Борис повернул голову, глядя на пройденный путь. Параллельные линии оставленной гусеничным ходом колеи, уходили вдаль, повторяя изгибающуюся прибрежную линию, тянущуюся к мысу, где проступали для взора руины города Янтарный.

Внезапно, монотонно ревущий двигатель машины сменил свою тональность и ПТС резко остановился, заставив двадцатичетырехтонную массу качнуться вперед, клюнув бронированным носом и задрав кормовую аппарель. Бочки с грохотом опрокинулись и покатились в сторону сидящих в кузове людей. Борис остановил катящуюся на него бочку ногой, и та покатилась назад, повинуясь инерции опустившейся после остановки машины кормы транспортера. Он постучал облаченной в трехпалую резиновую рукавицу ладонью по заднему стеклу кабины. Двое из четырех людей, находившихся внутри, обернулись. Борис кивнул им, вопрошая этим жестом о причинах резкой остановки. Те задергали своими головами-масками и стали показывать резиновыми «клешнями» вперед, на лобовое бронестекло кабины. Борис Колесников снова кивнул и развел руками, давая понять, что ничерта не понял. Те снова стали торопливо жестикулировать, указывая вперед. Тогда он и находившиеся в кузове товарищи поднялись на крышу кабины и осмотрели пространство впереди транспортера. То, что предстало перед взором стекол их масок, заставило даже протереть перчатками глазницы противогазов. Нет. Не померещилось. Метрах в тридцати впереди, насколько позволял видеть медленно ползущий туман, пляжный песок пересекала вереница диссонировавших с окружающим пейзажем следов человека. Следы шли прямо от воды, где уже были зализаны грязными и ленивыми волнами моря. Идя поперек пляжа, некто поднялся на песчаную дюну и похоже удалился в заросли сухого кустарника, разграничивающего приморский лес и широкую полосу пляжа..

Три человека облаченных в ОЗК стояли в дегазационной комнате, терпеливо ожидая результата замера. Местный химик тщательно изучал показания приборов. Затем постучал ладонью по толстому стеклу, отделяющему дегазационную от комнаты контроля и кивнул. Затем он исчез из поля зрения спустившихся с поверхности людей. Заскрипела тяжелая гермодверь. Химик показался за ней. Облаченный в похожий ОЗК, только белого, а не болотного цвета. И вместо противогаза широкое панорамное стекло с респираторной маской под ним.

— Норма, мужики. — Пробубнил он сквозь маску. Гости последовали за ним. Химик плотно закрыл дверь. Затем они прошли в раздевалку и стали снимать там защитные костюмы. Даже если к ОЗК не пристала химия или радиация с поверхности, входить в жилой сектор бункера в таком облачении не разрешалось. Одежда для поверхности, была только для поверхности. В отличие от них, химик мог передвигаться в своем костюме в остальном замкнутом мирке подземелья свободно. Он на поверхность не ходил в своем костюме.

Майор Стечкин аккуратно сложил свой ОЗК на скамейке, извлек из портупеи черный берет и водрузил его по обыкновению на коротко стриженую голову, стянув затем ближе к затылку. Это был крепко сложенный морпех чей возраст уже подходил к пятидесяти. Тем не менее, он был в прекрасной форме. Седина чуть тронула короткие кудрявые черные волосы, на крупной круглой голове, которую бычья шея подавала чуть вперед. Брови сильно наплывали на глаза, что в купе с поданной чуть вперед головой придавало ему угрожающий вид. Но стоило ему заговорить, как первое пугающее впечатление размывалось в неожиданно мягком, бархатистом и чуть приглушенном, словно от насморка голосе.

— Долго возитесь, гвардия, — сказал он двум остальным, вперив кулаки в бока и улыбнувшись, показывая заметный просвет между передними резцами.

— Сейчас, Павел Васильевич.

— Ну, давайте, давайте. — Он легонько махнул своей здоровенной ладонью и, повернувшись к химику, подмигнул ему. — Здорова, Менделеев.

Пожилой химик улыбнулся и кивнул.

Майор вышел из раздевалки и двинулся по коридору бункера. Замаскированный командный пункт «Блок-6» находился под землей в лесу возле поселка Красноторовка, что в семи километрах от Янтарного. Людям, что тут служили до катастрофы, посчастливилось иметь такой объект под боком. Большинство из них и членов их семей выжили. Так же убежище здесь нашли и многие из Балтийска, находившегося чуть менее тридцати километров южнее. Одним из них был и человек, ставший главой общины «Блок-6» — Павел Васильевич Стечкин.

Коридор освещала одна единственная лампа. Этого было достаточно, чтобы видеть стены и двери. У дальней двери, за которой когда-то было караульное помещение, а теперь жилище главы общины, стоял пожилой высокий и широкоплечий Шестаков. Как и Стечкин, он был одет в камуфляж «флора». Только без портупейного ремня.

— С возвращением, командир, — улыбнулся старший прапорщик Шестков, редкозубой улыбкой.

— Привет Эдик. — Майор пожал ладонь старика и вошел в свои апартаменты.

Стальная, по-военному заправленная койка. Большой стол с подсвечником и пепельницей. Три табуретки. Заднее сиденье от легкового автомобиля у противоположной от койки стены, игравшее роль дивана. Шкаф с оружием. Несгораемый сейф. Карта области на стене. Вешалка с одеждой, исключительно военной. Тумба. Под потолком ртутная лампа. Вот и весь быт главы общины.

Он сел на свою койку, которая протестно заскрипела и тяжело вздохнул.

— Все не так как мы рассчитывали? — спросил Шестаков, войдя и садясь на «диван».

— Ну да, — Стечкин кивнул и вдруг завалился на кровать, прикрыв от яркого света лицо рукой. — Не так. Конечно, они нам там много говорили про объединение. Даже слово это употребили. Интеграция. Много мурыжили, что мы один народ. Что мы должны быть вместе. Много красивых слов.

— А на деле опять?

— А на деле опять. Погодите, мол. Мы пока не готовы принять такое количество людей. Потерпите. Столько лет смогли. И теперь сможете. Курить охота. У тебя нет?

— Я бросаю. Забыл?

— Молодец. — Майор снова поднялся и сел, откинувшись спиной на бетонную стену. — Это ты правильно. Я смотрю, в боксе ПТС-ки нету. Поехал все-таки Скворцов в Балтийск?

— Поехал. — Шестаков кивнул.

— Жаль меня не дождался. Надеюсь, у него ума хватит набрать топлива больше чем он сожжет этим драндулетом туда и обратно.

— Ну, чай не дурак. Догадается. — Прапорщик улыбнулся, снова показав редкие зубы. — Слушай, Василич. Так может, Балтийск освоим? Там же тоже есть бункер.

— Эдик, а ты в нем был? — невесело усмехнулся Павел. — Это же конура натуральная. У нас тут в душевых места больше чем там. Да и… Наведывался я туда. Лет эдак… Дай вспомню. Пять или шесть тому. Двери закрыты наглухо. Причем изнутри. Две двери оплавлены. Видно от взрыва еще. Заварились. Другие нет. Но тоже изнутри закрыты. А вход давно зарос уже. Значит, все кто туда залез, со штаба базы, так там и остались. Могила. Да и чему удивляться. Вентиляция последний раз там ремонтировалась еще при союзе. Дренаж тоже. Каждую весну там воды по колено было. Нет Эдик. Нам Калининград нужен. Пятый форт. Вот где просторы.

— Ну а вообще. Как они там?

— Да все так же. Живут, не тужат. Казематы там, не чета нашим. Этот командный пункт был рассчитан на год функционирования после обмена ядерными ударами. Только для того, чтобы помочь сделать последний, контрольный залп подлодкам. А пятый форт немцы строили, как крепость. С казармами жилыми. Со всеми делами. Да на тысячи людей. Из расчета длительной осады, если что. Плюс еще, есть у них там, светлая голова. Он умудрился открыть новые территории.

— Вот как? — поднял седые брови прапорщик.

— Ну да. Там, глубоко под землей пристройки есть. Еще фашисты строили. И там оказались генераторы. От грунтовых вод вращаются. Ток дают. Заработали, представь себе.

— Вот немчура, умели же делать. — Хмыкнул Эдик.

— Да, небось, узники делали. Черт, жаль только топливо впустую на БТРе пожгли с этим «официальным визитом».

— Ну, ты им ситуацию-то хоть обрисовал, командир? Что тесно нам совсем. Не хватает ни места, ни ресурсов.