Где-то наверху располагалось логово летающих змей. Были ли они недавно созданы колдовством или с древности обитали на этой земле? Конан над этим не размышлял, думая лишь об одном факте их присутствия. Скорее всего их поставили сюда для защиты Души Taнзы… Но если так, то надо постараться испортить пиршество чешуйчатых тварей! Избавившись от меча, Конан снял сапоги и почти всю одежду. Все пожитки он завернул в кожаный плащ. Под тяжестью клинка связка грозила утонуть, но варвар привязал ее к талии, тем самым освободив обе руки.

Варвар мог задерживать дыхание дольше большинства мужчин, исключая только вендийских ловцов жемчуга, однако он не знал протяженности реки. Тем не менее, Конан приготовился плыть, пока хватит сил и дыхания, и готов был рискнуть жизнью, ради призрачного шанса выбраться на свет.

Чему быть, того не миновать. Киммериец лишь надеялся, что если боги действительно заботятся о воинах, то они будут добры к душе Даталаса и подарят победу Лисинке. Ну, или, в крайнем случае, скорость ее ногам, если им больше не суждено сражаться вместе.

Конан скользнул в поток, скрежеща зубами от уколов холода, и исчез в чреве горы.

Разведчики, не участвующие в восхождении, принесли Региуса Пaнoна к Лисинке к тому моменту, когда она вернулась в замок.

Весь в ссадинах и ушибах, немедиец все же не терял сознание, и сам поведал об исчезновении Конана в недрах горы. Единственным утешением послужило то, что признаков летающих змей поблизости не было обнаружено. О тварях Панон, с одобрения Лисинки, рассказал во всеуслышание. Люди имели право знать все, чтобы подготовиться к отражению новой угрозы. Сохранение в тайне существование змей посеяло бы зерна недоверия между командирами и простыми воинами, что могло бы, в конце концов, привести к печальным последствиям.

Кларнидес неохотно согласился с доводами атаманши по этому вопросу. И с еще большей неохотой пообещал ей подчиняться на время отсутствия Конана.

— Разделение наших рядов это худшее, что может быть в данной ситуации, — недовольно буркнул молодой капитан. — Чума на голову киммерийца! Я доверил ему командование не для того, чтобы он бросался с утесов или изобретал способы для исчезновения в ответственный момент! — На войне все решает случай, — тихо сказала Лисинка.

— Не нужно мне цитировать писцов, — голос Kларнидеса был кислым как и выражение его лица. — Лучше подумай, сколь долго тебе удастся вести за собой Смотрителей.

— Вероятно, я смогу добиться большего успеха со Смотрителями, чем, например, ты с моими людьми, — ответила с улыбкой женщина. — Ведь они все — разбойники, а с нами нет ни Конана, ни Тармиса Рога, чтобы удержать их в пределах послушания.

— Тогда скажи-ка мне не то, что уже всем известно, а то, что у тебя на уме. Я вот думаю, что мы обязаны в первую очередь поставить охрану к горе, в которую провалился Конан, а уж после приступить к его поискам. И еще охранники должны быть в состоянии посылать сообщения в цитадель быстрее, чем человек может туда дойти. Я знаю факельные сигналы, используемые в аквилонской армии, и могу научить воинов некоторым из них.

— Согласна, это того стоит, — одобрила Лисинка. Она попыталась скрыть факт, что лояльность Kларнидеса сейчас ей более необходима, чем его холодное отношение и нежелание предпринимать какие-либо совместные действия.

— В Тарантии или Шамаре твое согласие не много бы стоило, — сказал Kларнидес. — Однако здесь, в твоих родных краях, оно заслуживает мою самую глубокую благодарность.

Теперь капитан уже не казался неприветливым.

Вынырнув, Конан ударился головой о потолок пещеры, если только тот заслуживал подобного названия. Тем не менее, тонкой воздушной прослойки пока хватало, чтобы заполнить горящие легкие…

Раз пять грудь киммерийца была готова разорваться прежде, чем удавалось наполнить ее хотя бы глотком воздуха, но потом время нахождения под водой несколько сократилось.

После одного такого промежутка варвар оказался в довольно большом гроте, на который, возможно, стоило обратить внимание. Правда, обследование усложнялось тем, что светящийся мох произрастал здесь не столь обильно, как в других местах, и освещал участки поверхности в пределах своего размера.

Конан не слишком обрадовала перспектива ползти на ощупь в темноте. Эта пещера явно не гарантировала спасения, и в ней наверняка таилось не меньше опасностей, нежели под водой. Поэтому киммериец использовал грот лишь для короткого отдыха.

Он погрузился в холодный поток и продолжал плыть, пока не представилась возможность сделать девятую (если не десятую по счету) передышку. Очередной раунд в борьбе за жизнь с рекой, холодом и подгорной тьмой казался выигранным. Хотя существовала вероятность, что смертельную игру вели боги, каждым броском костей определяющие дальнейшую судьбу человека. Подобными историями киммерийца поздними вечерами потчевали некоторые непочтительные личности после изрядной порции вина. Быть может, все это и имело глубокий смысл для жрецов с их глупой верой. Вот только мысли о божественном промысле должны занимать умы воинов в последнюю очередь.

Между тем, легкие Конана были вновь заполнены, а зрение понемногу очищалось от разноцветных искорок и преодолевало черноту — последствия недостатка воздуха. Он как мог изворачивался в потоках воды, пытаясь рассмотреть окружающую обстановку.

В трех направлениях свод пещеры низко нависал над водой. В самом высоком месте он не превысил бы длины руки, поднятой над поверхностью. Но из темноты, дальше по течению, пробивалось слабое свечение.

Оно немногим отличалось от того сияния, что испускали мхи в других пещерах. И все же оно казалось чуть более ярким. Едва ли это был дневной свет, если только северянин не провел в недрах горы всю ночь до следующего утра.

Течение потока помогало сберечь достаточно сил, и вскоре киммериец заметил подобие каменной арки, до которой можно было дотянуться из воды. Он перевел дух, держась за скалы, пока голова не перестала кружиться, затем снова нырнул и продолжил свой путь.

Проход между двумя пещерами оказался самым коротким в подземном путешествии.

Плывя под водой, Конан обратил внимание, что поверхность приобрела более светлый оттенок. Этот цвет, не особо приятный на глаз, напомнил Конану мутное варево, которое он когда-то с трудом проглотил во время службы в Tуране. Тем не менее, сознание радовалось, поскольку там, где есть свет, будет и воздух.

Киммериец выбрался на поверхность. Эхо, вызванное единственным всплеском, сообщило варвару, что он достиг наибольшей пещеры. И в отличие от предыдущих эту пещеру не окутывал непроницаемый мрак, способный скрыть любой вид угрозы.

Каменный пол разделяла подземная река, в этом месте ощутимо замедляющая течение.

На одной стороне находился только узкий выступ. Зато на противоположном берегу располагалась широкая полка, уходящая далеко в тень. Конан смог рассмотреть за ее дальним концом низкий сводчатый портал, уводящий куда-то вглубь, казавшийся слишком правильный, чтобы быть естественного происхождения. И без того низкий, проход был частично заблокирован грудой белых камней. На полке в двух или трех местах виднелись отверстия, как будто выдолбленные в породе инструментом гиганта. Вокруг каждой такой выбоины лежали кости не похожие на рыбьи. Киммериец определил, что они, скорее всего принадлежат овцам или козам.

Сохраняя спокойствие, но вместе с тем избегая резких гребков и любого возможного шума, варвар поплыл в сторону полки. Ему на ум пришло, что он не встретил ни одной живой или дохлой рыбы, с той поры как вошел в реку. Врожденная осторожность и воинский опыт вырисовывали неприятную картину. Полное отсутствие рыбы вкупе с останками животных, которые попали в глубины гор неведомым путем… Все вместе это наводило на мысль, что в реке обитал крупный хищник, возможно, в данный момент делящий жизненное пространство с Конаном.

Киммериец не увеличил темп, однако периодически посматривал вниз, во избежании сюрпризов, а также с целью лишний раз удостовериться, что кинжал еще висит на поясе и его кожаная скрутка по-прежнему тянется на буксире позади него.