Он другой.

Он исключительный.

Он мой.

И никто в мире больше не будет обладать тем, что есть у нас. Мы связаны грехом и кровью.

Я всегда буду его хорошей девочкой.

Я расхаживаю из стороны в сторону перед сгорбившейся Эви. Дейв лежит рядом на диване, защищая её.

- Черт побери , Эви, ты позвала его в уборную, чтобы убить? И говори мне чертову правду, иначе будут последствия, и они тебе не понравятся.

Ее взгляд опущен вниз, на колени, одной рукой она поглаживала Дейва по спине.

- Нет … - вздыхает она, поднимая на меня глаза, по ее щекам текут слезы. - Он просто пошел за мной в туалет. Я никогда не прикоснусь к другому мужчине, Эзра. Никогда. Я никогда больше не откажусь от тебя. Я тебя люблю.

Любовь. Хотя я и ненавижу концепцию любви, я не могу не любить ее, потому что никакая боль в мире не обладает такой же силой или контролем как любовь.

- Неужели, маленькая убийца? - улыбаюсь я.

- Да, - её глаза проворно нашли мой взгляд и выдержали его.

- Хорошо.

Прошло уже два дня, а Эви все еще ходила за мной как побитая собака. Я ненавижу то, что он трогал ее, и мне хочется убивать его снова и снова.

Я иду в спальню проверить, как она. Эви лежит на кровати, подтянув к себе колени, и ласково треплет Дейва. Он уже почти не признает мой авторитет. Это животное быстро забывает о верности своему хозяину. Последние две ночи она провела здесь, а я - в клубе. Но один из моих ребят на всякий случай следит за квартирой. Не знаю, правильно ли держать около нее посторонних, но у меня не сто рук, и я не успеваю присматривать и за ней тоже.

Я сажусь на край кровати и смотрю на Эви. В подобных ситуациях я всегда теряюсь. Когда растешь в окружении шлюх, эта ситуация стандартна. Парни часто пытаются зайти слишком далеко, проводя время со шлюхой , думая, что, раз она продает себя, она играет честно. Дело в том, что никто не трахается за бесплатно, и парень , который притронулся к Эви, не первый, кому я должен был напомнить об этом. Но, в конце концов, это часть бизнеса. Если вы справляетесь, то двигаетесь дальше. Эви не справилась. И мне нужно вернуть назад мою маленькую убийцу.

- Ладно, хватит. Ты оказалась на месте шлюхи и почувствовала себя как шлюха. Ты должна пережить это, милая. Теперь подними задницу и прими душ, - я стаскиваю с неё одеяло, и Дэйв рычит. - Сегодня вечером ты идёшь в клуб. Мне нужно, чтобы кто-то работал в баре.

Она переворачивается на спину, ее взгляд безучастно изучает потолок. Дэйв понимает мои слова как приказ уйти.

- Я - скверна, я - грешница и искусительница. Я порчу хороших мужчин. Захария был прав. Я заслуживаю только плохого , что и происходит со мной, потому что я не хорошая девочка, Эзра. Я бы хотела быть хорошей, но я плохая, - она смотрит на меня. - Это случится снова, потому что я - блудница.

Какого черта происходит?

Я провожу рукой по своему лицу.

- Ты не шлюха , - с трудом выдавливаю я. - И кто такой, черт возьми, Захария?

Она всхлипывает и закрывает рот рукой, по ее вискам стекают слёзы.

Ревность для меня не характерна. Я беру женщин, ломаю их, имею их, как хочу, и бросаю. Эви отличается тем, что она - моя, и сама мысль, что кто-то прикасался к ней, вызывает у меня желание убить этого ублюдка. Я не знаю, что она делает со мной, но рядом с ней я теряю контроль над своей жизнью. Она не просто часть бизнеса, она - моё личное дело.

- Кто такой Захария?

Я хочу знать, кто, черт возьми, сказал ей, что она заслужила эту жизнь, что она не лучше шлюхи.

Она побледнела, взгляд стал отсутствующим.

- Мальчик, с которым я выросла, - шепчет она. Я усаживаюсь на её крошечную талию и склоняюсь над ней. Хватаю ее за подбородок и заставляю взглянуть на меня.

- И где этот мальчик сейчас, Эви? - мой голос остается ровным, несмотря на гнев, который кипит в груди.

- Я не знаю.

- Ну, - выдыхаю, - тот мальчишка ошибался. Дерьмо случается из-за чего угодно, а не потому что так кем-то задумано.

- Это моя вина, потому что я симпатичная. Не была бы я хорошенькой, он бы меня не захотел.

И что мне на это ответить?

- Эзра, - она садится, ее взгляд опускается на колени. Она глубоко вздыхает, и ее глаза поднимаются, наполняясь слезами. - Ты меня любишь?

Она же не может спрашивать серьезно? Я трогаю щетину на лице и смотрю на нее. В некотором смысле я забочусь об Эви. Я хочу ее, но я никогда не буду ее любить. Я просто не способен на это.

Я смотрю в её полные надежды глаза.

- Нет, - отвечаю я.

Её губы дрожат, и она кивает: - Потому что я плохой человек …

- Черт побери , Эви, - меня охватывает злость. – Нет, не из-за этого. Просто нет, и этому нет причин.

- Потому что я шлюха … - слезы оставляют дорожки на ее лице. Я ненавижу слезы, если только сам не являюсь их причиной. Никто другой не должен иметь возможность заставлять ее плакать. Только я. Ее слезы принадлежат мне.

- Нет! - рычу я. - Я хочу тебя трахнуть , а я не трахаю шлюх, - прищуриваюсь и смотрю на неё. - Что еще ты хочешь от меня услышать?

- Ты не понимаешь. Я всегда была шлюхой. Я всегда поддавалась соблазнам, даже не пыталась сопротивляться. Бог выбрал Захарию. Из-за меня он согрешил. Он был праведником, и все знали, что его погубила я. Он наказывал меня, чтобы мне было даровано прощение, но я ненавижу его за это, - она качает головой и продолжает свой бессвязный рассказ. - Бог любит грешников, но ненавидит сам грех, а я - грешница, Эзра. Я согрешила настолько сильно, что даже Бог не может меня любить.

- Твою мать, - я в ярости. Мне становится трудно слушать эти бредни. - Ты себя слышишь?

- Ты не понимаешь, как работает религия, - она смущенно смотрит на меня. – У всего есть причина.

Я нахмурился и сжал кулаки, пытаясь сохранить спокойствие.

- Эви, я однажды уже говорил тебе, и мне не нравится, что ты заставляешь меня повторять. Религия - это дерьмо. Твой Бог – дерьмо , - я обхватил Эви за шею. Она закрыла глаза и стала медленнее дышать. - Я - единственный Бог, в котором ты нуждаешься, маленькая убийца. Я защищаю тебя, и я устрою ад всем, кто причинит тебе боль.

Она закрывает глаза и кивает.

- Господи, прости Эзру за вещи, которые он не понимает.

Я закатываю глаза и закрываю лицо ладонью.

Она распахивает глаза и смотрит на меня:

- Я люблю тебя, Эзра.

Он полюбит меня. Когда-нибудь.

Я лежу в кровати, уставившись в потолок. Я чувствую себя грязно из-за того, что рассказала Эзре о Захарии. Я знаю, он теперь считает меня развратной. «Эвелин, теперь он тебя не полюбит».

Закрыв глаза, я пытаюсь молиться, но не могу подобрать слов. Мой разум слишком одержим Эзрой. Дверь спальни скрипит, и из зала пробивается свет. Я слышу звон колокольчика на ошейнике Дэйва, когда он огибает угол кровати. Пёс кладет голову на край матраса.

- Я не плохая, - шепчу я, и он облизывает мое лицо, прежде чем запрыгнуть на кровать. Он подбирается ко мне и сворачивается у моих ног. Я кладу руку на его голову и, поглаживая его уши, засыпаю.

По моей губе стекает кровь, когда он ударил меня по лицу, и я не свожу глаз с ножа в его руке. Хочется закричать, но я знаю, если сделаю это, он перережет мне горло, что он мне постоянно и обещает. Его кулак соприкасается с моим лицом, и я падаю на пол.

- Я очищу от тебя от скверны, - рычит он, - или кулаками, или членом. Для меня это не имеет значения.

Я пытаюсь перевернуться на живот, с надеждой что он позволит мне тихонько уползти, но он садится на меня сверху и наматывает волосы на руку, держащую нож.

- Не дергайся, - приказывает он, прижимая мое лицо к полу. - Ты греховна, Эвелин. Ты грешница.

Я чувствую, как заострённый конец лезвия прижимается к верхней части моего позвоночника. И я сдерживаю крик, собирающийся сорваться с губ.