— Вы высокомерный и самовлюбленный тип, — бросила ему в лицо Барбара, резко высвободив руку. Глаза ее метали искры. — Ваши фантазии, порожденные завышенной самооценкой, безграничны. Но должна признаться, что Мэйбридж привлекал меня всего лишь возможностью пользоваться бассейном и кортом. Впрочем, сейчас меньше, чем раньше.

— В самом деле, Бэб? — спросил Лоренс, удивленно приподняв бровь. — Почему же при каждом моем появлении ты трясешься, как испуганная мышь? Что тебя так пугает? Наверное, и хочется и колется…

Оторопевшая от столь оскорбительного заявления, Барбара отпрянула от мужчины и сделала глубокий вдох, пытаясь успокоиться. Ее задело не сравнение с робкой представительницей племени грызунов, а обвинение… в скрытой нимфомании, что ли? Какой наглец!

— А вам не приходило в голову, что мне просто не по душе ваша компания? — спросила она с вызовом. — Что мне с вами скучно?

— Так я навожу на тебя скуку? — ухмыльнулся Лоренс, делая шаг к девушке.

На этот раз Бэб не шелохнулась: то ли страх, то ли сладостное волнение охватили ее. Она слишком сильно ощущала близость мужчины, каждый нерв, казалось, вибрировал, все ее женское существо, неподвластное воле, так и тянулось к Лоренсу, угадывая мощное мужское начало. Из последних сил борясь с собой, Бэб вскинула голову, стараясь сохранить маску безразличия.

— Да, ужасную скуку, — холодно произнесла она и запнулась, наткнувшись на жадный взгляд, прикованный к ее рту. Он не посмеет… Просто издевается над ней… Старался уколоть побольнее, но не удалось, вот и думает, как бы еще унизить… Девушка сглотнула слюну. — А теперь, если позволите, — выдавила Бэб с преувеличенной вежливостью, — я оставлю вас. У меня много дел. — Молодая хозяйка повернулась, чтобы уйти. — Лоренс! — воскликнула она, почувствовав у себя на плече сильную руку гостя. Он так круто развернул ее к себе, что чуть не вывихнул плечо. — Лоренс, пусти!

Панический страх обуял ее, когда руки мужчины оказались у нее на затылке. Легкими дразнящими движениями он ласкал ее, пропуская сквозь пальцы шелковистые волосы. Спину приятно пощипывало.

— Лоренс, пусти… — едва слышно прошептала она.

Между тем его губы нежно коснулись ее лба, порозовевших щек.

Что происходит? Как можно? Надо было сопротивляться, но Бэб не могла ничего с собой поделать, потеряв способность двигаться. Она подняла было руки, но они бессильно упали, когда он коснулся губами мочки уха, лаская ее языком. Девушка забыла обо всем на свете и, потеряв остатки воли, потонула в теплом море неведомого доселе чувственного наслаждения. Губы искусителя, скользнув вдоль шеи, прикоснулись к пульсирующей жилке у ключицы. А еще через мгновение настойчивый рот Лоренса прижался к губам девушки. Ее руки сами вспорхнули и обняли мужчину за шею. Девушка закрыла глаза. Теперь в мире ничего не существовало, кроме упоения поцелуем — долгим, горячим — и сладкой тягучей боли внутри…

— Все еще скучно? — вернул Барбару на землю насмешливый голос.

С усилием открыв глаза и встретив надменный взгляд, в котором плясали искорки удовлетворенного тщеславия, девушка почувствовала себя так, будто на нее вылили ушат ледяной воды. Для этого ловеласа все было не более чем игрой. Его ласки фальшивы — без тепла, без чувства, без желания, даже минутного.

Он осуществил, видно, привычный для него акт соблазнения с холодной расчетливостью так, словно в его руках была всего лишь деревянная болванка. А она поддалась, попалась на удочку, позволила себя унизить. На несколько секунд вообще лишилась всякого разума.

Внутри у нее все сжалось, ей захотелось выплеснуть ему в лицо свою боль, высказать все, что думает о нем, но Бэб понимала, что это будет только на руку этому типу. Собрав остатки самообладания, она смерила его холодным презрительным взглядом и нарочито медленно вытерла губы тыльной стороной ладони.

— Мне нравится, чтобы мужчины были живыми и теплыми человеческими созданиями, а не двуногими особями с рыбьей кровью.

Приподняв бровь, Лоренс усмехнулся.

— И много их у тебя было, этих мужчин?

Барбара поежилась. Нетрудно представить, каким посмешищем станет в его глазах, узнай он, сколь ограничен ее опыт.

— Думаю, это не твоего ума…

Слова замерли у нее на устах, потому что Лоренс вдруг сильно прижал ее к себе, впиваясь в рот грубо, словно наказывая за что-то. В нем больше не было даже наигранной теплоты и нежности, один только всплеск необузданных чувств. Он целовал ее, и Бэб едва могла дышать, лишь слышала хриплое, похожее на стон, дыхание Лоренса и чувствовала, как пульсирует в его венах кровь.

Внезапно он отпустил ее. В смятении девушка жадно глотала воздух, только сейчас почувствовав, как рассержена. Она вперилась в мужчину горящими глазами, гневные слова уже готовы были сорваться с уст, но…

В лице его не осталось ни былого ожесточения, ни злости, ни насмешки. Глаза — безмятежные голубые озера. Уголки рта приподнялись в мягкой доброй улыбке.

Господи! Как непривычно видеть Лоренса таким. Злость уходила сама собой. Бэб почувствовала странную слабость и головокружение, тело стало будто чужим. И тут она поняла, чем вызвана такая неожиданная перемена в лице гостя. Девушку словно сковало холодом. Лоренс смотрел поверх ее головы, и теплый взгляд его был адресован… матери.

— Здравствуйте, Анна.

В недоумении девушка наблюдала, как Лоренс пошел навстречу Анне, как поцеловал ее в щеку. Он выглядел так, будто все это время вел беседу о погоде. Сейчас он полностью забыл о существовании Барбары, будто ее здесь вообще не было. Почувствовав новый приступ гнева, Бэб даже обрадовалась: по крайней мере, лучше злиться на этого человека, чем испытывать к нему какие-то другие чувства.

Она смотрела, как Лоренс держит за руку мать, словно издалека слышала его воркующий голос, но смысл разговора не доходил до сознания, настолько Бэб была погружена в свои мысли. Ну почему она не вырвалась, едва он ее коснулся? Должно быть, сошла с ума… Бэб вздрогнула, когда голос матери, будто сквозь вату, донесся до нее:

— Бедный Генри! Ну надо же — аппендицит! Не везет же человеку. Вдали от дома, в Женеве, в деловой поездке… Вчера вечером он звонил, и все было хорошо…

— Вчера поздно ночью его доставили в госпиталь, — сказал Лоренс. — К утру его прооперировали. Все закончилось успешно.

Господи! Отец лежит в больнице после операции, а сынок забавляется здесь любовными играми. Барбара почувствовала отвращение. Да этот человек просто чудовище, он не способен вести себя так, как принято среди нормальных людей!

— Но почему ты не дал мне знать раньше? — поинтересовалась Анна.

Бэб видела, как у Райленда заходили желваки под скулами.

— Я сам только что получил сообщение из моего представительства в Швейцарии, Анна. До меня не могли дозвониться.

Вот так номер! Кто поверит, что миллионера, имеющего в своем распоряжении самые современные средства связи, не могут вовремя оповестить о чем-то важном, тем более — о болезни отца?! Сам собой в памяти всплыл образ Доры Смит. Черт возьми, какое ей, Бэб, дело, как и с кем проводит свободное время Лоренс. Все, что ее должно волновать на данный момент, это Генри и Анна.

— Все будет хорошо, милая, — сказала Бэб, обнимая мать за плечи. Обернувшись, девушка окинула Лоренса укоряющим взглядом. Сейчас, когда роль посыльного он уже выполнил, не пора ли ему оставить этот дом?

На каменном лице Райленда не было и следа озабоченности, переживания. Он, казалось, не способен испытывать теплые чувства даже к собственному отцу.

Поймав взгляд девушки, Лоренс задумался. Он если и не расстроился, то, по крайней мере, уловил молчаливый упрек. Уголки его губ дрогнули.

— Могу я воспользоваться телефоном? — обратился он к женщинам.

Обе молча кивнули, и гость бросился к аппарату. Чувствуя неловкость, Бэб обратилась к матери:

— Пошли на кухню, перекусим.

— Я не очень голодна, — рассеянно проговорила мать, буквально упав в кресло возле круглого кухонного стола. Вдоль стен стояли сумки с уложенной в них кухонной утварью. — Мне бы надо быть рядом с Генри.