Натали слушала его как зачарованная.

— Я так измотался за эти последние недели, я как выжатый лимон… — пожаловался Сэм. Он растянулся рядом с ней, однако усталым не выглядел. Натали всем своим существом ощущала, как воздух вокруг него вибрирует от излучаемых им энергии и страсти. — Тебе и вправду нравится это платье? — спросил Сэм.

— Да. Очень, — ответила Натали, удивленная его вопросом. Она всегда считала, что этот цвет идет ей.

— Мне оно тоже очень нравится. Поэтому я не хочу, чтобы оно измялось. Его лучше снять, — сказал Сэм и сел на край кровати. Он нежно поднял ее и усадил рядом, ловко снял с нее платье и бросил не глядя на стул.

Натали почувствовала сухость во рту и нервную дрожь во всем теле. Глаза их встретились.

— Я ждал этого целую вечность, — тихо произнес Сэм, сбрасывая с ее плеч тонкие бретельки шелковой комбинации.

— И я тоже, Сэм, — прошептала Натали, трясущимися пальцами расстегивая его рубашку. Она прижалась губами к его обнаженной груди, ее руки продолжали освобождать его тело от одежды. Желание слиться с ним, стать частью его, недостающей частью, было непреодолимым. Она чувствовала это, словно когда-то они были чем-то целым, а потом это целое разрубили на две части. И все это время половинки искали друг друга и наконец нашли и вновь пожелали слиться. Теперь они принадлежат друг другу полностью.

Натали очнулась от этого сладостного чувства и решила, что, быть может, ей все приснилось, что это был сон, каких уже было множество. И сейчас она проснется и окажется, что ничего нет и она снова одна.

— Я люблю тебя, — прошептал вполне реальный Сэм, целуя ее.

Он лежал в ее объятиях, и она видела, как он счастлив. И это был не сон!

— Я люблю тебя, — повторил он. — Но я так устал, что готов спать целую неделю, — полусонно пробормотал он и, к ее удивлению, тут же уснул.

Она ласково погладила его по щеке и незаметно для себя тоже погрузилась в сон.

— Может быть, обойдемся без помолвки? Поженимся сразу, без лишней суеты? — предложил Сэм, глядя Натали в глаза.

— Без помолвки? — удивленно воскликнула она.

— Ну да. И до последней минуты никому ничего не скажем о свадьбе. Ведь мы же делаем это для себя. Ты подумай только, что начнется, когда наши родители узнают о предстоящей свадьбе! Моя мама непременно захочет, чтобы все было как у всех. Меня бросает в дрожь при одной лишь мысли обо всех этих мещанских условностях. Белый лимузин, облепленный ленточками и цветочками, жених и невеста как две разряженные куклы. — Сэм состроил гримасу и умоляюще взглянул на Натали. — Давай обойдемся без всего этого. А?

Сэм казался растерянным и немного напуганным предстоящими торжествами. Натали не привыкла видеть его в подобном состоянии. Он был таким трогательным! Она не сдержалась и, успокаивая, нежно поцеловала его.

— Я понимаю тебя, дорогой, — проговорила она. — Но не можем же мы так поступить с нашими родителями. Это люди, придерживающиеся традиций, и мы должны уважать их.

— Уважать их или традиции? — с долей язвительности переспросил Сэм.

— Сэм, я знаю твою маму. Ты представить себе не можешь, как она ждет того дня, когда ее сын наконец женится. Это, может быть, самый большой праздник в ее жизни. И чтобы все родственники были приглашены.

— Вот именно! — ухватился Сэм за слово. — Родственники! Это всего лишь ритуал. Долгий и мучительный для меня как для участника. Мне всегда было противно участвовать в шоу. Тем более когда шоу делают из моей свадьбы.

Натали понимала Сэма. Она не раз обращала внимание на то, как плохо мужчины разбираются в женской психологии. И Сэм тоже не был исключением. Хотя это весьма странно. Он, имеющий богатый опыт общения с женщинами в личной жизни и на работе, не говоря уже о сестрах, для которых он был как отец!

— Понимаешь, Сэм, — попыталась объяснить Натали, — женщины очень внимательны к мелочам вроде обычаев и традиций. Они любят соблюдать и поддерживать их. Разве ты не замечал этого? Вспомни, кто в основном пишет поздравительные открытки? Кто покупает подарки? Кто устраивает семейные праздники? В основном женщины, потому что они подсознательно чувствуют и понимают, что соблюдение обычаев укрепляет семью, сохраняет добрые отношения между родственниками. Разве тебе не приятно получать поздравительные открытки или подарки?

— Женщины просто охочи до суеты. Поэтому они и устраивают всю эту ерунду. Они не могут просто расслабиться… они не могут просто жить. Им обязательно надо лезть в чужие дела и в чужие жизни, составлять списки, что должны купить и кому и когда послать. Вся эта чепуха лишь осложняет жизнь, — язвительно произнес Сэм.

— А если бы женщины этого не делали, то вообще бы ничего не было, — продолжала отстаивать свои позиции Натали. — Праздники — это символы. Вся жизнь соткана из символов. Свадьба, рождение детей, смерть, похороны… Это как бы верстовые столбы на дороге нашей жизни. Люди и вспоминают свою жизнь, соотносясь с каким-либо событием. Вспомни первое кукование кукушки весной. Праздничные костры в день весеннего равноденствия. Если убрать, забыть все эти приметы и праздники, что останется от жизни? Во что она превратится? Если не поддерживать традиций, то последующие поколения не будут помнить предыдущих, порвется связь времен. Что в этом хорошего?

— Ты как-то уж очень глобально рассуждаешь. Какое отношение все это имеет к нашей скромной свадебной церемонии? — попытался оправдаться Сэм. — Я всего лишь против того, чтобы любящие друг друга столько времени ходили помолвленными. А также против помпезных свадеб.

— Не забывай об окружающих, Сэм, — продолжала Натали. — Для них наша свадьба — событие, с которым они потом будут связывать какие-то свои жизненные даты. Они будут говорить: а помнишь, это было в тот год, когда поженились Сэм и Натали? Людям нужна точка отсчета. Для этого и существуют традиции. Жалок тот человек, которому некуда пойти на Рождество, у которого нет ни родственников, ни друзей. Который ни от кого не получает и никому не пишет писем. Одна из сестер моей мамы, тетя Люси, так никогда и не вышла замуж. Она жила одна, и мама каждый раз приглашала ее к нам на Рождество. Тетя Люси была унылая, вечно ноющая женщина, и праздника она нам, конечно, не украшала, но мама настаивала, чтобы мы были вместе, потому что мы одна семья. Это была традиция — в Рождество быть всем вместе. Понимаешь, Сэм, мы с тобой тоже не можем нарушить традицию, не выполнить то, чего от нас ждут наши мамы. Это было бы нечестно!

Сэм долго смотрел на нее с удивлением и наконец произнес:

— Никогда не слышал от тебя столь долгих речей! Ты серьезно во все это веришь?

— Да, Сэм. Ты хочешь по-быстрому, без лишнего шума, но тогда мы оскорбим чувства наших матерей. Они сочтут себя оскорбленными.

— А мы?

— Мы хотим быть вместе, — произнесла Натали и прикоснулась к его лицу: — И мы обязаны поступить как положено.

— Да, но я хочу быть с тобой уже сейчас! Я хочу просыпаться и каждое утро видеть тебя рядом. Я просто не вынесу ожидания! Нам придется ждать несколько месяцев, если вначале объявим о помолвке. Ты понимаешь, что это такое?

Она понимала. Она понимала также, какая суета поднимется, когда их матери узнают о помолвке. Сэм даже не представлял себе, сколько хлопот у них впереди.

— И еще: надо решить насчет костюма. Я не собираюсь наряжаться во фрак! Ты слышишь меня? — заранее взвился Сэм. — Кроме того, мне нужен свидетель.

Натали сразу подумала о Джонни.

— Надо также купить тебе обручальное кольцо, — задумчиво проговорил Сэм.

— Да, я думаю, это было бы неплохо. Если ты, конечно, не собираешься снова воспользоваться своей семейной реликвией, — смеясь, произнесла Натали.

— О нет! Ни за что! Ведь именно с нее все и началось!

— Полагаю, следует купить не слишком дорогое. Надо копить деньги на ремонт нашего будущего дома. Считаю, что мы сами сможем заняться этим. Покрасить, сменить обои и сделать косметический ремонт. Это будет дешевле, чем нанимать рабочих.