Глава семьи: Георг

Возможности: обычные видере способны видеть один из вариантов будущего. Браслет круглый, из гагата. При использовании гагат превращается в графит, что позволяет защитить носителя от магии стражей. Однако видере тщательно умалчивают этот факт, и о нем никому неизвестно. Посох может дать видение нескольких будущих возможностей. Георг предпочитает не использовать свою магию ввиду её неопределенности: видере владеют всеми торговыми путями Патаквы, и Георг укрепляет свое влияние при помощи финансов.

Клан соли

Символ: булыжник, основной строительный материал на Салвосе.

Глава семьи: Игнаас.

Возможности: рядовые соли могут придать камню, земляному валу любую форму. Браслет — выточенный в середине крупный окатыш. При использовании превращается в вихрь вращающихся песчинок-осколков. Посох позволяет перемещать огромные пласты земли, выкапывать ямы любой величины. Условие: открытый воздух. Именно соли придумали (и воплотили в жизнь) городские стены для всех городов Патаквы.

Клан круенто

Символ: красный светящийся камень, похожий на человеческое сердце, найденный Феликсом в пещерах Салвоса.

Глава семьи: Феликс, погибший вместе с родичами во время неизвестной эпидемии.

Возможности: рядовые круенто владели всеми видами магии антаров. Посох давал возможность обращать простых людей в антаров или уничтожать их массово, что сыграло свою роль при захвате Приграничья, а затем и всей Патаквы. Кроме того, именно посох круенто поддерживал существование всей антарской магии. После его пропажи силы антаров резко уменьшились.

Оставшиеся три клана, как самые слабые, погибли во время дороги через Горькое море и пустыню. Сведения о них полностью утрачены. В память о них в антарском круге, высеченном на дверях в зал совета, оставлено три пустых места.

Сорок первый год Четвертой Вехи со дня подписания Договора между людьми и антарами

На улицы Анарео пришел настоящий потоп.

Дождевые ручьи потоками стекали с крыш, покрытых старой, местами сколотой красно-коричневой черепицей, прямо на дорогу, под колеса медленно тянущихся автомобилей. Клаксоны то и дело заунывно призывали бросить все к чертям собачьим и провести остаток вечера в теплом местечке, где под промокшую насквозь куртку не задувает студеный ветер.

Тэм так и решил поступить.

До дома было еще далеко. Пробка грозила рассосаться только через полчаса-час, не меньше. Уж лучше просидеть это время в какой-нибудь кафешке, а потом спокойненько доехать по опустевшей трассе, чем безнадежно пялиться на снующие взад-вперед дворники, никак не справлявшиеся со своей непростой работенкой.

Сбоку спасительным маяком тускло блеснул свет желтого фонаря, висевшего над крыльцом питейного заведения под насмешливым названием «Счастливый вечер». Тэм присмотрелся; он не помнил, чтобы заходил сюда хоть раз, но в такую непогоду поиски достойного бара могли затянуться, и он, вздохнув, повернул руль направо.

Не успела дверца машины захлопнуться, как промозглый ветер швырнул ему в лицо горсть крупных ледяных капель, а прохудившийся ботинок мгновенно промок. Второй еще держался, но чувствовалось: если человек постоит еще хоть минуту, он проклянет тот момент, когда решил выйти на улицу.

— Антары тебя сожри! — выругался Тэм, и нахлобучив на голову капюшон, помчался к заветному входу. Ботинок мерзко захлюпал под его весом, чавкая набранной водой.

Колокольчики тихо зазвенели, едва он нажал на ручку, и теплый воздух, смешанный с табачным дымом, мягко пахнул на гостя. Массивный стол рядом с дверьми оказался свободен, и вошедший поспешил расположиться на деревянном стуле с высокой, грубо сколоченной спинкой. Тут же из ниоткуда появилась девушка в белом переднике.

— Кофе, покрепче и погорячее, — сообщил ей Тэм, и заерзал, думая об одном — насколько прилично будет сбросить промокшую обувь? Ноги чувствовали позади мощный источник тепла — если осторожно пододвинуть ботинки, рядом с батареей они успеют подсохнуть, пока их хозяин греется на свой лад. Вряд ли посетители заглядывают под столы, решил Тэм, и нагнулся развязать шнурки.

Кто-то изо всех сил ударил его по плечу.

— Не, ну ты совсем, похоже, оглох! Кричу тебе уже битый час!

Тэм недовольно поднял голову. Сияя выщербленным ртом, в котором на видном месте не хватало одного зуба, над ним навис Дил — напарник с работы.

Дил был весьма неплохим парнем с одним-единственным недостатком — ему очень нравилось раздавать советы окружающим, особенно, когда об этом не просили. Несмотря на свои тридцать, Дил считал себя опытным, повидавшим жизнь во всей красе, и знающим, что сказать по любому поводу.

Девушка принесла кофе.

— Что-то еще? — спросила она, быстро оценив обстановку и ненавязчиво кладя потрепанную винную карту на темно-коричневую столешницу.

— Ну ты даешь, не ожидал от тебя! В такую погоду не эту бурую жижу надо глотать, а чего покрепче. Предлагаю хлебнуть грогу, — и Дил придвинул к себе меню.

Тэм быстро прикинул — отвязаться от напарника не получится. Вряд ли Лита будет возражать, если он немного выпьет. Жена никогда не пилила супруга по таким поводам, но расстраивать её лишний раз тоже не хотелось.

Литу Тэм не то что бы любил — он её обожал. Они познакомились как раз в период достижения темноглазой красавицы второго брачного возраста*, и на свет появился их первенец — Лек. Больше детей супруги не планировали. Тэм и вовсе категорически не хотел, памятуя о существовании налога антарам, но так уж случилось, что год назад Лита вновь забеременела, и нынче младшенькой Шарлотте исполнилось три месяца.

А через два дня наступал срок внесения дуцента.

Каждый житель Анарео раз в три месяца должен был заплатить властям налог кровью. За детей до их совершеннолетия налог оплачивали родители. По желанию любой, достигший восемнадцати лет, мог сдать кровь за другого человека.

Так предписывал Договор, заключенный между людьми и антарами почти три с половиной Вехи назад.

— Хорошо, — не стал спорить Тэм.

— По грогу и все? — покривив губы, поинтересовалась барышня в переднике.

— Какой по грогу! — вскричал Дил. — Неси бутыль! Я угощаю, — повернулся он к собравшемуся возразить Тэму, и звонкие сангвисы* нагло запрыгали по столу.

— Ого! — воскликнул тот. — Да ты, никак зарплату исхитрился получить?

Дил важно надулся.

— А то! — и лихо подмигнул собрату. — Надо знать, с кем связи водить!

«Это постельные, что ли?» — чуть не слетело с языка у Тэма, но он вовремя спохватился. Чего же ради отказываться от дармовой выпивки — лучше больше денег домой принести, особенно теперь, когда каждый медсанг* на счету. А уж с кем Дил водит шашни на работе, его не касается.

Оба мужчины работали на цементном заводе. Их основной задачей — впрочем, как и десятков подобных им людей — была доставка и погрузка мешков с цементом. Тэм устроился туда недавно, но уже успел надышаться серой, вздымающейся при перекладке мешков, пыли. Руки его погрубели и покрылись крепкой, тяжело смывающейся коркой. Зато платили здесь хорошо — он и пришел на завод только потому, что узнал о беременности жены.

Дил провел с цементом гораздо больше времени, и теперь частенько кашлял, словно стараясь выхаркнуть из легких набившуюся в них пыль. Впрочем, на расположении духа парня это никак не сказывалось — он по привычке лез куда не следует, заводил интрижки налево и направо, особливо с матотделом, и уже успел влипнуть в пару неприятных историй. Зато работник из Дила вышел преотличный — на него всегда можно было положиться.

Они выпили по пол-кружки для затравки, и Дил, начавший задолго до появления друга, спросил:

— А ты чего смурной такой? Слыхал, недавно второй родился у тебя. Мои поздравления!

Это было сказано некстати. Тэм как раз размышлял над тем, как лучше оплатить дуцент. Точно были варианты. Придется идти ему. Лита после родов еще слаба — куда ей сдавать почти пол-литра крови, если не больше. Тэм посчитал — по двести миллилитров со взрослого, по сто за детей. Итого шестьсот. Больше нормы, но ничего, он справится.