— Мы не были такими детьми, каких бы она хотела иметь. А Исан была именно такой, — ответила Дорис. — Она была очаровательной послушной девочкой, благодарной за заботы взрослых. Словом, идеальной маменькиной дочкой. Думаю, тетя Рейчэл была вне себя от радости, когда Исан и Пирс обручились. Это означало, что Исан осталась бы при тете в качестве дочери. Мне кажется, тетя и теперь не исключает такой перспективы, надеясь на сближение Исан и Арно на этот раз.

— Вы имеете в виду, что ваш кузен и Исан?..

— О, пока между ними нет ничего определенного. Это только мое предположение. Он ведь старше ее. Ему — тридцать, ей — девятнадцать. Но она может вертеть им, как пожелает. Он же защищает ее, как и все мы, особенно после отъезда Пирса. В общем, когда Пирс скрылся, Исан и тетя Рейчэл сблизились еще больше, это дало мне возможность выпорхнуть из семейного гнездышка. Я уже живу на свои собственные, хотя и небольшие средства. Если я буду работать больше и накоплю денег, то тоже покину дом.

— И куда же вы направитесь?

— Буду путешествовать, посмотрю мир. Буду прокладывать дорогу в обществе и обязательно добьюсь своего. — Дорис на мгновение сняла руки с рулевого колеса и широко раскинула их. — Европа, Америка, Азия — вот где я побываю! — воскликнула она.

Хона поддержала ее улыбкой:

— Удачи вам. Надеюсь, вы добьетесь своего. Но разве брак не является частью ваших планов?

Дорис наклонила голову в раздумье.

— Только не ближайших, — отозвалась она. — Когда-нибудь это должно случиться. Сегодня женщина свободна, а завтра ею заинтересуется какой-нибудь мужчина. Далее по логике следует брак, не так ли?

— Всегда следует иметь в виду, что влечение сторон взаимно, — тихо вымолвила Хона.

— Разумеется, — согласилась Дорис. — Многие девушки томятся любовью к парням, которые даже не замечают их. Мне же повезло. Со мной этого не случилось. С вами тоже?

Хона помедлила немного, собираясь с мыслями.

— Не совсем, — ответила она. — Однажды меня уже бросили.

— О, простите. Я не знала, — огорчилась Дорис. — Надеюсь, вы встретили еще кого-нибудь с тех пор.

Хона отрицательно покачала головой:

— С тех пор никого.

— Больше не встретили интересующего вас парня? Вы знаете, как это бывает. Вы еще не узнали, кто он такой, но уже обращаете на него внимание. Вы смотрите на него… удивляетесь ему, чуть заинтригованы. Неужели больше не выпало случая кого-нибудь встретить?

Хона глубоко вздохнула.

— Увы, — произнесла она, хотя почувствовала странное биение сердца.

Хирургическая клиника, размещавшаяся в побеленном одноэтажном здании, соседствовала с домом доктора Пейджа. Место работы и жилище доктора разделяла хорошо ухоженная лужайка. Клиника включала пристройку, отданную под офис, в котором должна была работать Хона. Кроме того, в здании помещались кабинет врача, больничная палата и крохотное хранилище лекарств и бинтов.

Хона пришла на работу рано. В хирургии еще занималась уборкой женщина-канака. Шефа не было. Уборщица вопросительно посмотрела на Хону, когда она открыла дверь и вошла в помещение. Увидев, что Хона надевает захваченный с собой белый халат, уборщица улыбаясь приветствовала ее кивком головы.

Дверь в комнату с табличкой «Амбулатория» была заперта. Другие двери приоткрыты. Но Хону интересовало прежде всего ее рабочее место. Она направилась в офис, разделенный на помещение для секретаря и приемную. В первом помещении находились письменный стол и картотека, во втором — три-четыре кресла для пациентов.

Когда пришел доктор Пейдж, Хона вставляла лист бумаги в пишущую машинку. Ответив на приветствие уборщицы, Пейдж прошел в офис к письменному столу, протягивая Хоне руку.

Ей нужно было бы ослепнуть, чтобы не заметить благожелательности, исходящей из лучистых синих глаз ее нового шефа с мальчишеским лицом. Поскольку он считался квалифицированным специалистом, ему, должно быть, было около тридцати. Но выглядел он не старше своей секретарши, прикидывала Хона, пока Пейдж здоровался с ней за руку.

— Итак, я заполучил вас, наконец, — произнес он с воодушевлением. — И это после трех месяцев переговоров с руководством компании и местными чинушами, которые не знают разницы между шприцем и ластиком. Простите, что не смог встретить вас в Тутоне. Это дало бы нам возможность познакомиться вне служебной обстановки. Думаю, все еще впереди. Надеюсь, Дорис Сабре, эта очаровательная девчушка, справилась с обязанностями гостеприимной хозяйки?

— Справилась великолепно, — улыбнулась в ответ Хона. — Она настояла на том, чтобы я съездила к ней домой и познакомилась с ее близкими.

— Дорис возила вас в «Ла-Вуаль»? В самом деле? — удивился Пейдж. — Я с членами этой семьи не очень знаком, исключая Арно Лорда, с которым мы раскланиваемся в яхт-клубе. Он пользуется репутацией властного человека. О нем мне рассказывал один из работников его поместья, которого я лечил. Хотя это поместье не входит в район обслуживания нашей клиники, но я иногда подменяю городских врачей и могу оказаться где угодно. Впрочем, каково ваше впечатление об этом человеке?

Хона провела изящным указательным пальчиком по краю письменного стола.

— Трудно сказать. Возможно, впечатление, что он человек властный, поверхностно. Уверена, что его можно обуздать.

Пейдж направился в кабинет, но минутой позже появился в проеме двери.

— Я познакомлю вас со служебными помещениями нашей клиники и коротко расскажу о ваших обязанностях, пока не пришли посетители, — предложил доктор. — Хорошо?

Через четверть часа или чуть больше Хона уже имела первое представление о своих обязанностях, некоторые из которых выходили за рамки функций секретаря-регистратора.

Например, она не должна была распределять медикаменты, но была обязана регулярно контролировать их закупку. В отсутствие Пейджа Хона должна была дежурить в клинике до наступления жары, другими словами до начала сиесты, когда все служащие уходили на послеобеденный отдых. Кроме того, в ее обязанности входили контроль за хранением медицинских карт и регистрационных карточек, составление писем, телефонные переговоры и сопровождение шефа во время врачебного обхода, когда была необходимость.

— Как быть с телефонными звонками в случае нашего отсутствия в клинике? — спросила Хона.

— Переключите наш телефон на один из основных центров сбора информации, где запросы пациентов регистрируются и по возможности удовлетворяются, — объяснил Пейдж. — Отсутствовать же в клинике нам придется тогда, когда я буду совершать обход пациентов-канака на дому. Местные обычаи требуют, чтобы во время посещения женщин-канака меня сопровождала женщина-медик.

Вскоре появился первый утренний посетитель. Он повредил руку в аварии. Следующий пациент пришел второй раз, этот лечился от ларингита. Третий просил дать консультацию, как носить ортопедическую обувь. Часто приходилось отвечать на телефонные звонки, заполнять и сортировать учетные карточки. С этой работой Хона была хорошо знакома еще со времени выполнения обязанностей секретаря-медика в Сиднее. Но один абонент достал Хону, он как пулемет трещал по-французски. Девушка смогла понять лишь одно из его шести слов и, к своему стыду, была вынуждена позвать на помощь шефа.

Сидя рядом с доктором, она прислушивалась к телефонному разговору и находила, что французский, на котором Пейдж говорил свободно, хотя и с английским акцентом, гораздо более доступен для ее понимания. По взгляду, который доктор бросил на Хону сверху вниз, примостившись на краешке письменного стола, девушка поняла, что он объясняет собеседнику, кто она. Минутой позже он прикрыл микрофон ладонью и сказал по-английски:

— Жан Салинжер, мой друг — ученый-медик. Он недавно познакомился с девушкой, которая не решается встречаться с ним один на один. Он просит, чтобы я пришел сегодня вечером тоже с девушкой в яхт-клуб и составил компанию ему и его подруге. Вы позволите мне пригласить вас?