— Чтоб не наезжала. — Хмыкнул я, отрываясь от осмотра бумаг, найденных в обширном саквояже Буса. — Вот что, орлы, помнится, в уложении, была статья о трофеях… Что скажете, сейчас она работает?

— Что с бою взято, то свято. — Бодро отрапортовал первый опомнившийся охранитель.

— Вот и ладно. — Я удовлетворенно улыбнулся, и бережно положил бумаги обратно в сумку. — Ну что, хлопцы? Чего глазками-то блымаем? Грузим тело в эту тележку, и аккуратно покатили ее вниз. В имении-то, я понимаю, закончили?

— Так точно. Всех повязали. Только вот этот шпынь и ушел, да по пути еще и Родяню, в смысле, старшего охранителя Родислава Истомина, сбил. Хорошо хоть не насмерть.

— Плохо. — Покачал я головой.

— Почему? — Не понял говорливый синемундирник.

— Так, он у меня теперь проклянет этот день, и плакаться будет, жалея что его, Бус не до смерти зашиб. Загоняю. — Елико возможно пакостнее, улыбнулся я.

— Ой ёо-о… — Выдал один из синемундирников, и процесс погрузки заметно ускорился.

У меня сегодня день: «Удиви князя», похоже. Второе тело ему приволакиваю, и второй раз, наслаждаясь видом ошеломленной сиятельной физиономии, жалею об отсутствии фотоаппарата. Правда, долго наслаждаться шикарным видом мне не удалось. Один из экипажей, если быть точным, то именно тот, в котором пребывал полковник зарубежной стражи, развернувшись кое-как на широком тракте, бодро укатил в сторону города, и толпа охранителей тут же засуетилась, распределяясь по остальным коляскам. Только те синемундирники продолжали возиться с автоматической тележкой, пытаясь прицепить ее к экипажу. Буса кстати, упаковали в другую коляску. Кстати. А остальные-то где?

— Слуг уже рассадили по экипажам, а Ставра увез полковник, с моего дозволения, разумеется. — Охотно пояснил князь, реквизировав у меня заветную фляжку, пока мы дожидались окончания погрузки.

— Неужто такая важная птица? — Ну не вязался у меня «волхв» с образом чужестранного шпиона.

— Да нет, Виталий Родионович. Важная птица, эвон как вами отметеленная, без сознания в коляске лежит. — Покачал головой Телепнев, и поморщился. — Исследователь, а… И как только проглядели?

— Так это Бус — шпион? — Опешил я.

— Да не совсем. Мы тут с Глотовым чуть поговорили, без лжи, что называется. В общем, получается, Ловчин наш, знается с одной из старых европейских школ. Польстился на посулы денег и славы, да историей неприглядной его изрядно поприжали, вот и стал на них работать. И за страх и на совесть. Любят тамошние манипуляторы, да орденцы, чужими руками знания добывать. — Вздохнул князь. — А Ставр, так… пристяжной в этой упряжке. Охотник за древностями, коего прихватили ушлые людишки «на горячем», да и поставили в помощь Бусу… когда она тому потребовалась, чтобы вас с Хельгой выкрасть.

— Вот так новости. — Я озадаченно потер лоб. Настроение мое, еще недавно такое радужное рухнуло к точке замерзания. — Я так понимаю, что моя и без того не слишком вольная жизнь закончилась? Что теперь? Снова законопатите во флигель при канцелярии, или сразу на нары? — Скрипнул я зубами. Эх, жаль, что Буса уже под охрану взяли, нужно было до смерти забить, сволоту. Вот подставил так подставил, мерзавец. Золото ему глаза застило… Всемирной славы первооткрывателя захотел, урод амбициозный. Клянусь, если эта тварь вывернется, выживет, урою.

— Не буду лгать, Виталий Родионович. Не знаю. — Телепнев, прямо посмотрел мне в глаза. — Вот допросим Ловчина, Ставра, слуг этих, там будет видно. Вроде бы… Как Ставр говорит, Ловчин о сути проекта никому не сообщал. Потому-то, дескать, ему и большей, сиречь настоящей помощи не оказывали. А агенты, которым он донесения от Буса передавал, даже на последней встрече, все пытались разузнать у Ставра, что к чему.

— Думаете, Бус хранил подробности в тайне, чтобы не стать ненужным? — Я нахмурился.

— Не знаю я, Виталий Родионович. Вполне может быть и так. Ловчин ведь, тоже, что называется, за жабры пойманный и на золотой крючок посаженный. Так что такая опаска, у него, предполагаю, вполне могла быть. Это кажется логичным. Но, все это пока, только мои домыслы. Вот доберемся до присутствия, и там уж все как следует разузнаем. И не расстраивайтесь заранее, Виталий Родионович. Могу обещать вам совершеннейшее точно, пока не разберемся во всей этой кутерьме, ограничивать вашу свободу не станем, дабы не подтверждать своими действиями, возможно уже имеющихся у агентов сведений. Но и вы, уж постарайтесь быть повнимательнее, и не дайте застать себя врасплох.

— Постараюсь. — Я вздохнул, и… — Ох, князь! Не опасаетесь, что Бус, как Лукан «сбежит»?

— О. Ничуть. Не было на нем наговора на верность. Только отсроченная смерть, как и на его подельниках. — Отмахнулся князь. — Расчет же был, что вы к тому времени уже схвачены будете. А видоки этой парочке, были вовсе ни к чему, тем более такие ненадежные. Вот они и обеспокоились. Кстати, вернемся в город, извольте доставить вчерашнего философа в канцелярию, для дознания… О, вот кажется и наши экипажи готовы. Едем?

— Едем, Владимир Стоянович. — Кивнул я. — А по пути, расскажете мне о трофейном сборе?

Вернувшись в город, я, первым делом, договорился с Ратьшей Гремиславичем, и мы отправились за моими неудачливыми «сидельцами». Успешно сдав их в канцелярию, на руки подвальным, я решил было наведаться домой, но на выходе из здания меня перехватил секретарь князя Телепнева.

— Виталий Родионович… Уделите мне минут вашего времени, будьте любезны… — Спустившись по лестнице, ротмистр остановился напротив меня

— Слушаю вас, Вент Мирославич. — Положив шляпу и перчатки на широкий подоконник, я обернулся к секретарю князя.

— Его сиятельство просил передать, что ждет вас сегодня в семь, у Ладынина. Тамошний управитель о вас уже предупрежден. — Сообщив, что хотел, Толстоватый кивнул и удалился. Интересно только, а с чего это у него в глазах столько зависти-то? Нет, ресторан у Ладынина, действительно считается одним из лучших в Хольмграде, но и он не настолько дорог, чтобы ротмистр не мог себе позволить там отобедать. Или… все дело в самом приглашении? А-а, что сейчас голову ломать?

Надев «котелок» и перчатки, я вышел во двор… и тут же был пойман Ратьшей Гремиславичем. Сговорились они, что ли?

— Господин Старицкий, вы пароход этот, когда заберете? А то вон, конюхи жалуются, что он им, своим железным смрадом, всех лошадей перепугал. — Ухмыляясь в наклеенную бороду, проговорил Ратьша.

— Как-кой пароход? — Удивленно выдавил я, но увидев стоящий у конюшенных ворот свой помятый трофей, хмыкнул.

— А с чего это, он вдруг стал моим? — Не понял я.

— Так охранители ж все уши прожужжали, что, дескать, его благородие, по ушкуйному обычаю, самобеглую коляску у воров отобрал.

— Ну дела… — Я вздохнул. Становиться владельцем этого металлолома, я совсем не планировал. Вот саквояж, что при Бусе был, тот да, оприходовал, с ведома князя, кстати. А о «пароходе», как Ратьша выразился, я и не думал даже. Кстати, а с чего это он его так окрестил? — А за что вы его пароходом-то прозвали, Ратьша?

— Так, а как же сие творение еще величать? Не паровозом же? Оно, поди, и тележки малой за собой не утащит, так что, пароход и есть. — Пожал плечами штабс-ротмистр. А я, присмотревшись к этому чуду техники, удивленно икнул. Действительно, пароход. В смысле, оно на пару работает… работало, точнее, пыталось работать. Охренеть. Нет, я, конечно, в курсе, что и на «том свете» автодело с паровых машин начиналось, но все-таки, мне казалось, что здесь техника ушла в развитии несколько дальше.

— Знаете, Ратьша, я… постараюсь разобраться с этим, как можно быстрее. — Справившись с собой, я кивнул собеседнику. — Но не сейчас. Извините, дела.

— Так, мы ее хоть с дороги уберем… под навес. — С вопросительной интонацией выдал Ратьша, и я, поспешно кивнув, пулей вылетел за ворота. Вот делать мне нечего, кроме как разбираться с этим утилем?! Меня, между прочим, дома Лада ждет, а я тут буду всякой ерундистикой заниматься? Черта с два!