— А как насчет мадам Эркюлье? Она же покушалась на вашу драгоценную жизнь? — притворно-смиренным тоном спросила Линда.

— Без этой мадам моя жизнь не представляет никакой ценности, — прошептал Джеймс.

— Тогда я говорю: да, да, да!

Пока влюбленные ворковали, Сара занялась выяснением личности матери Линды и Элизабет. Этот вопрос ее очень заинтересовал.

— Миссис Рипли? — спросила Сара.

— Да, мама носит свою фамилию, — усмехнувшись, пояснила Элизабет. По выражению лица Сары она поняла, что та знает про империю Рипли, и получила удовольствие от ее растерянности.

Уяснив, что проиграла окончательно — по мнению Сары, только идиот способен расстаться с такими деньгами, какие может дать женитьба на одной из дочерей миссис Рипли, — она медленно направилась к двери.

— Останьтесь, мадемуазель! — В номере появилось еще одно лицо — комиссар Жервье. — О! — воскликнул он, когда увидел столько людей в номере. — Я попросил бы незаинтересованных лиц удалиться.

— Здесь нет незаинтересованных лиц. Лучше объясните, кто вы такой и по какому праву здесь распоряжаетесь?

Комиссар Жервье окинул взглядом суровую леди и слегка улыбнулся. У него давно уже выработался иммунитет к приказам и требованиям немедленно разобраться и доложить.

— По праву полиции, мадам, — ответил он и, проигнорировав миссис Рипли, обратился к Тедди Уорнфолду: — Мы сделали экспертизу. Отпечатков пальцев мадемуазель Ленкстон на пудренице нет. Нет и следов пальчиков мадам Эркюлье. Вы настаиваете на идентификации, мадемуазель? — обратился он уже к Саре. Та не ответила. Тедди тоже молчал. Комиссар достал из кармана маленький сверток и развернул его. — Это ваша брошь, мадам? — спросил он Линду.

Она отрицательно покачала головой.

— Эту брошь я подарил Саре Гренвилл. По ее словам, ее у нее украли, — не выпуская Линду из своих объятий, пояснил Джеймс.

— Как это произошло, мадемуазель? — задал вопрос комиссар Жервье, обратившись к Саре. Та не ответила, и комиссар продолжил: — Мы задержали месье Эркюлье. Он пытался продать ее ювелиру. Тот позвонил нам. Месье Эркюлье утверждает, что брошь принадлежит его жене. Вы не объясните ситуацию, мадемуазель Гренвилл?

— Нет! — резко крикнула Сара. — Идите все к черту! Я ничего не знаю.

— Сара, ты только что утверждала, что Элизабет Ленкстон украла ее у тебя, — заметил Джеймс.

— Что-о? Как вы смеете обвинять мою дочь! Я вас в порошок сотру, дрянь вы этакая! — Миссис Рипли двинулась к Саре. На глаза ей попалась картина, принесенная Линдой, и миссис Рипли, схватив ее, рванулась к Саре с намерением исполнить свою угрозу в буквальном смысле.

— Мэм, умоляю! Простите мою сестру! — кинулся к миссис Рипли Тедди.

— Сестра… — пролепетала Элизабет. — Сара твоя сестра?..

Но миссис Рипли остановить было трудно.

— Отойдите, молодой человек. Каждый должен понести наказание тем способом, который больше всего понимает.

— Мадам Эркюлье отомстила ей с опережением. Она вырвала у нее немало волос. Пощадите Сару!

— Да? — Миссис Рипли на мгновение остановилась. Картину она по-прежнему держала высоко в руках, намереваясь ударить ею Сару по голове. — Молодец, Линда! Ладно, оставлю ее в покое.

— Сара, подпиши. Я подготовил бумаги, что ты не имеешь к мадам Эркюлье никаких претензий, — сказал Тедди.

Сара взглянула на него злыми глазами.

— Чертов адвокат! Ненавижу! Ты давно замыслил эту комбинацию. Ты меня предал, братец!

— Нет, Сара. Ты сама себе выкопала яму, — грустно сказал Тедди. — Поверь, я был самым верным твоим другом. А бумаги я составил потому, что хотел тебя попросить их подписать просто так. Я считал, что у тебя золотое сердце и ты не сможешь долго держать зло на мадам Эркюлье. Вы же даже не были знакомы.

— Ты дурак, Тедди! Эта авантюристка обвила тебя вокруг пальца, как и Джимми. Это он надоумил тебя заставить меня простить эту дрянь… мадам Эркюлье? — поправилась Сара, увидев угрожающее движение картиной миссис Рипли.

— Нет, Сара. Я ничего не согласовывал с Джимми, хотя ты права — вряд ли он будет возражать.

— Лорд Мортимер просил прекратить дело мадам Эркюлье еще вчера утром — подал голос комиссар. — Ему стало жаль незнакомую женщину. Хотя он и не знает за собой вины по отношению к мадам Эркюлье, но, возможно, он ее чем-то нечаянно обидел, поэтому она так с ним и поступила.

— Еще вчера утром? — спросила Элизабет. А она-то почти целый день потратила на то, чтобы убедить охранника не поддаваться на провокации адвоката лорда Мортимера.

— Да. Но я не знал, что Белль и мадам Эркюлье одно и то же лицо. Ее-то я накажу, только полиции вмешиваться не придется, — промолвил Джеймс.

— Молчи, Джимми. Ты еще сам у меня попросишь пощады, — счастливо улыбаясь, ответила Линда и, не стесняясь, обвила его шею руками.

Сара подписала бумаги.

— Я могу идти? — спросила она с вызовом, ни к кому конкретно не обращаясь.

— Подождите, мадемуазель, — ответил комиссар. — Еще одна маленькая деталь. — Он достал из кармана кольцо. — Месье Эркюлье дал в отношении его несколько отличные от тех, которые я услышал насчет броши, показания. Вы их подтверждаете?

— Да, — с вызовом ответила Сара. — Это мое кольцо. Я получила его от матери и никогда не утверждала, что оно было у меня украдено. — Высоко подняв голову, она вышла из комнаты, громко стуча каблуками.

Комиссар Жервье укоризненно покачал головой ей вслед, а Элизабет тихо пробормотала:

— Линда оказалась права. Она была любовницей ее мужа.

— Вы обязаны мне все объяснить, комиссар! — громко потребовала миссис Рипли.

— Стоит ли, мадам? — хитро улыбнулся комиссар. — У вас дочь адвокат. Она может вам помочь в этом вопросе. — Он подмигнул Элизабет и медленно направился к двери.

Тедди стоял с похоронным видом. Элизабет с внезапно обострившейся интуицией поняла, что причиной его состояния является не только Сара. Она подошла к Тедди, который снова занялся разглядыванием снимков.

— Это муж Линды, теперь, по-видимому, бывший. Он специально все подстроил. — И Элизабет рассказала о сцене, разыгравшейся в кафе «У Клотильды».

— Боже, какой подлец! — в ярости вскричал Тедди, потом добавил: — Я встретился с журналистом, который написал статью о Линде. Интервью ему дал Шарль Эркюлье.

— Нисколько этому не удивлена. У меня сердце чуяло, что в этой истории виноват только он, — произнесла Элизабет и, оставив Тедди справляться с сердечной раной, нанесенной ему Сарой, подошла к воркующим голубкам. — Я должна повиниться, — медленно начала она. — Сегодня вечер снятия покровов со всех тайн, а у меня есть чужая вещь, но я ее не украла. Я только не нашла в себе силы признаться, что в тот момент меня приняли за другую. — Элизабет протянула кольцо Джеймсу. — Наденьте его, той, кому оно принадлежит.

Последнее открытие окончательно доконало Тедди.

— Боже, какой я дурак! — воскликнул он и, шатаясь, вышел из комнаты.

— Пойдем, мама. Мы здесь лишние, — обратилась Элизабет к миссис Рипли, и они покинули гостиничный номер.

А через три дня Элизабет, возвращаясь в Лондон, обнаружила в соседнем кресле самолета того же соседа, с которым летела в Париж. Она его еще не простила — ей не понравилось, что он усомнился в ней. Поэтому сейчас Элизабет упорно разглядывала закрытый иллюминатор, а Тедди, утративший свою находчивость, с тоскою на нее смотрел. Наконец он предпринял неуклюжую, с его точки зрения, попытку. Ничего более остроумного не пришло ему в голову.

— Мадемуазель аббатиса! Мадемуазель, вы настоятельница монастыря святой Женевьевы?

Элизабет вздрогнула. Как она могла забыть, кто и где ей это уже говорил? Против воли Элизабет улыбнулась.

— Так это ты тот молодой человек, что довел меня до слез в Габороне? Это из-за тебя Линда меня чуть не выдала замуж за Джеймса? Берегись, Тедди, моя месть будет долгой и страшной.

— Я готов все вытерпеть, если только ты меня простишь. Простишь, Бетти?