– Ого-о! – воскликнула Ольга. – Вот это да-а!

Все шло замечательно. Английский, а особенно греческий сделали Ольгу заметной в фирме с первых же дней. Фирма занималась поездками в разные страны, но хозяин хотел сделать ставку на Грецию. На страну, о которой они с Юркой столько прочитали в детстве. Теперь-то они точно поедут на остров Крит, увидят то, что откопал англичанин Эванс. Они побродят по развалинам Кносского дворца, под которым находился, по преданию, таинственный лабиринт…

Юрка обрадовался, когда она ему рассказала о новой фирме, но почему-то меньше, чем ожидала Ольга.

– Ты что, не понимаешь? Юрец! – Она называла его так в детстве. – Лабиринт теперь у нас в кармане.

Улыбка, которая появилась на лице, была не более чем вежливая.

– Лабиринт? Да мы сами в лабиринте. В его сетях. Я это чувствую, Ольга. Ты тоже чувствуешь, я знаю. Но ты не понимаешь или прикидываешься.

– Ты тоже не понимаешь, – отмахнулась она, пылая от неумной радости. – У нас теперь такие возможности…

Но Юрий оказался прав – блуждая в лабиринте, нетрудно потерять нить, повернуть не туда и оказаться, например, там же в то же время и в том же месте, где Наталья Михайловна Дорошина, начальница. Напротив магазина «Интим». Она входила туда, а Ольга видела.

С тех пор и началось. Раньше, когда она сидела перед глазами у начальницы, сложив руки на столе, словно примерная школьница, за три часа выполнив все задания, данные на день, она слышала только похвалы. Иногда искреннее удивление.

– Неужели все оформила?

– Уже отправила факс?

– Получила ответ?

– Перевела анкеты на греческий?

– Созвонилась с посольством?

А теперь другая песня.

– Спешка… Ах, эта спешка, Ермакова.

– Куда подевался файл? Ты его стерла?

– У тебя совсем плохо со зрением. Как ты пишешь эту букву?

– Звонили из посольства, ты забыла приложить анкету…

– Ну сколько можно! Ее никогда нет на месте…

– Наталья Михайловна, а не слишком ли часто Ермакова звонит по межгороду? – шептала бухгалтер Наталье Михайловне.

Ольга старалась, но чем больше она прилагала усилий, тем сильнее надувались и краснели щеки Натальи Михайловны. Потом она заметила, что остальные сотрудники, даже охранник Федор, мимо которого Ольга никогда не могла пройти, чтобы он не остановил ее и что-то не спросил, смотрели косо или вообще мимо. Но когда он задержал ее в прошлый понедельник и потребовал показать пропуск, она поняла: ей не кажется. Если тебя не видят в упор, то какие могут быть сомнения?

Только Марина Ивановна держалась с ней по-прежнему.

Вчера курьер поздно привез документы из посольства, клиент кричал в трубку так, что ландыши, которые стояли рядом с телефоном, завяли в миг.

Едва Ольга положила трубку, в комнату вошла начальница.

– Ермакова, поскольку ты до сих пор не отправила запрос в Улан-Удэ, я послала его за твоей подписью. Приходится работать за тебя, учти. – Она усмехнулась. – Я попросила немедленно прислать копию лицензии фирмы, в которой работает твой клиент.

– Простите? – сказала Ольга, чувствуя, как изнутри поднимается горечь. – Я не послала этот запрос, потому что никакая копия лицензии не нужна для визы.

– Я говорю тебе – нужна. Этого требует посольство, – резко бросила Наталья Михайловна.

– Я позвоню советнику по культуре и туризму. – Ольга чувствовала, как бьется сердце, а кровь пульсирует так часто, что дрожат пальцы. – Пусть он объяснит…

– Не сметь! – прикрикнула Наталья Михайловна. – Не твое дело. Я твой начальник.

Ольга отдернула руку.

– Я не буду звонить, но и требовать этот документ не стану. Потому что это незаконно. Такие сведения, – вспомнила она слова Виталия, – можно, между прочим, продать… заинтересованным лицам…

– Та-ак… – Наталья Михайловна побледнела. – Ты хочешь меня обвинить в торговле конфиденциальными сведениями? Ты знаешь, как это называется? Это уголовно наказуемо, и ты, Ермакова, пожалеешь… Ты поймешь, – шипела она, – что значит остаться без работы в Москве. Это тебе не Тмутаракань, из которой ты явилась. Все вы мните себя бог знает кем, выскочки… Только путаетесь под ногами… у нас… места отнимаете.

Ольга чувствовала, как теперь дрожит все тело. Но она еще не разучилась собираться, как делала на соревнованиях. Она выпрямила спину почти до хруста в позвоночнике, глубоко вздохнула и сказала себе: она не услышала ничего нового в словах начальницы.

Главное не в этом – трудно доказать, что факс с запросом отправила она, а не Ольга.

Наталья Михайловна, тяжело топая высокими каблуками, вышла за дверь.

Ольга продолжала сидеть за столом, уставившись в монитор. Перед ней на экране мерцала таблица с ценами гостиниц в Афинах. Пять звезд, четыре, три. Она вспомнила шутку Марины Ивановны: «Мы с подругой всегда отдыхаем в отеле пять звезд». Ее спрашивают: «Не слишком дорого?» «Нет. Потому что три звезды – отель. А остальные две – мы с подругой»…

Завтра же она поговорит с Мариной Ивановной.

Ольга открыла глаза и посмотрела на экран своего ноутбука. Строчки плыли по серому экрану. Сегодня прогулка по Интернету не получится, поняла она. И погасила экран.

– Здравствуй, милый. А вот и я. Ты ждал меня, я зна-аю, – пропела Наталья Михайловна, дергая молнию на длинной юбке.

В разрезе по самое некуда, как говорила Тоша о портновских изысках подруги, мелькнули молочно-белое бедро, полное синеватое колено и голень, перехваченная под коленом плотной резинкой светлой гольфы. Юбка, что удивительно, нимало не сопротивляясь округлости живота хозяйки, соскользнула на пол и улеглась бледной лужицейу ног. Наталья Михайловна перешагнула через нее и протопала по темному ламинату в угол, где стоял видеомагнитофон. Кассета сидела в щели и ждала. Пухлый палец придавил клавишу, и он вошел в комнату.

– Здра-авству-уй, ми-ила-а-а-я…

– Ну конечно, здравствуй, мой дорогой, – отозвалась Наталья Михайловна, раздвигая полные губы в нежной улыбке. – Еще раз здравствуй.

– До-олго-ожда-анная… – страстный чувственный голос перешел на шепот.

– Соскучился, – прошептала она тожеи засмеялась. – Я рвалась к тебе, я летела на крыльях. – Она закинула руки за голову, изображая по меньшей мере горлицу. – Но эти пробки на Бульварном кольце… – Она поморщилась. – А при выезде с Кольцевой дороги – ох. Они все такие наглецы, никто не уступит даме ни пяди. Но только не мне. Я сама не уступлю никому полупяди. Я же спешу к тебе. – Она говорилаи крутила головой, освобождая волосы от бордовой бархатки, которой стягивала хвост в офисе. Бросила рядом с юбкой. – Воти я. – Она развела руки, открывая себя всю.

Она стояла перед ним в гольфах, чувствуя, как пол холодит ступни. Надо было все-таки заказать тому дурачку сделать теплый пол, упрекнула она себя. Это бы ничего ей не стоило. Только ему, она улыбнулась. Живот, обтянутый длинной майкой из хлопка, круглился под большими грудями. Они вздымались, предлагая себя. Тому, кто только что назвал ее долгожданной.

– Ты жела-анная, ты сладчай-айшая… – неутомимый голос настойчиво уверял ее в нежных чувствах.

– Ты… ты это всерьез? – Она хмыкнула и сложила руки под большими грудями, они поднялись и стали похожи на утес, нависший над круглым валуном.

– Жажду я-я… те-ебя…

– Не сейчас, – бросила она, но щеки е епорозовели. – Чуть позже. Я тебе кое-что покажу, – пообещала она.

– Тоскова-ал…

– Прости еще раз. Эти подчиненные, Сашенька. Пока поставишь всех на место… – Она скривилась. – Они не знают, кто ждет меня.

– Вери-ил я-я…

– Правильно делал. Ты – и больше никто – радость всей моей жизни. Твои слова, твои песни… – Она задернула занавеску на большом окне. Для того, что она собиралась делать, свет не нужен.

– Сладость ре-ечи твоей…