать мне стакан воды?

На секунду Аманда застыла на месте, а потом с тяжелым вздохом сделала шаг назад. Ей вдруг очень захотелось впустить Пирса в дом. Может быть, это было просто праздное любопытство или же в ней заговорила авантюрная жилка, которая сидит в каждом человеке, заставляя людей время от времени перебегать дорогу перед близко идущим транспортом или прыгать с крыши.

Аманда закрыла за собой дверь.

– Для репортера вы не слишком последовательно придерживаетесь фактов. Я родом из Калифорнии, так что меня вряд ли можно считать янки.

Засунув руки в карманы, Пирс прошелся по прихожей, оглядываясь вокруг. Очень мило. Простенько, но элегантно.

– Я сам из Джорджии, – сказал Пирс, следуя за Амандой в кухню. – Поэтому для меня жители других штатов – янки.

Аманда достала с полки стакан и включила кран с холодной водой. Она не собиралась поддерживать с Пирсом разговор. Пусть пьет и уходит.

– Что ж, если я напою вас водой, надеюсь, вы уйдете?

– Попей и уходи? Южные джентльмены никогда не ведут себя столь негалантно, Мэнди.

– Видимо, вас обучили не всем правилам южных джентльменов. Вот. – Аманда сунула ему в руки стакан с водой.

Пирс сжал стакан поверх ее пальцев.

– Мы что – собираемся пить вместе? Лично я нет. Хотелось бы получить обратно свою руку, – возмутилась она.

– Ах, извините, – шутливо произнес Пирс.

Дистанцию. Надо сохранять дистанцию. Отвернувшись от Пирса, Аманда стала разбирать покупки, стараясь делать это как можно медленнее, чтобы Пирс понял, что она занята и ему пора уходить. Она засовывала коробки в шкаф и пакеты в морозилку, стараясь не думать о том, что Пирс стоит за спиной и молча наблюдает за ней. Но это было все равно, что стараться не замечать огонь, горящий у тебя под ногами.

Пирс привалился к кухонному столу.

– Знаете ли, – сказал он, изучая содержимое своего стакана. – Мне кажется, шампанское гораздо вкуснее воды.

Аманда знала, что он пытается разозлить ее, чтобы потешить свое самолюбие тем, что сумел вывести ее из себя. Она резко захлопнула дверцу холодильника.

– Возможно, но я не пью средь бела дня. – Сложив пакеты, она засунула их в ящик. – Слишком рано. А вам что – больше нечего делать?

Пирс заметил между глаз Аманды вертикальную морщинку.

– Не могу ничего придумать. В студию мне сегодня к десяти тридцати вечера. И никаких неотложных дел, требующих расследования.

Аманда пожалела, что вообще открыла дверь в ответ на его звонки.

– Откуда вы знаете? – Аманда жестом указала Пирсу в сторону входной двери. – Вы здесь, а ваш телефон дома.

– Никогда не слышали о пейджере? – сняв его с пояса, Пирс повертел прибором перед носом Аманды.

Она удивленно посмотрела на маленький черный предмет.

– Никогда бы не подумала, что вы этим пользуетесь.

В самом деле, пейджером обычно пользовались люди ответственные и спокойные, что никак не вязалось со сложившимся в ее сознании образом Пирса Александра.

– Вы еще многого обо мне не знаете. – Он сделал шаг в сторону Аманды, которой тут же стало не по себе. Пирс запустил пальцы в волосы Аманды и стал смотреть как зачарованный на жилку, бьющуюся на ее шее. – Я – многосторонняя личность, Мэнди.

Аманда ненавидела себя за проявленную слабость. Наверное, именно этого он и ожидал.

– Многосторонняя или многоликая? – уточнила она, делая шаг назад.

Что-то сверкнуло в ее глазах, и Пирс поразился их настороженному выражению.

– Кто так напугал вас, Мэнди? – спросил он.

– Вы.

Но Пирс знал, что это не так.

– О, нет. Кто-то справился с этой работой еще до того, как я появился на горизонте.

Аманда не хотела рассказывать ему об этом. По крайней мере, сейчас.

– Вы и сейчас находитесь для меня за линией горизонта. – Аманда снова нахмурилась.

– Это всегда можно изменить.

– Не так быстро. – Аманде хотелось сказать «Никогда в жизни», но с языка почему-то слетели совсем другие слова.

– Ничего, у меня есть время.

– А у меня его нет. – Она резко повернулась к нему спиной.

Но Пирс понял ее ответ совсем не так, как она рассчитывала.

– Вы торопитесь? Что ж, против этого я тоже не возражаю. – Взяв Аманду за руку, Пирс повернул ее к себе лицом. – Должен признаться, что этот вопрос давно уже интересует меня.

О чем это он? Почему у Аманды неожиданно возникло чувство, будто ей что-то угрожает? Но она не стала задавать вопросы вслух, не стала требовать, чтобы он отпустил ее. Было трудно даже думать, не то что говорить, когда Пирс находился так близко.

«К черту осторожность! – решил Пирс. – Такая возможность теперь представится не скоро». Глядя Аманде прямо в глаза, он заключил ее в объятия.

Как только тела их коснулись друг друга, у Аманды перехватило дыхание. Она подумала о том, что надо ударить его – поднять колено и впечатать его в предмет мужской гордости Пирса. Но Аманда ни за что не смогла бы сейчас пошевельнуться, даже если бы от этого зависела вся ее жизнь. Впрочем, возможно, так оно и было.

Пирс коснулся губами ее губ. Аманда могла бы поклясться, что почувствовала их жар за секунду до прикосновения.

Она не знала, что заставило ее ответить на поцелуй. Наверное, накопившийся сексуальный голод. Напрасно она надеялась, что хочет лишь проверить себя, что, едва Пирс поцелует ее, она окончательно убедится, что этот мужчина – лишь яркая вспышка, после которой остается только дым и не зажигается настоящее пламя. Больше всего на свете ей хотелось, чтобы поцелуй Пирса оставил ее равнодушной.

Но вместо этого она загорелась, как сухой лес, охваченный пожаром от одной искры. Все смешалось в голове у Аманды, она мгновенно потеряла чувство реальности. Ощутив вкус его губ – таких опасных и таких соблазнительных, Аманда поняла, что обречена.

Запустив пальцы в волосы Пирса, она со стоном прижалась к его телу.

Аманда знала, что пожалеет, очень пожалеет об этом, но позже – не сейчас. Потому что сейчас, хотя бы на несколько секунд, ей хотелось притвориться перед самой собой, что она не знает всего, что она знала: не знает о том, что на свете не бывает сказок со счастливым концом, что мужчина, который так целуется, не принесет в ее жизнь вечную чистую любовь. Мужчины, которые умеют так целоваться, просто бабники, готовые разорвать на части ее сердце и разбросать его по острым скалам судьбы.

Но сейчас Аманде хотелось только одного – раствориться в нахлынувшей на нее волне восторга и удовольствия.

Кровь бешено пульсировала во всем его теле. На какую-то долю секунды Пирс подумал даже о том, чтобы немедленно отнести Аманду в спальню и удовлетворить владевшее ими желание, которое буквально сводило его с ума.

Но что-то останавливало его, внушая, что если он подождет, то будет вознагражден за свое ожидание.

Руки его медленно двигались по спине Аманды, Пирс все крепче прижимал ее к себе. Он давно уже не испытывал подобного прилива страсти, не хотел с такой силой ни одну женщину. Пирсу пришлось напомнить себе, что он – не животное, стремящееся лишь к удовлетворению своей похоти. Тем более что в доме находился ребенок. Надо было соблюдать правила игры.

Начав целовать Аманду – а ему казалось, что с тех пор прошла вечность, – Пирс вовсе не думал, что его засосет в настоящий водоворот. Он чуть было не потерял контроль над собой. Надо было взять себя в руки.