Габриель кивнул.

— Мне так хотелось порадовать тебя, дорогая, — сказал он, поднимаясь. — Но теперь мне пора идти.

Она смотрела в сторону, но он успел заметить разочарование в ее глазах.

— Хочешь, чтобы я остался?

— Да, пожалуйста.

Вздохнув, он поставил стул перед ее постелью и сел.

— Хочешь я почитаю тебе?

— Нет, я уже закончила книжку. Но ты можешь рассказать мне какую-нибудь историю.

— Из меня неважный рассказчик, — ответил он, но увидев, что она расстроена этим !признанием, покорно кивнул. — Хорошо, я расскажу тебе одну историю. Много лет назад, в далекой стране жил человек. У него была очень большая и очень бедная семья. Когда ему исполнилось шестнадцать лет, на их деревню обрушилась какая-то неизвестная болезнь. Все члены его семьи умерли один за другим. Он оставил их в доме и затем поджег его. Долгие годы он скитался, а потом, в двадцать девять лет, встретил женщину и впервые в жизни полюбил. Он полюбил ее так сильно, что никогда не спрашивал, кто она и почему приходит к нему только по ночам. Однажды у него началась горячка, жар, и он понял, что умирает от болезни, унесшей всю его семью. Но он не хотел признаться в этом даже себе, так как страшно боялся смерти. Женщина, которую он любил, пришла к нему, когда он был уже на краю могилы. Стеная от боли, он умолял ее спасти его. «Я могу помочь тебе, — сказала она, — но цена спасения будет слишком высока». «Все. что угодно», — ответил он. «И даже если это будет стоить тебе твоей бессмертной души, ты готов заплатить?» Несчастным глупцом, вот кем он был, когда согласился. И женщина, которую он считал ангелом небесным, увлекла его во мрак. Пробудившись, он понял наконец, что заключил сделку не с ангелом, а с дьяволом. И хотя теперь он стал бессмертным, вряд ли его можно было считать живым.

— Я не понимаю, — сказала Сара, нахмурившись, — кем стал этот мужчина? И кем была эта женщина? Почему его нельзя считать живым, раз он бессмертен?

— Это всего лишь старая сказка, Сара, — отозвался Габриель, глядя в окно. Затем он встал. — На этот раз мне действительно пора. Спи спокойно, дорогая моя.

— Спасибо за историю.

— Ты очень добра, — мягко ответил он, склоняясь и быстро целуя ее в лоб. — Доброй ночи.

— Завтра ночью ты снова придешь?

— Если пожелаешь.

— Я хочу этого.

— Тогда до завтра.

— До завтра, — повторила она глядя, как он идет к двери, — И райских снов тебе!

«Райских снов!» — горестно усмехаясь, думал Габриель, перепрыгивая перила веранды.

Приземлившись на сырую землю, он растворился в черноте ночи, молчаливый, как луна в небе.

ГЛАВА IV

Саре казалось, что дневные часы тянутся слишком медленно. Прикованной к креслу, ей не на что было их тратить. В приюте не было девочек ее возраста. Хотя она любила читать, прекрасно вышивала и охотно рисовала, эти занятия были для нее лишь приятным досугом, они не могли заполнить ее жизнь и ускорить монотонный ход времени.

Иногда посидеть с Сарой приходила сестра Мария-Жозефа, теша ее рассказами о своем детстве на далекой Сицилии. Она была старшей в семье, где подрастали еще десять дочерей и два сына. Мария-Жозефа рассказывала о том, сколько у них было коров и коз, сколько кур-несушек, и еще о том, как она однажды поколотила младшего братишку за то, что он бросил в колодец ее любимую куклу.

Но сегодня Мария-Жозефа была занята с малышами, а другие сестры готовились к субботе. Никогда еще Сара не торопила так прекрасные солнечные дневные часы. Ради Габриеля она готова была смириться с потемками.

Она была слишком возбуждена и почти не могла есть.

— Что-нибудь не так, Сара-Джейн? — спросила сестра Мария-Луиза.

Сара виновато глянула на нее.

— Нет, сестра.

— Ты едва притронулась к ужину.

— Я не голодна. Меня можно простить за это?

Сестры Мария-Луиза и Мария-Жозефа переглянулись, затем Мария-Луиза кивнула.

— Чуть позже я зайду и помогу тебе приготовиться ко сну.

Добравшись до своей комнаты, Сара прикрыла дверь. Она одна из всех девочек в приюте имела собственную комнату и никогда еще не ценила это преимущество больше, чем теперь. Ей сказали, что так за ней легче ухаживать, и раз здесь нет ступенек, то очень просто вывозить ее в кресле из комнаты и доставлять обратно. Но Сара понимала, что так поступили, зная, что она проведет в приюте всю свою жизнь. Она ощущала это со всей очевидностью, когда видела детей, покидавших казенные стены, видела пары, приходившие выбрать себе ребенка, замечала, как тяжелел и скользил в сторону их взгляд, когда, подходя к ней, они понимали, что она калека. Нет, она не сердилась на них за то, что они хотели иметь здорового ребенка, но не могла не страдать.

Тряхнув головой, Сара постаралась отогнать от себя тяжкие мысли. Что ей теперь до всего этого, когда у нее есть Габриель.

Она расчесывала волосы, пока они не заблестели как новенькая золотая монета. При этом она не переставала поглядывать на двери веранды, хотя и понимала, что для его появления еще рановато. Было слишком светло, но ее волнение и нетерпение возрастали с каждой минутой.

Сестра Мария-Луиза пришла, чтобы помочь ей перед сном управиться с горшком, надеть ночную рубашку и улечься в постель.

— Не забудь помолиться, дитя, — сказала она, уходя.

— Не забуду, сестра. Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, Сара-Джейн. Господь да благословит тебя.

Минуты шли, а его все не было. Она слышала, как часы на башне пробили восемь, слышала голоса сестер, отводивших детей в спальни.

Постепенно дом затихал. Она услыхала, как часы пробили девять, десять.

Он забыл о ней? Или просто передумал? Возможно, он не считал свое обещание обязательным.

Свеча почти догорела, когда Сара ощутила на своей щеке дыхание ночи и услышала шорох. Обернувшись через плечо, она увидела его силуэт напротив двери.

— Габриель! Ты пришел!

— Я должен был прийти, раз обещал. Сара кивнула, чувствуя как ее охватывает ликование,

— Я пришел слишком поздно?

— Нет.

Она протянула руку, и он шагнул в комнату. Каково же было ее удивление, когда, подойдя к ней, Габриель вдруг упал на одно колено и поцеловал ее руку.

Словно дикий огонь вспыхнул в ней от прикосновения его губ.

Она почувствовала шелк упавших ей на руку черных волос, сухое тепло его губ. Заметила широкие плечи под складками черного плаща.

А потом он поднял голову, и она заглянула ему в глаза. Бездонные серые глаза, вместившие, казалось, всю ее целиком, глаза, наполненные безграничным страданием и печалью.

Он вдруг резко поднялся, как будто испугавшись, что она может узнать о нем больше, чем нужно, затем вынул из-под складок плаща книгу и протянул ей.

— Это тебе, — сказал он.

Томик стихов в изящном переплете, страницы с золотым обрезом.

Новая книга была так красива! Вместе с музыкальной шкатулкой это были две самые прекрасные и удивительные вещи, которые Сара когда-либо видела.

— Благодарю тебя! — Она застенчиво посмотрела на него, прижимая подарок к груди. — Ты почитаешь ее мне?

— Если пожелаешь.

Она протянула ему книгу, испытывая трепет, охвативший ее от прикосновения к его руке.

Сняв плащ, Габриель опустился на пол, прислонясь спиной к ее кровати. Открыв книгу, он начал читать. Это была поэма о неразделенной любви, полная жалоб и горьких упреков.

Голос его был глубоким, сладкозвучным, завораживающим. Он говорил о запретных желаниях, прекрасных дамах и влюбленных рыцарях, о любви потерянной и любви обретенной. В свете лампы профиль его казался чеканным, а над черными волосами возникло серебристое сияние.

Он перевернул страницу, и его голос наполнил комнату, обволакивая сознание Сары. Она была уже не беспомощным инвалидом, а королевой, живущей со своим двором в золотом замке; наядой, плывущей на спине заколдованного дельфина; эльфом, танцующим на лепестках благоухающих цветов.