— До чего же не хочется уезжать, Джейн! — сказала Сью, бросая в чемодан одежду. Она оглядела комнату и вздохнула. — Мне здесь так нравится… Я даже не представляла, как тут красиво. Когда Харви бывал у нас, он много рассказывал о своем ранчо, и всякий раз, читая что-нибудь об Австралии, я вспоминала его рассказы.

— Вот почему твоя мама и заставила тебя прилететь сюда.

В комнату вошел Мартин и тоже принялся укладывать свой чемодан.

— Я хочу с вами поговорить, — сказала Джейн, понимая, что больше нельзя откладывать разговор. — Видите ли, я решила остаться в Австралии.

Мартин нахмурился.

— Что-то подобное я подозревал.

— О, дорогая, ты же будешь здесь совершенно одна! — воскликнула Сью.

— Думаю, мне лучше всего сейчас какое-то время пожить в другом месте и полностью занять чем-нибудь свои мысли. Кроме того, я убеждена, здесь будет гораздо лучше работать над книгой.

Сью промолчала, но вид у нее был озабоченный. Джейн очень хорошо понимала ее: Сью пришлось быть свидетелем того, как переживала Джейн свои самые страшные дни, когда кусок не лез в горло, когда она разучилась спать, сутками бродила по дому и плакала, плакала…

Но теперь это позади, по крайней мере, самое худшее. Для того чтобы жить дальше, Джейн должна смириться с положением вещей.

— И отговорить тебя мы, конечно, не сможем? — спросил Мартин.

— Не сможете, — подтвердила Джейн. — Но я хочу, чтобы вы обо мне не беспокоились. Все будет хорошо. Вы же знаете, я крепкая.

Мартин криво улыбнулся.

— Знаем…

— Где ты собираешься жить? — озабоченно спросила Сью.

— Думаю, под Мельбурном я подыщу какое-нибудь местечко, удобное для работы. — Джейн встала с кресла. — Пожалуй, мне тоже пора складывать вещи.

Оставаться на ранчо больше не было никаких причин, рассчитывать и дальше на гостеприимство Харви просто глупо. Джейн сидела на софе и смотрела на раскрытый и пока что пустой чемодан.

Уезжать ей не хотелось.

Было невыносимо думать, что придется навсегда оставить эту комнату, это чудесное место, не видеть больше густого сплетения зелени за окном, мягких контуров холмов на горизонте. И Харви.

Она закрыла глаза. Да, ей не хочется покидать Харви. Если она уедет, то никогда больше его не увидит. Вся жизнь этого человека связана с ранчо. Невозможно представить Харви в городе, закупающим продукты в универсаме или потягивающим пиво в каком-нибудь пабе. Нет, это не для него.

Неожиданный стук в дверь заставил Джейн вздрогнуть — на пороге стоял Харви со стаканом виски в руке.

— Входите, — пригласила Джейн, вставая.

Он посмотрел на открытый чемодан, затем на нее.

— Мартин сказал, что вы пока остаетесь: что-то связанное с книгой…

— Да.

Харви указал на раскрытый чемодан.

— И куда же вы собираетесь переезжать?

— Сначала поживу в гостинице, потом найду что-нибудь поближе к Мельбурну. Или к поселку. Все же родные места.

Он молча кивнул.

— Хочу поблагодарить вас за гостеприимство, — продолжала Джейн, стараясь говорить как можно беззаботнее. — Здесь было чудесно, все эти места… они просто замечательные.

— Если вы хотите уехать только из-за того, что уезжают Мартин и Сью, то напрасно. Оставайтесь до тех пор, пока не подыщете для себя что-нибудь подходящее, — предложил Харви.

Сердце Джейн мгновенно ответило короткими учащенными ударами.

— Спасибо, но мне не хотелось бы вам навязываться. Я прекрасно поживу пока в гостинице.

Харви посмотрел ей прямо в глаза.

— Я не считаю, что вы навязываетесь. В этом доме достаточно места.

Они застыли в молчании, в напряженном трепещущем ожидании. Джейн не могла отвести от Харви взгляда. Переполнявшие ее чувства искали выхода.

Что же делать? Ей не хотелось уезжать, и вот он просит ее остаться, хотя бы на время. Обыкновенная вежливость, не более.

Может быть.

А может быть, он действительно хочет, чтобы она осталась.

Если она уедет, все будет кончено.

Вот он стоит перед ней, холодный, собранный, повелитель своей вселенной. Влезть бы к нему в голову и узнать, о чем он сейчас думает. Что он чувствует к ней.

Но узнать это можно, только оставшись здесь. Значит, выбора у нее нет.

Никогда прежде у Джейн не было такого острого, как сейчас, ощущения судьбы, предназначения, рока, если угодно. Будто одно простое словечко — «да» или «нет» — могло изменить всю ее жизнь.

— Спасибо за предложение. С удовольствием принимаю его. — Джейн с досадой услышала собственный хриплый голос, торопливые интонации. Хоть бы Харви ничего не заметил!

Он коротко кивнул.

— Значит, договорились, — подытожил Харви таким тоном, будто заключил удачную сделку. — До завтра. Спокойной ночи, Джейн.

— Спокойной ночи.

Джейн опустилась на кровать, блаженная волна покоя медленно растекалась по всему ее телу. Она остается!

Это только начало. А потом… Сорвать бы с его лица эту маску холодной самонадеянности! Под ней наверняка что-то таится: возможно, роковая страсть или глубокие душевные переживания, которыми он ни с кем не хочет делиться. И к тому же между ними постоянно вибрируют токи высокого напряжения. Не случайно ей много раз приходило в голову: а что будет, если она обнимет Харви и поцелует?

Это была волнующая мысль.

Это была опасная мысль.

Потому что одним взглядом, одним тщательно выверенным словом Харви мог глубоко унизить ее. Он вполне способен на это. Поэтому ей следует быть осторожной и не делать глупостей.

Харви шел в свой кабинет и честил себя. О чем, черт побери, он думал?! Где его голова?!

Да, оказалось, что она не вертушка, не вертихвостка. Да, она красива, умна, у нее солнечная улыбка. И поэтому ему хочется, чтобы она находилась в его доме?

Однако…

Звук ее голоса, когда она напевает в своей комнате. Как она сразу очаровала Пайвари, похвалив его стряпню, поговорив с ним о его жизни. Цвета ее одежды: красный рубин, темный кобальт, глубокий зеленый… Ее интерес к жизни на ранчо, к животным, к живописи…

Любопытно, насколько ее хватит? — цинично подумал Харви.

Сердце мучительно сжалось. Память принесла вдруг звуки пианино, запах фиалок. Прошло больше двадцати лет с тех пор, как он в последний раз видел свою мать, почему же именно сейчас выплыли вдруг эти воспоминания?

Все из-за Джейн.

Все из-за ее рыжих волос и необыкновенных глаз.

Харви резко захлопнул за собой дверь кабинета.

Ладно, это ведь ненадолго.

После отъезда Мартина и Сью в доме, можно сказать, установилась мертвая тишина. Харви с утра до ночи пропадал на ранчо, и Джейн видела его урывками, чаще всего за завтраком или за ужином. Она «доводила до ума» свою статью, шлифовала текст, перечитывала записи отца.

И старалась меньше думать о Харви.

Всякий раз, когда он входил в дом и его голубые глаза встречались с ее глазами, сердце Джейн начинало биться тревожными мелкими ударами. По ночам, лежа без сна, она мечтала о Харви. Хорошо еще, что мечты — частная собственность каждого.

— Расскажите мне о той книге, которую вы пишете, — попросил он однажды за послеобеденным кофе.

И Джейн рассказала ему о записях и дневниках своего отца, и о книге, которую пишет, потому что отец умер, не успев закончить ее.

— Это книга о людях, о природе, о его работе. Когда я перечитываю ее, мне кажется, что я разговариваю с отцом, как с живым. Понимаете? Я будто слышу его голос, вижу его — в старом солнцезащитном шлеме, с улыбкой на губах… Его внутренний мир был богат, оценки людей и событий глубоки и зачастую неожиданны… Жаль, что я была тогда слишком мала и не могла ничего этого оценить. А его необыкновенный юмор — грустный и веселый одновременно!.. — Джейн вскочила со стула. — Я дам вам прочитать один кусочек.

Она бросилась в свою комнату, торопливо перелистала рукопись и нашла те две странички, о которых говорила: разговор отца и старого вождя племени аборигенов с побережья Тиморского моря.