И все же я полагаю, нам надо это обсудить.

Ранее она думала, что он упрям. Она и сейчас так думала. Джон, наверное, был одним из самых упрямых мужчин, которых она встречала за многие годы. Повернув голову и встретившись с ним взглядом, она сказала:

Звучит заманчиво, но есть одна небольшая загвоздка. Сегодня утром мы рассмотрели все дни на этой неделе и остановились на единственном времени, когда мы оба свободны, — на сегодняшнем вечере. Но сегодняшний вечер прошел. Итак, что вы предлагаете?

Найдем другое время.

Она помотала головой:

У меня эта неделя очень загружена.

Тогда в выходные.

Я вам уже говорила. У меня семинар. Он проходит каждый день с девяти до пяти плюс по часу на дорогу туда и обратно.

Значит, к шести вы будете дома. Тогда мы и сможем увидеться.

Она снова помотала головой:

С понедельника я на неделю занята. У меня переезд. Каждый вечер после семинара я буду собираться. Я должна это сделать.

Я помогу вам собраться.

Черта с два он поможет. Метнув на него взгляд, она подняла подбородок.

Нет.

Почему?

Потому что я могу это сделать сама.

Конечно, можете, — снисходительно произнес он. — Но я могу помочь. Я не такой уж тщедушный слабак, за которого вы меня держите.

Она посмотрела на него.

Я никогда не говорила...

Но думали. И тут вы ошибаетесь. Я вполне могу помочь вам собраться.

Не можете. Я не хочу вашей помощи. Мне не нужна ваша помощь.

Он молчал, выражение его лица в темноте казалось таинственным. Наконец, успокоившись и став тем Джоном, которого она знала в банке, он сказал:

Во вторник утром до собрания. Встречаемся в половине восьмого в «Изи Овер». Мы сможем поговорить за завтраком. — Прежде чем она успела произнести хоть слово, он похлопал по борту машины и удалился.

Джон! — крикнула она ему вслед, но он не отозвался.

Медленным, ровным шагом он подошел к дому и исчез внутри не оглянувшись.

Нина тщательно готовилась к завтраку во вторник. Пробежав глазами весь свой гардероб и исключив все красное, пурпурное или зеленое, она остановила свой выбор на бежевом костюме. Его нельзя было назвать консервативным. Приталенный блейзер, короткая юбка, при каждом шаге обнажающая бедро. Желая приглушить этот эффект, она отложила в сторону подходящую ему по цвету прозрачную блузку с глубоким вырезом и выбрала более закрытую шелковую. Надев нитку жемчуга и жемчужные серьги, она решила, что выглядит вполне достойно, как и должна выглядеть Нина Стоун.

Она поставила себе целью произвести впечатление на Джона Сойера, но не как партнерша для романтических встреч, поскольку никогда не думала о нем в этом ключе, а как деловой партнер. Обычно она одевалась в ярком, шикарном, несколько сексуальном стиле, ставшем ее фирменной маркой; клиенты шли к ней, потому что видели в ней человека, достигшего определенного успеха. Она почему-то не думала, что Джон Сойер окажется среди них, но она должна была завоевать его, чтобы он принял ее сторону в деле продажи Кросслин-Райз, а для этого надо произвести на него впечатление.

Ровно в половине восьмого она приехала в «Изи Овер», место для легкого завтрака и ланча недалеко от банка. Не увидев Джона, она заняла столик, заказала кофе и принялась ждать. Он появился через пять минут, несколько сонный, в широких брюках цвета хаки, рубашке из шотландки, неуклюжем коричневом блейзере и в очках.

Простите, — сказал он, садясь в кресло. — Я с трудом выбрался. — Взгляд его остановился на кофейнике. — Свежий?

Она кивнула и налила ему кофе.

Что-нибудь серьезное?

Да нет. — Он сделал глоток, затем второй, поставил чашку, откинулся на спинку кресла и встретился с ней глазами. — Вот так-то лучше. А то дома я не успел.

А что случилось?

Он сделал еще один глоток, на этот раз более лениво, словно только сейчас возвращался в свое нормальное состояние.

Мой сынишка не в восторге от своей няни. Он не хотел, чтобы я уходил.

А я думала, дети всегда привыкают к своим няням. Она приходит к вам не каждый день?

Он любит вечерних нянь. Это школьницы, обладающие огромным запасом энергии и энтузиазма. Когда я ухожу на утренние заседания банка, мне приходится нанимать других. Эта достаточно добра, ответственна, но отношения с ним наладить не умеет.

Он, должно быть, очень привязан к вам?

Я все, что у него есть.

Нина подумала о матери мальчика, о том, что могло стать причиной ее смерти и помнит ли ее ребенок. Впрочем, расспрашивать об этом Джона она не собиралась. Это не ее дело.

Что будем заказывать, друзья? — спросила официантка, листая блокнот и держа наготове ручку.

Нине не требовалось смотреть меню. Как завсегдатай «Изи Овер», она и так неплохо его знала.

Мне, пожалуйста, фирменное блюдо Ронни. Яйца всмятку, бекон с хрустящей корочкой и сухой пшеничный тост. И к этому большой томатный сок. — Она проследила, чтобы официантка все записала, затем выжидательно повернулась к Джону.

А мне омлет, колбасу и ржаной тост с маслом, — помолчав, произнес он.

Сок? — предложила официантка.

Апельсиновый. Большой.

Продолжая записывать, официантка неторопливо удалилась. Джон уставил на Нину безмятежный взгляд.

Для такой миниатюрной девушки у вас зверский аппетит.

Это необходимость. Я редко прерываюсь на ланч, а обедать сегодня раньше восьми или девяти не придется.

Это не полезно для здоровья.

Она пожала плечами:

Ничего не поделаешь. Сейчас у меня самый оживленный сезон. Если я не сделаю большую часть работы, все пропадет, и с чем же я останусь? — С этими словами она взяла папку, стоявшую у ножки ее кресла, положила ее перед собой и открыла. — Вчера весь день я работала с цифрами. — Она взяла первый лист из папки, но прежде, чем успела передать его Джону, тот поднял руку:

Пока не надо.

Не надо?

Не за завтраком. — Он поудобнее уселся в кресле. — Я не умею заниматься делами до завтрака.

Но это деловой завтрак. Это означает, что мы едим беседуя. Нам еще не принесли наш заказ. Давайте займемся делами.

Но ее предложение осталось без ответа.

Нина хотела сказать, что незачем зря тратить драгоценное время, что если ей придется переходить от плана А к плану Б или В, их время истечет до того, как они придут к соглашению. И что дела лучше всего обсуждать утром, на свежую голову. Она хотела сказать, что им надлежит быть в банке в половине девятого, и, учитывая медлительность Джона и время, уже потраченное ими на пустую болтовню и заказы, в их распоряжении не более сорока пяти минут.

Ничего этого она не сказала, потому что спокойный властный взгляд Джона сквозь очки остановил ее. Она увидела, что глаза у него янтарного цвета, скорее не увидела, а вспомнила. Должно быть, это запечатлелось в ее подсознании с первой встречи.

Осторожно, с сердцем, бьющимся чуть чаще, чем несколько мгновений назад, она положила бумагу, откинулась на спинку кресла, сложила руки на коленях и задалась вопросом, о чем же с ним поговорить, пока не принесут заказ. Ей хотелось задать ему миллион вопросов: о его жене, сыне, интересе к книгам. Только все это ее не касалось.

Она привыкла беседовать. Она всегдабеседовала. Ее роль в жизни сводилась к тому, чтобы поддерживать свой бизнес в движении, одерживать победы над людьми, совершать продажи. Но она не знала, что сказать Джону.

Нина почувствовала неловкость и раздражение, когда он вдруг спросил:

Вы уже собрались?

Она с облегчением кивнула:

В основном да.

Вам наверняка кто-то помог.

Нет.

Он вопросительно выгнул бровь и покачал головой.

Неужели у вас нет толпы поклонников, сгорающих от нетерпения похвастаться своими мускулами?

Говорил он почтительно. С добродушным выражением лица. И все же ее не покидало чувство, что в глубине души он питает к ней неприязнь.