Тем не менее Десси не выглядела особенно встревоженной, и это успокоило Сару. Она никогда не слышала историю всей жизни Десси, но знала, что раньше Десси принадлежала доктору, у которого и научилась выхаживать больных. А еще Десси хорошо разбиралась в травах. Она узнала их секреты на родине, откуда ее насильно увезли еще девочкой. Она, бывало, вылечивала Сару настоями, рецепты которых не были известны местным врачам, и Магнус очень ценил ее за это.

Уже через сутки жизнь вошла в обычную колею. Десси готовила, так как они не смогли есть жирную пищу миссис Тигвуд, и присматривала за быстро поправлявшейся Элси и ее ребенком. Сара заботилась о лошади и собаках; мамашу она назвала Бесс. Капитан все еще не пришел в сознание.

С трудом протащив перину по узкой лестнице, она удобно устроила его на кровати. Его форма теперь была спрятана от зорких глаз миссис Тигвуд под пышной периной.

В их первую ночь в гостинице Сара отправила Десси спать, а сама осталась ухаживать за капитаном, беспокоясь о его состоянии. Она долго боролась со сном, сидя на жестком стуле, но затем, не выдержав соблазна, вытянулась на свободной части кровати рядом с капитаном. Кровать была на редкость удобной и, отбросив свои сомнения по поводу приличий, она опустила голову на подушку и мгновенно заснула.

Проснувшись утром, она не сразу сообразила, где находится и почему она не дома. Придя в себя, она с опаской взглянула на капитана, которому волей-неволей пришлось делить с ней ложе. Но между ними по-прежнему лежало свернутое стеганое одеяло, а он, похоже, так и не пошевелился с прошлого вечера ни разу.

Она поспешно вскочила и постаралась руками разгладить отвратительное мятое платье, горько сожалея о чемоданчике, который с такой легкостью выбросила накануне, чтобы освободить место для собаки. К счастью, Десси ни о чем ее не спросила, когда она спустилась вниз завтракать.

Сара продолжала с глупым упорством цепляться за надежду, что они на следующее утро смогут тронуться в путь. Однако не похоже было, что капитан быстро поправится. Осматривая его, Десси осталась довольна состоянием его ран, хотя рука была еще воспалена. Но о продолжении путешествия не могло быть и речи.

Десси взялась за дело. Она сумела раздобыть у противной миссис Тигвуд допотопную лохань. Установив ее в углу капитанской комнаты, она деликатно завесила лохань;4 простыней и извлекла откуда-то, к вящему удивлению Сары, чистую одежду.

— Боже правый, — тихо сказала (Сара. — А я-то думала, что выбросила чемоданчик.

— Ну а я его подобрала, — спокойно сообщила Десси. — Твое платье выглядит неприлично. Нечего тебе расхаживать оборванкой перед той особой внизу. Залезай в лохань, детка.

С каким наслаждением Сара сорвала с себя грязную одежду! Пока Десси стояла на страже, она с удовольствием смыла двухдневный пот и сажу, вымыла волосы, все еще пахнувшие дымом.

Когда она наконец вышла из воды, чувствуя себя снова человеком, Десси обмотала ее вместо банного полотенца простыней, а на голове соорудила тюрбан из полотенца поменьше. Выплывая из своей временной туалетной комнаты, Сара рассеянно взглянула на капитана, просто чтобы лишний раз убедиться, что он так и не пришел в сознание.

Вот тут-то она испытала сильнейший в своей жизни удар. Голубые глаза капитана были открыты, и он, нахмурившись, пристально смотрел на нее.

Сара так и подскочила, покраснев от гнева и стыда за то, что ее застигли в таком компрометирующем виде. Но, быстро опомнившись, она поспешила к кровати, забыв о своем необычном наряде.

— Вы очнулись! — с восторгом воскликнула она. — Слава тебе, Господи! Как вы себя чувствуете?

Все еще хмурясь, он посмотрел на нее оценивающим взором и невнятно слабым голосом спросил:

— Где я?

— Где-то между Блейденсбергом и Аннаполисом. Я точно не знаю. Вы...

Но он уже снова закрыл глаза и, казалось, провалился в беспамятство.

Впрочем, достаточно было и того, что он пришел в себя и говорил с ней вполне вразумительно, пусть и коротко. На душе у нее полегчало: она не стала причиной его гибели, а эта мысль так угнетала ее.

Десси помогала ей одеться за занавеской, но он больше не просыпался. Почти весь день Сара просидела у его изголовья, с радостью отмечая, что его забытье стало менее глубоким: временами он стонал и беспокойно ворочался. Теперь он уже не выглядел застывшим как мертвец.

Ее чувство вины и ответственности за его жизнь казались ей самой чрезмерными. Пару дней назад Магнус сражался с британцами в бою. Может быть, они даже встречались в пылу битвы, — ее отец и капитан Эшборн. Если так, то не стоит и спрашивать, на чьей стороне ей следует быть. Этот британский офицер был с ней неожиданно добр, выручил из трудного положения; но он и его соотечественники вторглись в ее страну, убивали мирных жителей и сожгли дотла ее родной город. Магнус всю жизнь внушал ей ненависть к британцам, в особенности к солдатам, а в эти дни она и сама убедилась в его правоте.

А теперь в ее душу закралось сомнение. О, хоть бы капитан скорее выздоровел! Чем дольше она пробудет с ним рядом, тем труднее будет ей считать всех британцев одним безликим страшным врагом.

Нет, с раздражением подумала Сара, она и сейчас уже понимает, что вовсе не все британцы одинаковы. Она не до такой степени наивна и глупа. Интересно, неужели все войны и смуты порождены подобными нелепыми предубеждениями? Британцы творили много такого, что она не одобряла и даже ненавидела; их политика по отношению к бывшим колониям была по меньшей мере необдуманной. Но расплачиваться за недальновидность политиков приходится обыкновенным людям — ей и Десси, бедной Элси и капитану.

Она не станет об этом думать! Она хочет одного — пусть капитан скорее поправится, и она перестанет чувствовать ответственность за его жизнь и безопасность. Тогда ей не придется испытывать сомнения в своих прежних мыслях и привязанностях. Или уже слишком поздно? Да, к сожалению; даже если случится чудо и Эшборн, мгновенно оправившись от ран, сможет немедленно вернуться к своей армии, будет поздно.

Она изучающе рассматривала его в неясном свете сгущающихся сумерек. Десси она опять отослала спать пораньше, и никто не мог ей помешать удовлетворить свое любопытство. Его обнаженная грудь была удивительно мускулистой и загорелой. Лицо покрывала трехдневная щетина. Светлые волосы, повязки на голове и руках — сейчас он совсем не походил на офицера британской армии. И это была большая удача. В противном случае у странноватой миссис Тигвуд могли зародиться Бог знает какие предположения и подозрения.

Сара неторопливо раздумывала о том, что происходит за пределами их временного прибежища. Затушил ли дождь пожар в столице? Что с Магнусом? Если он остался жив, то непременно скоро начнет беспокоиться о ней. Но ничего не поделаешь. Она не может пока бросить своего беспомощного пациента.

Она подошла поправить сбившуюся повязку на его голове и убедиться, что у капитана нет жара, когда дверь неожиданно открылась.

Она подумала, что вернулась Десси, но на пороге с привычно неодобрительным выражением лица стояла миссис Тигвуд рядом с грубоватым на вид человеком, которого Сара раньше не видела.

Сара испугалась. Ей вдруг представилось, что правда о капитане каким-то образом выплыла наружу, и этот человек явился арестовать его. Но на нем не было формы, и Сара, стараясь сдержать сильно забившееся сердце, произнесла с хорошо разыгранным возмущением:

— Как вы смеете? Что все это значит?

— Вот! — с торжеством сказала миссис Тигвуд. — Что я тебе говорила? Кто знает, что тут вообще происходит за моей спиной!

Мужчина был немолод, с незапоминающимся лицом. Высокий и худой, он был одет в бывший когда-то черным домотканый костюм, делавший его похожим на ворона. Сара не имела ни малейшего представления, кто перед нею, но сказала:

— Как вы смеете врываться сюда подобным образом? Кто этот человек?

— Мой муж, вот кто! — со злобным ликованием произнесла миссис Тигвуд. — Преподобный Джедедия Тигвуд. Я ему порассказала, как вы ворвались в наш дом, раздавая высокомерные приказы, да еще притащили этих черномазых и рассказываете дурацкие истории, как бежали из Вашингтона. А еще я ему сказала, что ни на грош не верю, будто вы свашим муженьком женаты, а если и так, то уж не друг на друге! Бог знает, что происходило тут в последние несколько дней, но больше вы у нас ни минуты не останетесь, скажу я вам. Убирайтесь сейчас же со всей вашей сворой! Сию минуту!