Тот вспыхнул, как факел, и взорвался в воздухе, усеяв землю обломками.

Еще четверых «шершней» отогнали совместной пальбой Вырин, Мизгирь и Брат Федор.

Но «шершни» служили лишь застрельщиками. Они были призваны заставить незадачливых сталкеров активировать на полную мощность все имплантаты и подставить мозги под удар излучателей Ка-103РЭБ.

Тем временем пожаловали и беспилотники покрупнее — «москито».

На них были установлены импульсные иглометы мелкого калибра, но зато с фантастическим темпом стрельбы.

К счастью, эффективная дальность иглометов была невелика. Все-таки это не столько боевое оружие, сколько дополнительное средство постановки пассивных металлических помех вражеским радарам. А в их случае, как догадался Штурман, обстрел из иглометов был еще одной уловкой, призванной вызвать активацию имплантатов сталкеров, которые почему-то забыли отреагировать на появление «шершней» этим стандартным образом.

Десятки игл застряли в сталкерских бронежилетах, но целей они достигали уже на излете и серьезно никого не ранили.

Штурман пока не задействовал плазмомет, предоставив делать свою работу тем, у кого это получалось лучше и профессиональней.

Изумившись отсутствию привычных сигнатур от включенных имплантатов, «москито», подгоняемые командами своего пока еще невидимого повелителя, подлетели ближе.

Это решило их судьбу.

Олаф и Фред стреляли экономно, били наверняка. Их примеру как могли следовали остальные члены группы, и уже совсем скоро на земле догорали останки шести «москито».

А затем появился главный игрок — Ка-103РЭБ.

Он, как и ожидал Штурман, поднялся с поверхности земли из-за руин, до которых от их позиции оставалось километра полтора.

Вертолет представлял собой внушительное зрелище. Огромная двухвинтовая машина, обтекаемая, как скутер, и обшитая в наиболее уязвимых местах дополнительной титановой броней, трансформировала большую часть своих приборов радиоразведки в орудия убийства.

Ее пращуры, внесшие серьезный вклад в победы российского оружия в локальных конфликтах 2020-х годов, выглядели бы сейчас жалкими миноносцами на фоне этого воздушного крейсера с его парой лазерных и импульсной курсовой пушкой.

Без трансформаций остались только наступательные средства радиоэлектронной борьбы — те самые, при помощи которых вертолет мог задушить почти любой радар и вскипятить сталкерам мозги через работающие имплантаты.

Собственно, как легко было понять из показаний наручных индикаторов, он именно сейчас пытался это сделать.

По сталкерам работало электромагнитное излучение такой мощности, что, не будь мозги Штурмана и товарищей защищены шлемами, их могло бы вырубить и прямым воздействием ЭМИ, без посредства имплантатов.

Ка-103РЭБ поливал людей прицельно направленными мегаваттами энергии несколько минут.

Не дождавшись от сталкеров ожидаемой реакции, воздушный пират выключил электронные пушки, рассвирепел и ринулся вперед.

Большинство винтокрылых мехов Пятизонья выглядели, как пупырчатые жабы, покрытые отвратительными слоями окислов, шипов и естественных наростов, этих неизбежных бородавок автонной эволюции техноса.

Чем уродливей, тем страшнее — негласный принцип, который исповедовал каждый второй летающий механоид в Чернобыле или Казантипе.

Вертолет же выглядел с иголочки, будто только что вышел из пункта гламурного тюнинга.

Полированный корпус отражал до семидесяти процентов света, как первый снежный наст, а тонированная кабина придавала свинцово-серому мега-вертолету сходство с франтом, водрузившим на свой длинный нос щегольские черные очки.

Ка-103РЭБ двигался во главе свиты из четырех «рамфоринхов» (а не «птерозавров», как обещала прочитанная Штурманом оперсводка) — весьма совершенных дронов, одной из главных особенностей которых была повышенная экономичность. Благодаря сверхлегким раскидистым крыльям, они могли подолгу парить в токах воздуха, задействуя двигатель в самой малой степени либо вовсе выключая его.

Винты вертолета радиоэлектронной борьбы работали так тихо, что их заглушал хлопотливый, сердитый стрекот дронов. Помимо «рамфоринхов» над землей стелились две пары — недобитых «шершней» и «москито».

— Огонь! — скомандовал Штурман.

Один из стрелков, кажется, это был Фред, тут же отстрелил дрону-разведчику кусок тушки, а заодно половину посадочных приспособлений. Тот аварийно сел неподалеку, неловко завалившись на одну стальную лыжу и подрагивая лопастями винтов, словно гигантская стрекоза.

Видя этот успех, бойцы дружно открыли огонь.

На шипение армганов и перестук импульсных очередей накладывались отборный, нервный мат Вырина, одобрительные возгласы Семенова, а в коротких и редких паузах между стрельбой Штурман слышал невнятное бормотание Мизгиря на никому не ведомом, неопознаваемом языке.

Сладкая музыка боя!

Не входя в зону эффективного поражения, вертолет развернулся, покачиваясь в воздухе, как плоскодонка на прибрежных волнах, и выстрелил из короткоствольной пушки, установленной в проеме сдвижной двери по левому борту.

Штурмана спасло лишь то, что он вдруг захотел добраться до персональной воронки Вырина (которого в пылу боя совсем оставил своими заботами «варяг»), и потому покинул свое место в центре траншеи.

Сноп синего шипящего пламени, взметнувшийся на том месте, где Штурман был секунду назад, сомнений не оставлял: противник пустил в ход плазменные снаряды — укрупненный аналог плазменных гранат.

Значит, совсем скоро тут будет огненный ад… И окопчики уже не спасут!

— Внимание всем!

Никто не отреагировал.

Только с правого края траншеи на Штурмана бросил быстрый взгляд Брат Федор, до того прилежно выцеливающий последнего «москито». Юл яростно замахал ему: уходить, немедленно уходить!

Брат Федор кивнул и тут же, позабыв о «москито», ловко подстрелил шального «шершня», ринувшегося на него с высоты.

Штурман, так и не добравшийся до Вырина, решил все-таки попытать счастья. При выключенных имплантатах и с такого расстояния шансов попасть немного, но хотя бы оценить саму возможность сбить Ка-103РЭБ из плазмомета было необходимо.

Он вскинул плазмомет, но…

Поздно!

Вертолет вдруг резко развернулся к нему лобовой частью, сокращая площадь проекции, и успел выстрелить в ту же секунду, что и сталкер.

Штурмана сшибло с ног, отбросило ударной волной, забило рот и нос землей.

Он перекатом ушел в бок.

Отплевался.

Приподнялся на локте.

Штурман все еще не верил, что не выронил плазмомет, не мог осознать присутствие оружия в своих руках, и только мрачно глядел в небо, выискивая механоида.

Увы, никаких видимых повреждений на блестящей обшивке врага он не разглядел. Очевидно, если Юл и попал, броня отразила заряд.

Между тем Семенов и Вырин, пригибаясь, покинули позиции и короткими перебежками начали смещаться к городской окраине.

В небе на левом фланге кружили два «рамфоринха». Ими занялся Мизгирь, который активировал свою «плеть» и теперь уподобился ковбою, периодически взмахивая ею, словно кнутом скотовода.

Штурман не мог даже и предположить, какие артефакты и в каких количествах таит в себе прорезиненная рукоять «плети» крестоносца. Каждое прикосновение Мизгиря к активирующему сенсору в торце рукояти удлиняло его оружие на полтора метра!

Это уже не был привычный глазу всякого бывалого сталкера зыбкий столбик голубого или бирюзового пламени, подпитываемого энергией артефактов.

Крестоносец демонстрировал высочайшее искусство управляться с энергетическим оружием, осуществляя полный контроль над светящимся сгустком энергии. Он в буквальном смысле вил из него веревки, но чаще — упругие, длинные стержни, способные дотянуться и на восемь, и даже на двенадцать метров ввысь!

— Они явно хотят захватить нас живыми! — не поворачивая головы, прокричал Мизгирь в пространство, формируя широкую петлю и накидывая ее на неосторожно приблизившегося дрона.

Есть контакт! «Плеть» Мизгиря повредила дрону ведущий винт. Тот заметно потерял скорость и почти полностью — маневренность. Это тут же сделало его легкой добычей Штурмана.