В то время на железнодорожных станциях можно было видеть длинные товарные составы с яркими надписями: «Украинская молодежь добровольно едет в прекрасную Германию». Правда, «добровольцев» почему-то держали в накрепко закрытых вагонах и усиленно охраняли. Но это обстоятельство немцы, видимо, не принимали в расчет. Зато «гостеприимство» оккупантов быстро по достоинству оценила молодежь. Юноши, попавшие в лапы к фашистам, пытались всеми средствами вырваться на свободу. Пленники выламывали полы и двери вагонов, прыгали на ходу и бежали в леса, к партизанам.

В беглецов стреляли. По деревням устраивали облавы, непокорных объявляли «коммунистами» или «партизанами» и тут же расстреливали. Началась настоящая охота на людей. Теперь оккупанты стали «агитировать» пулей и виселицей. Стон и плач стоял по селам. Жители бежали из своих домов, озверевшие оккупанты жгли их имущество. Эти нерадостные вести быстро дошли до партизан, и было решено дать фашистам открытый бой, раз и навсегда отвадить их от варварской охоты на людей.

Партизанское соединение имени Чапаева, которым командовал Иван Кузьмич Примак, контролировало большой район Днепра. Железные дороги в то время были забиты войсками и техникой. На них партизаны часто устраивали диверсии и, чтобы разгрузить железнодорожные пути, фашисты стали активно эксплуатировать Днепр. На реке появились паромы, моторные лодки, пароходы. На них оккупанты намеревались вывозить из приднепровских сел молодежь. Узнав об этом, партизаны поставили на реке сильные заслоны, чтобы и здесь не дать оккупантам творить свое черное дело.

Как-то ранним утром к партизанам прибежал один из жителей приднепровской деревни Зарубенец и сообщил, что немцы захватили большую группу молодежи для отправки в Германию. Иван Кузьмич поднял отряд по тревоге, и мы быстро выступили к селу. Как всегда, выслали разведчиков, и вскоре обстановка прояснилась. Фашисты прибыли в село на трех больших моторных лодках, врасплох захватили много юношей и девушек и заперли их под сильной охраной в колхозной конюшне. Довольные удачно проведенной операцией, каратели разбрелись по хатам пьянствовать.

— Добре, — выслушав разведчиков, сказал Примак. — Пусть пьют. О похмелье мы сами позаботимся.

Командир быстро разделил отряд на мелкие группы, и мы с разных сторон стали пробираться в село. Местные жители охотно указывали, где и сколько пирует немцев, советовали, как лучше напасть на них. Благодаря их помощи, партизаны быстро обезоружили оккупантов, не сделав ни одного выстрела. Однако самое главное было еще впереди. Конюшня, где томились пленники, стояла на отшибе и сильно охранялась немцами. Перестрелка с ними была нежелательна: могли быть ранены или убиты безоружные юноши и девушки. Этого никак нельзя было допустить.

— Раздевайте пленных, — приказал Иван Кузьмич. — Попробуем обойтись без крови.

Все мы сразу поняли, в чем дело. Нам уже не раз приходилось рядиться в фашистскую шкуру и под видом «своих» громить немецкие комендатуры. И вот через некоторое время отряд «немцев» уже шагал к колхозной конюшне.

Часовые опомнились слишком поздно. Переодетые партизаны бросились на них и быстро разоружили. И тут из конюшни грянуло радостное «ура». Оказывается, пленники сквозь щели в стенах конюшни наблюдали всю сцену. Сначала они испугались новой колонны немцев и приготовились к самому худшему, а когда увидели, что часовых разоружают, то не сдержали своей бурной радости и закричали «ура!».

Освобожденные из-под стражи бросились горячо обнимать своих спасителей. Многие, особенно девушки, плакали. И это было так понятно нам: ведь они мысленно надолго простились со свободой, со своей Родиной, с родными и близкими. Их ждала трагическая участь: рабство в Германии.

— Прошу тишины, товарищи! — поднял руку Примак, пытаясь успокоить разволновавшуюся молодежь. — Партизаны поздравляют вас с вызволением из плена, со свободой!

Примак с минуту помолчал, внимательно оглядывая вдруг притихших деревенских пареньков и девчат, а потом строго добавил: — Только эта свобода может вам еще тяжким лихом обернуться. Топчет еще фашист нашу родную украинскую землю, и сил у него еще немало. Помогайте же нам бороться с карателями, вступайте в наш отряд. А кто не может, оставайтесь в селах. Но и там вы нам можете оказать большую помощь…

…Уговаривать никого не пришлось. Все освобожденные нами пожелали стать партизанами. Но всех желающих взять с собой мы не смогли. Молодым девушкам и подросткам, несмотря на их горячее желание стать партизанами, командир отказал. Принятым в отряд тут же роздали захваченное у карателей оружие, влили их в группу партизана Григория Спижевого. Спижевой со своими людьми окружил взятых в плен немецких солдат и по приказу командира повел их в партизанский лагерь. Деревенские парни, еще недавно бывшие в плену, с особым удовольствием конвоировали карателей.

Пока основная часть отряда обезоруживала оккупантов и освобождала молодежь, партизан Анатолий Янцелевич с небольшой группой захватил вражеские моторные лодки. Это была большая удача: партизаны раньше, кроме ветхих плоскодонок и самодельных плотов, никакими плавучими средствами не располагали. А ведь им приходилось действовать на большой судоходной реке — важной транспортной артерии оккупантов.

— Товарищ командир соединения! — радостно отрапортовал Янцелевич Примаку, спустившемуся со своим отрядом к берегу Днепра. — Партизанский флот в составе трех боевых кораблей к походу готов!

— Молодцы! — похвалил партизан Примак. — Погуляем теперь по Днепру. К счастью, и капитан у нас добрый есть…

Анатолий Янцелевич в прошлом был капитаном корабля. В одном из сражений его корабль погиб, а сам он оказался в тылу врага. Стойкий и смелый человек, Янцелевич не растерялся. Он связался с партийным подпольем и вскоре стал одним из организаторов партизанского соединения имени Чапаева. Его опыт моряка очень пригодился партизанам в боях на Днепре. После войны Янцелевич вернулся к своей нелегкой, мужественной профессии моряка. Партизанская закалка помогала ему в беспримерных рейсах в Антарктиду. Он водил туда знаменитый теплоход «Кооперация», доставляя на ледовый континент грузы и зимовщиков.

…Примак торопит товарищей. Захваченные моторные лодки очень кстати сейчас. Командир решает провести дерзкую операцию на реке: захватить немецкую баржу с грузом, а если удастся, то и пароход. Быстро делимся на три группы, усаживаемся в лодки и ходко идем вниз по течению. Мы хорошо вооружены: есть пулемет, противотанковые гранаты, многие партизаны кроме автоматов имеют пистолеты и кинжалы. Можно свободно атаковать немецкую баржу, которая обычно обслуживается небольшим и слабо вооруженным экипажем.

Но нас ждало другое.

Партизаны, возбужденные недавней легкой победой, оживленно переговариваются, подшучивают друг над другом. Вот Вася Мещеряков вдруг вскидывает руки вверх, выражение его лица становится испуганным, жалким и глупым. Всем становится ясно, что это он изображает немца, которого так неожиданно и ловко прихватил во время пирушки. У всех хорошее настроение, и только строгий приказ командира заставляет партизан угомониться. И вовремя. Внизу, где-то за небольшим песчаным мыском, раздается протяжный гудок, и тут же слышится отрывистый возглас Янцелевича:

— Пароход по курсу…

Прямо против прибрежной деревни Луковица показывается большой белый пароход. В этом месте реку разделяет длинный песчаный остров, заросший густым ивняком. Пароход идет по левому, узкому и глубокому рукаву реки. Сюда же вынесло и партизанские лодки. Встреча с пароходом неминуема, и надо принимать неравный бой. Примак приказывает немедленно пристать к острову. За кустами ивняка мы прячем лодки и с берега наблюдаем за неспешно подымающимся вверх пароходом. На палубе видны люди. Их много, можно хорошо рассмотреть офицеров в островерхих фуражках и солдат в зеленых пилотках. Возможно, что на пароходе есть и пулеметы.

— Жалко, что мы не предвидели такой встречи, — сокрушается командир. — Поставить бы на том берегу пулемет, дружно ударить с острова и с берега — ни один бы фашист не ушел.