И внешность Наташи Ивановой будет подчеркивать ее характер. Ее прическа будет всегда чуть аккуратнее, чем обычно бывает у женщин. Косметика будет безупречной. И пахнуть от нее будет по-другому. Наташа станет душиться «Джио» от Джорджио Армани, а вот Гарриет всегда пользовалась только своими любимыми духами «Калеш». На ней всегда будут только самые дорогие чулки и туфли на высоких каблуках — чуть выше, чем всегда носят девушки. Этим она покажет, что Наташа никогда не ходит пешком, а пользуется только такси. И еще мисс Иванову будут узнавать по шикарным серьгам, по отличному маникюру, по манере садиться и вставать и по твердому рукопожатию. Она будет чертовски привлекательна. От ее внешности, от манер будет зависеть ее работа. Наташина женственность станет предметом продажи. Как гадко!

Тип, на которого она соизволит потратить время, будет спокойным, зрелым, образованным, самодовольным. Он не вздрогнет, почувствовав легкое прикосновение Наташи к своему рукаву, когда будет оглядываться в ресторане в поисках «метра» или войдет в вестибюль отеля. А Наташа будет очень внимательно выслушивать все его рассказы, вникать во все его дела, сочувствовать, когда он поведает о своих неприятностях, и радоваться его удачам. В течение всего вечера она будет помнить имена людей, которые он упоминает, и, элегантно положив ногу на ногу, станет ласково улыбаться ему. А когда придет ее черед говорить, она удивит кавалера широтой своего кругозора. Для этого Гарриет придется немало потрудиться. Она будет читать все леденящие душу новости, слушать радио, запоминать сообщения обо всех событиях. И еще одно: время от времени она будет наклоняться к собеседнику и шептать ему на ухо всякие грязные вещи.

По сути она станет таким лакомым куском для мужчин, что любая нормальная женщина с радостью придушила бы такую особу.

Но… Пока все это — лишь теория.

Потому что временами Гарриет терзали сомнения. С самого начала, добавляя что-то новое к облику мисс Ивановой — манеру ходить, говорить, накладывать косметику, гордиться собой, — миссис Хэллоуэй не чувствовала себя уверенно. И дело было не только в опасениях за свою безопасность и в страхе. Нет! Гарриет сомневалась в моральных аспектах задуманного. Она придумала некое существо — женщину-игрушку, женщину для развлечений. Но сможет ли она после этого реально оценивать себя саму?

Вообще-то Гарриет никогда не считала себя отъявленной феминисткой, но нередко переживала за женщин, кручинясь о тяжкой «бабьей доле». Иногда, попадая в эту бездну отчаяния — где-нибудь в магазине, где можно было повстречать женщин, одетых в дешевые костюмы, в браслетках на ногах, от которых пахло дезодорантом, убивающим наповал за тридцать шагов, или видя, как женщины — представительницы среднего класса — вкалывают, чтобы поддержать своих всемогущих мужчин, — Гарриет говорила себе, что должна что-нибудь сделать от их имени.

Итак, мисс Иванова не собиралась становиться жертвой. Она будет держать судьбу в своих руках. Она сама будет делать выбор — там, где это необходимо. От этой мысли женщина была просто в восторге. Все будет зависеть только от нее. К тому же иного выхода у нее просто не было. Как в прежние времена любил шутить Питер, нужда заставит.

Гарриет придется смириться с тем, что Наташа будет вынуждена рушить семьи и обманывать доверчивых детей и любящих жен. Она была далека от мысли, что мужчины начинают изменять женам лишь с той целью, чтобы сохранить семью. Но Наташа не будет любовницей, она будет сама по себе. Гарриет успокаивала себя тем, что ее постоянные клиенты не уйдут от своих жен и детей, а просто станут «расслабляться» в ее компании.

Гарриет замечала, что многие мужчины девяностых стараются не заводить близких отношений с женщинами. Они просто устали от этого. Мужчины, похоже, хотели бы говорить на языке, в котором нет слова «свидание», и на все просьбы они слышали бы один ответ — «да». Они были в постоянном поиске чаши Грааля — им хотелось трахаться с женщинами, но чтобы это не задевало никаких струн в их душах. Мужчины хотели, чтобы всю работу, организацию, меры предосторожности взяла на себя «компания», с которой они имеют дело. А в ответ они были готовы платить. И, разумеется, даже недолгое обладание ее ногами, руками и всем остальным стоило дороже, чем просто рука или нога.

Гарриет надеялась, что высокий профессионализм и педантичность помогут ей не опуститься. Ей вспомнилось, как в славные, навечно ушедшие годы, когда ей было всего восемнадцать, они с Питером отдыхали в Фениксе, в Аризоне. Он тогда сумел убедить ее, что им обоим необходимо сходить в стриптиз-театр. В те времена весь Феникс был просто помешан на подобных зрелищах.

Стриптиз показывали в уютном сверкающем кабаре с позолоченными люстрами и гранеными зеркалами. Десять — двенадцать невероятно высоких девушек. С ногами от шеи. Подходящих для рекламы операций по увеличению груди. Гарриет внимательно наблюдала за их лицами, но за все время представления она не заметила ни намека на иронию или скуку. Каждая из них давала по крайней мере по двенадцать представлений в неделю, и каждая изо всех сил старалась показать, что именно это шоу — самое главное для нее. Всем своим видом они демонстрировали, что и Питер, и Гарриет, и все остальные посетители — каждый в отдельности — очень важны для них. Это для них девушки тренировались, одевались и делали прически на роскошных волосах. Создавалось впечатление, что они едва сдерживаются, чтобы не соскочить со сцены и не броситься в объятия присутствующих мужчин, а может, и некоторых женщин.

Гарриет с неослабным интересом наблюдала все девяносто минут представления за тем, как они сладострастно стягивают с себя сверкающую одежду. Они обнажались перед совершенно незнакомыми людьми все больше и больше, но ничем не выдавали возможного неудовольствия или сожаления. Если кто и чувствовал себя там униженным — так это мужчины, попивавшие коктейль «Маргарита». Это они никак не могли ответить стриптизеркам. А в конце все присутствующие вставали с мест, одаряя девушек градом аплодисментов. И что интересно — никто не смеялся, хотя представление было полно юмора. Можно не сомневаться в том, что сексуальное возбуждение — дело весьма серьезное.

Впрочем, сама Гарриет была бы не прочь и посмеяться. А заодно и выразить восторг этим девушкам, продемонстрировавшим такую удивительную… отвагу. Она поняла, как гордились они тем, что делают, и как умело они прятались за стеной профессионализма, а ведь им приходилось сладострастно сосать пальцы, поигрывать с сосками и поглаживать себе половые органы. Девушки были великолепны, и Гарриет была в восторге от их смелости и высокомерия. Наташа Иванова будет такой же. Кто знает, может, именно там, в Аризоне, в душе Гарриет зародилась мысль стать такой же, как они.

Я позвонил этой Памеле — девушке, которая дала о себе объявление в «Вотс он». Я был удивлен тем, как равнодушно звучал ее голос. Мне пришлось немного приврать.

— Привет, — сказал я. — Я — Пит Хэллоуэй. Из газеты «Кроникл». Я готовлю материал об эскортах. Мы не могли бы встретиться, чтобы вы кое-что рассказали мне? Дали интервью?

— Господи, еще одна статья! — весело воскликнула Памела. — Ну и работка, должна я вам сказать. Кажется, я большую часть свободного времени провожу в беседах с журналистами. Куда все это приведет?! К несчастью, мне на интервью не заработать. Я ведь не журналистка.

— Я просто хотел бы встретиться с вами и задать пару-другую вопросов. Как вы относитесь к этой работе, что за мужчины обращаются к вам? Что-то вроде этого…

— Так вы говорите, вы из «Кроникл»? — В ее голосе слышался легкий ирландский акцент. — Или мне показалось?

— Да.

— Вас не интересует мое отношение, вот что я вам скажу. Все вы, джентльмены из газет, жаждете узнать одно — что мы делаем с клиентами в постели! Черт, вы ведь записываете на магнитофон мои слова?

— Нет-нет, что вы!

— Наверняка записываете!

— Да нет же! Я всего лишь пытаюсь договориться с вами о встрече. Мне потребуется не больше получаса. Я хочу написать серьезный материал, и вы могли бы мне помочь разобраться во всем. Разумеется, все будет сугубо конфиденциально. Ваше имя нигде не будет указано.