Что за нелепость! Патриция тряхнула головой, желая заставить себя вернуться в мир реальности. Она не позволит себе потерять голову из-за глупой выходки, которая, надо полагать, для этого человека значит не больше, чем случайное рукопожатие.

А если она собирается выплатить очередной взнос по закладной, лучше заняться делом. Патриция оглядела задрапированный муслином манекен. Может быть, немного подтянуть у талии? Она вынула булавку и изменила конфигурацию складок, огромным усилием воли заставляя себя сосредоточиться на работе.

Бесполезно! Ей никак не удавалось выбросить происшедшее из головы. Мартин, Мартин Сазерленд. Совершенно посторонний человек! Человек, с которым она познакомилась в ресторане чисто случайно. Высокомерный, любопытный, самовлюбленный тип. Сегодня взял да и явился без приглашения, облазил все углы, все потрогал, прокомментировал. Кто его сюда звал?

А ты и рада, да? Немного заинтересованности, несколько слов похвалы, и ты ведешь себя так, словно он вручил тебе премию за лучшую модель года!

Ох да, признала Патриция, улыбаясь против воли, это все неуемная гордость: она посмотрела на собственное творение его глазами. Черт возьми, а ведь ей и впрямь есть, чем гордиться. Она довольно улыбнулась, разглядывая кружевное платье. Мартин был потрясен, это видно. Он первый человек, увидевший, как рождаются ее произведения. Ей померещилось… что между ними возникло некое понимание, словно их связал общий секрет.

Признайся, Патриция Олтмен, тебе было приятно его общество!

Да, он мне понравился!

Даже когда незваный гость перестал разглядывать комнату и воззрился на нее, это ее не оскорбило.

Девушка подошла к столику, взяла в руки блокнот и улыбнулась. "Взлохмаченная копна волос — признак деловой женщины", — прочитала она. Что же, она не возражает. Он так смешно все это изобразил, а затем снял с нее очки и… Дыхание девушки перехватило, пыльцы вцепились в блокнот.

Очки. Он ни словом не помянул о них. Он говорил, смотрел на нее, прикасался к ней, а очки словно бы и не существовали. Даже сама она о них позабыла. В первый раз в жизни!

— Вот, наконец, и вы! — Ирен подхватила Мартина под руку, едва он переступил порог гостиной. — Какая удача, что вы играете в бридж! Пат терпеть не может отрываться от работы, чтобы заменить недостающего игрока. Позвольте же мне познакомить вас со всеми. — Называя имена, Ирен указывала на их владельцев, Мартин кивал и пожимал протянутые руки. — А это, — объявила хозяйка, представляя его самого, — мистер Маллиган. Нет. — Ирен взмахнула рукой, словно зачеркивая произнесенное имя. — Не Маллиган, нет, Маллиган не смог прийти, Вы босс Роберта. Мистер?..

— Сазерленд. Мартин Сазерленд. Но я вовсе не…

— Верно, Мартин. У нас тут запросто, без церемоний. А вот это Дастин, ваш партнер. Вы, наверное, захотите обсудить с ним вашу систему взяток?

Очень скоро Мартин был торжественно усажен за один из столиков и включился в игру, наблюдая при этом за соседями.

— Ваша очередь, Сазерленд!

Мартин вздрогнул: раздраженный окрик вывел его из состояния мечтательной задумчивости. Молодой человек сам терпеть не мог людей, которые постоянно переспрашивают, кто какие взятки назвал. Но что делать — он и впрямь понятия не имеет, что происходит вокруг!

На следующий же день Патриция отнесла кружевное платье в "Золотой наперсток". Конечно, лучше бы взять оба изделия сразу, но комбинезон еще не совсем готов, а деньги нужны срочно. Хотелось надеяться, что Мелани, хозяйка магазинчика, назначит за платье хорошую цену, и, что самое главное, — платье купят тотчас же.

Мелани пришла в полный восторг и снова и снова повторяла, что платье потрясающе, великолепно. Она прикрепила к рукаву ценник на шестьсот долларов и торжественно объявила, что подобный шедевр стоит именно столько и ни центом меньше.

Патриция задохнулась. Шестьсот долларов! А ей-то платье почти ничего не стоило. Ну, если не считать разноцветного стекляруса и химической чистки в особой мастерской, куда она отдавала все элегантные вещи. Ее доля от продажи покроет просроченный взнос по закладной.

— Как думаешь, скоро ли его купят? — полюбопытствовала Патриция.

— Понятия не имею, — призналась Мелани. — Дело в том, что сейчас не сезон. И большинство моих покупательниц даже за выходное платье столько не заплатят. А те, кто заплатил бы… Восьмой размер. Ты не могла бы сшить такое же на десятый?

— Ох, нет, — быстро отозвалась Патриция. — По крайней мере, не из того же материала. — Девушка не знала, возможно ли купить где-нибудь точно такое же кружево. А если и возможно, то, наверное, стоит оно бешеных денег.

— Ну, вот что я скажу тебе, — рассмеялась Мелани. — Все твои произведения неподражаемы, равных им не найдешь. И, поверь мне, платье стоит этих денег. Я и пенни не убавлю.

Патриция вышла из "Золотого наперстка". И тут же на смену восторгу пришло опасение. Хорошо, что Мелани понравилось платье, хорошо, что она поставила высокую цену. Но что, если покупатель так и не найдется?

На счету лежало только две сотни долларов — все, что осталось от страховки. Девушка пыталась сохранить эти деньги на крайний случай. Но срок очередного взноса по закладной уже миновал… Нужно спасти дом любой ценой. Не столько для себя, сколько для Ирен. Утрата мужа в сочетании с мучительными приступами астмы, которые случаются, когда их меньше всего ждешь, серьезно сказались на состоянии матери: нельзя, никак нельзя увозить ее из родного дома! Бедняжка прикована к постели и к дыхательному аппарату! Но был и еще один фактор, куда более существенный: о нем знала только Патриция.

Раз в неделю, перевоплощаясь в гостеприимную хозяйку, Ирен забывала о болезни — словно возвращались былые времена, когда жив был Кевин. Всякий раз, распахивая двери и приглашая друзей в просторные, уютные комнаты, она становилась самой собою: очаровательной, грациозной Ирен, душою общества. Именно поэтому Патриция твердо вознамерилась сохранить дом и позаботиться о том, чтобы друзья-картежники продолжали собираться в гостиной по четвергам, согласно заведенному обычаю.

— Каждый четверг Кевин словно бы незримо присутствует с нами, — сказала однажды мать, — и я знаю, что все в порядке, что он меня поддержит.

По-прежнему уповает на его поддержку! Отец исполнял малейший каприз матери, делал для нее все. А она считала Кевина таким же непоколебимым, надежным и стойким, как Альпы.

Патриция села в машину, вызывающе тряхнула головой и вставила ключ зажигания. Дом они не потеряют! Кружевное платье будет куплено! Разве каждый раз не находился покупатель? Через два дня она закончит комбинезон… Тут в голову девушке пришла новая идея. Прямое платье на пуговицах, двубортное, с широким поясом из парашютного шелка получится просто потрясающим!

Она погнала машину домой, обдумывая в голове модель и жалея, что под рукою нет блокнота. Войдя в дом, девушка услышала, как настойчиво звонит телефон. Предчувствуя и надеясь, Патриция устремилась к аппарату. Может быть, это он…

— Алло! — внезапно осипшим голосом прошептала она.

— Говорит Ванесса Бэнкрофт, из отдела кадров "У. Рэнк". Могу я поговорить с Патрицией Олтмен?

— Это я. — Теперь ею овладело предчувствие более земное. — Прийти на собеседование по поводу работы? Хорошо. Да, конечно, сегодня во второй половине дня я свободна.

Девушка отошла oт телефона, уже прокручивая в уме все то, что предстоит сделать. Сперва — ланч для Ирен, потом…

Она открыла холодильник, при этом на пол упал один из крохотных магнитных держателей вместе с визитной карточкой. Патриция подобрала картонный квадратик, убедилась, что это визитка доктора Хоуарда, и тут же вспомнила нечто, давно позабытое. Нечто очень важное. Доктор Хоуард говорил, что, хотя Ирен и не достигла еще положенного возраста, в силу хронической болезни она имеет право на некоторую часть мужниной пенсии по социальному обеспечению. Девушка отослала требуемый медицинский бланк несколько недель назад, но ответа еще не пришло. Поскольку она все равно окажется в Стоктоне, надо бы заехать и узнать. Если поторопиться, то можно успеть до собеседования в "У. Рэнк", назначенного на три часа. Девушка быстро разогрела суп и сделала тосты с сыром. Пообещав Ирен, что вернется к шести, Патриция выбежала из дома.