— Да, Оливия, я слушаю, — по крайней мере, её-то Оливия ни в чём упрекнуть не сможет.

— Либби, уйди, — Роберт соизволил взглянуть на сестру. Лучше бы он этого не делал. Кэтрин была в замешательстве, не понимая, что за кошка между ними пробежала, и от души надеясь, что дело не в ней.

— И не надейся, — это относилось к Роберту. К Кэтрин же Оливия обратилась намного мягче. — Кэтрин, ты должна повлиять на Роберта. Видишь ли, он отказывается есть из-за тебя. Это было бы смешно, но, к сожалению, это скорее грустно. Конечно, можно посидеть на диете две недели, даже три. Но месяц — это перебор.

— Всё сказала? — Кэтрин вдруг вспомнила, где слышала этот ледяной тон — в Голубых кедрах, у Елены. Всё же, яблочко от яблони…

— Теперь всё, — покладисто согласилась Оливия, посылая Кэтрин настойчивый и предупредительный взгляд. — Пока.

— Смотри, не упади, — пожелал Роберт с таким видом, что становилось ясно, что он от всей души желает сестре как раз обратного.

Оливия даже и бровью не повела и ушла. Смотря на её удаляющуюся великолепную фигуру, к которой привыкнуть, наверное, просто невозможно, Кэтрин вздохнула. Вот так да, это что же, Оливия полагает, что она в состоянии в чём-то убедить её упрямого брата? Вот уж вряд ли.

Кэтрин впервые взглянула на Роберта не как на воплощение невероятной красоты, а как на человека, которому тоже нужно, оказывается, иногда принимать пищу. И в самом деле, почему же она не заметила раньше? У него белоснежная кожа, но сейчас он действительно кажется очень бледным, бледнее, чем в Англии, хотя закатное солнце отбрасывает красноватый отблеск на его лицо. И под глазами, если посмотреть повнимательнее, заметны голубые тени. Она мало знакома с привычками этих существ, но месяц без еды — да как он жив ещё? Не говоря уже о том, что ходит, разговаривает и носит её на руках по этажам.

— Зачем ты так поступаешь? — Кэтрин решила не форсировать, а попытаться понять причину — Роберт всегда поступает разумно и рационально, значит, и у этого есть основания.

— Потому что так я менее опасен для тебя.

Понятно. Что тут можно возразить?

— И долго ещё ты собираешься морить себя голодом?

— Столько, сколько потребуется.

Кэтрин не переставала удивляться — он очень странный, как понять его? Как объяснить, что ей важно, чтобы ему было хорошо. Какие слова подобрать?

— А если я скажу, что не буду бояться тебя, если ты поешь?

— Спасибо, Кэтти. Но ты вообще не боишься ничего, что связано со мной, так что это не очень убедительно. Может, сменим тему?

— Конечно, — зачем возражать? Проще согласиться и поступить по-своему. — Я вот подумала, а что если ты уронишь меня? Ну, если и дальше будешь становиться всё менее и менее опасным. Кстати, если ты вдруг умрёшь, то станешь вовсе безопасным… Правда, это мне очень не понравилось бы.

Роберт вдруг рассмеялся. Кэтрин на всякий случай осторожно улыбнулась, не спуская с него глаз.

— Либби умеет добиться своего, — сказал он, недобро усмехаясь. — Кэтрин, я ведь не шучу. Если я пойду на охоту и напьюсь свежей крови и наемся свежего мяса, то мы с тобой уже так спокойно не посидим, любуясь на закат. Я стану угрозой для тебя. И пока пища будет усваиваться — а это займёт несколько дней — мне придётся держаться от тебя подальше. Ты готова к этому?

— А насколько подальше? — решила уточнить Кэтрин.

Роберт вздохнул, словно признавая неприятный факт.

— Не знаю. Я же ещё этого не пробовал. Кэтрин, ты, может, вообще ещё жива только потому, что я изначально встретил тебя, когда уже чувствовал голод. Я мало общаюсь с людьми, и перед поездкой к Драгону специально не ел, чтобы не испортить ничего. Нет, ты не понимаешь… — сказал он, видя, что Кэтрин продолжает смотреть на него с осуждением.

— Роберт, пожалуйста, сделай мне одолжение.

Он долго смотрел ей в глаза, и Кэтрин собрала всю волю, чтобы не отвернуться. Она вовсе не хочет, чтобы ему было плохо из-за неё. Тем более что ещё не известно, что это действительно как-то повлияет на их отношения. Она подсознательно доверяла ему так, как никому и никогда ещё не верила в своей жизни.

— Как скажешь. Но имей в виду, я говорил серьёзно. Несколько дней я буду шарахаться от тебя.

Она кивнула. Посмотрим. Он раньше всё время от неё шарахался, и что? Теперь смирно сидит рядом, и всё в порядке. Так что теории и рассуждения — это только теории и рассуждения.

Кэтрин читала один и тот же абзац уже в третий раз. Она пробегала глазами по строчкам, но тут же отвлекалась и забывала то, что прочла. Вздохнув, она отложила книгу и откинулась на спинку кресла, прикрыв глаза.

В комнате была так жарко натоплено, что она попросила Франсину приоткрыть окно, и лёгкое дуновение свежего воздуха колыхало прозрачную штору. Кэтрин смотрела на это невидящим взглядом, задумавшись.

Она убедила Роберта покончить с голодовкой, и, когда взошла луна, он и Оливия ушли, сказав, что скоро вернутся. Кэтрин отпустила их с лёгкой душой, довольная, что так просто убедила в чём-то упрямого Роберта. Хотя ей показалось, что Оливия и не сомневалась в её успехе. Интересно, что знает Оливия, чего не знает Кэтрин?

Но теперь, оставшись в одиночестве и безуспешно пытаясь сосредоточиться на книге, Кэтрин вдруг засомневалась. Она вовсе не хотела думать о том, чем сейчас занимаются Роберт и его сестра, но картинки так и лезли в голову. Они едят свежее мясо и пьют свежую кровь… Она зябко повела плечами, несмотря на жару в спальне. Она ещё как-то могла представить себе Роберта-охотника — в конце концов, она видела его в драке с Кингсли, и тогда он был больше похож на зверя, чем на разумное существо. Но изумительная, утончённая Оливия… Это не укладывалось в голове.

И почему бы им просто не есть мясо со скотобойни? — подумалось ей. Она снова передёрнула плечами, почувствовав приступ тошноты, и решительно взялась за книгу, чтобы отвлечься.

Несколько минут борьбы с неподатливым текстом — а ведь это её любимая Бронте, которую она взяла в их библиотеке — убедили Кэтрин, что это занятие сегодня вечером обречено на провал. Со вздохом она отложила книгу. Спать не хотелось совсем. И Роберт к ней не придёт: она попросила его, но он так на неё посмотрел, что у неё мурашки по спине пробежали, и заявил, что будет готов попробовать увидеть её не раньше, чем завтра ближе к вечеру, да и то под бдительным оком Оливии. Господи, сколько же у них сложностей, у этих созданий! И почему он так не верит самому себе, если она в него верит?

От мыслей её отвлёк неясный шум. Сначала Кэтрин не обратила на него внимания, но потом вдруг напряглась и насторожилась. Книга упала на пол, но Кэтрин даже не заметила этого. Привстав, она подошла к окну и осторожно выглянула. Никого во дворе. Может, ей почудилось?

Внезапно она услышала громкий крик, от которого мороз побежал по коже. Замерев, Кэтрин испуганно смотрела на дверь. Но нет, до неё дошло, что крик раздался снизу. Но — Бог мой — это был крик ужаса.

Всё, казалось, смолкло, и Кэтрин выдохнула, пытаясь убедить себя, что всё в порядке. Внезапно раздался новый вопль — на сей раз Кэтрин даже подпрыгнула от неожиданности и страха. Тишину, в которую был погружён старый замок, разрезали крики.

Кэтрин чувствовала, как её охватывает паника. Она не понимала, что происходит. Первой мыслью было спрятаться, забиться в какой-нибудь угол и закрыть голову руками, в надежде, что вопли прекратятся, и всё закончится. Но это же был не вариант. И потом… Холодея от страшных догадок, Кэтрин поняла, что она должна знать. Должна. Даже если…

Тело действовало само по себе, словно отделившись от перепуганного сознания. Она осторожно открыла дверь и тихо выскользнула в коридор. Дошла до лестницы и в один миг взлетела на третий этаж. Слава Богу, никто ей не помешал. Она остановилась отдышаться, но новый крик пронзил тишину, и она подбежала к развешанному на стене арсеналу. Дрожащими руками сняла пистолет — она сможет с ним справиться, если будет такая необходимость.