В душе Кэтрин волной поднималось отвращение – в эту минуту старый кабальеро показался ей похожим на дьявола.

Стена загона была слишком высока, поэтому им пришлось встать на ступеньку, чтобы заглянуть за нее. Кэтрин оказалось достаточно одного взгляда на то, что творилось внутри, и она соскочила обратно на землю, воспользовавшись тем, что подошел управляющий и Сальвадор заговорил с ним.

К ней тут же приблизился Хосе.

– Быки с фермы Агвиларов не очень популярны, – сообщил он вполголоса. – Слишком уж они большие, да и немного староваты. Дедушка не соглашается расставаться ними раньше, чем им стукнет пять лет, считает, что они еще не вошли в возраст.

Девушка передернула плечами:

– Разве так уж необходимо об этом говорить?

– Нет, конечно нет, – охотно согласился он. – Хотя, может быть, вам интересно узнать, что лучших наших быков импортируют в Южную Америку. Там у отца Сезара завод по переработке говядины.

В глазах его на мгновение мелькнул злой огонек, будто он ждал и даже надеялся, что Кэтрин возмутится тем, что великолепные, полные сил животные приносятся в жертву людскому чревоугодию.

– Послушайте, не считайте меня дурочкой, – вспыхнув от досады, сказала она. – Мне не хуже вас известно, что животные служат пищей человеку, но... О, как же жесток наш мир!

Лицо Хосе сразу смягчилось.

– Знаете, тут тесновато, да и солнце здорово печет, – уже добрее произнес он. – Может, отойдем в сторону и найдем местечко поприятнее?

– Да уведи ты ее, Хосе! – вмешалась Эдвина. – Я еще побуду с доном Сальвадором, а ей вовсе не обязательно стоять тут на солнцепеке.

На лице Хосе отразилась некоторая растерянность. Похоже, он ожидал, что Эдвина предпочтет пойти с ними. Но он вовремя вспомнил, что их гостьи – англичанки, а значит, не придерживаются того правила, что при незамужней девушке непременно должна находиться дуэнья. Поэтому молча кивнул и увел Кэтрин. Эдвина с удовольствием смотрела, как молодые люди рука об руку шли по дорожке между коралями. Готовность внука старого дона сопровождать племянницу показалась ей хорошим знаком. Еще немного, и ее план осуществится, улыбнулась она и подумала, что эти двое – на редкость красивая пара: он, такой изысканный и элегантный в сером костюме, а рядом с ним юная девушка в белом платье, двигающаяся с фацией и достоинством королевы.

Хосе проводил Кэтрин к подножию холма слева от фермы. Там, где склон его круто уходил вверх, возвышалась груда грубо обтесанных камней – последнее напоминание о стоявшем здесь в незапамятные времена древнем замке мавров. Всего несколько деревьев, росших у склона холма благодаря небольшому ручейку, питавшему их корни, образовали здесь крохотный оазис зелени. Выбрав большой камень, Хосе пучком травы смахнул с него пыль и предложил Кэтрин присесть. Вокруг, насколько хватало глаз, тянулась плоская, как поверхность стола, равнина, и только вдали, на горизонте, на фоне бледно-голубого неба, вздымались вершины нескольких холмов. Было так красиво, что у Кэтрин захватило дух.

– В это время года здесь очень приятно, – усаживаясь рядом с ней, проговорил Хосе. – Но еще немного – и все тут превратится в настоящую пустыню. А пока трудно налюбоваться.

– По правде говоря, это мне больше по вкусу, чем бой быков, – призналась девушка.

– Мне тоже. С детства не люблю жестокости. А испанцы вообще имеют какую-то патологическую тягу ко всему, что так или иначе связано со смертью. – Он заглянул ей в глаза. – Но я, наверное, просто другой. Дедушка, насколько мне известно, вообще меня презирает. Для него я – как это по-вашему? – тряпка!

– Уверена, вы совсем не такой, – отозвалась она. – Мужество бывает разное, и его чисто физическое, внешнее проявление еще ни о чем не говорит.

– Увы, для дедушки это самое главное, – с печалью в голосе проговорил Хосе. – Безрассудство, отчаянная дерзость – вот что в его глазах истинное мужество. Поэтому я для него – не больше чем обычный неудачник. Да и могло ли быть иначе? Я обожаю поэзию, а дедушка, если и возьмет в руки книгу, то это, скорее всего, будет руководство по выращиванию бычков. Ему следовало бы родиться на пять столетий раньше. По своей натуре он скорее принадлежит эпохе конквистадоров. Вместе с Сезаром дед был бы счастлив, завоевывая огнем и мечом новые континенты, не зная при этом никакого другого права, кроме силы.

– По-моему, они оба достаточно безжалостные и, наверное, всегда добиваются своей цели, правда? – подхватила Кэтрин. – Господи, да ведь сеньор Баренна с таким же успехом мог быть его родным внуком! – И поспешно прикусила язык, сообразив, что сказала бестактность.

– Баренны – обычные скотоводы, только что живут не в Испании, а в Аргентине, – с легкой ноткой презрения в голосе произнес Хосе. – Я единственный законный наследник деда, последний отпрыск великого и знатного рода. – И он горделиво расправил плечи.

Кэтрин невольно залюбовалась его выразительным лицом с тонкими, почти чеканными чертами. Как сильно этот юноша отличается от своих родственников – гораздо более цивилизованный, тонкий и современный! В нем нет и следа той грубой, чувственной силы, которой прямо-таки веет от Сезара и старого дона Сальвадора. Что ж, подумала она, в недалеком будущем он унаследует состояние Агвиларов, их дом и ранчо, и тогда здесь больше не будут разводить быков – Хосе посвятит себя возрождению этой древней земли и благополучию тех, кто на ней живет.

– Вы ведь и сами заметили, наверное, насколько примитивно здешнее хозяйство, – неожиданно услышала она и, вспомнив ковырявшихся в земле изможденных крестьян Ламанчи, через которую они проезжали, кивнула.

А Хосе все говорил и говорил, возможность излить душу заставила его забыть обо всем. И вдруг спохватился:

– Бог ты мой, о чем это я? Что за разговоры для леди? Простите великодушно, сеньорита Каталина, все это просто потому, что вы такая милая, рядом с вами я чувствую себя свободным.

Кэтрин принялась убеждать Хосе, что слушала его с большим интересом. С каждой минутой этот серьезный юноша нравился ей все больше и больше. И вообще, если бы не легкий акцент, его вполне можно было бы принять за англичанина. Однако связавшая их на мгновение тонкая нить уже порвалась – глянув на часы, Хосе объявил, что пришло время ленча. Они заторопились к ферме.

Стол был накрыт под деревьями, и остальные, собравшись вокруг него, нетерпеливо ждали их появления. Проголодавшиеся молодые люди накинулись на еду – восхитительную воздушную паэллу из темно-оранжевого, цвета шафрана риса, рыбу, цыплят, черный хлеб с сыром и фрукты. Сезар, заметивший, что Кэтрин явилась к столу в компании Хосе, угрюмо хмурился и упорно хранил молчание, в то время как Сальвадор подробно объяснял Эдвине, как следует перевозить быков, чтобы те не потеряли своей великолепной формы.

Вдруг, прервавшись на полуслове, он повернулся, глянул на внука в упор и сурово спросил:

– Где это ты болтался все утро?

Хосе чуть заметно покраснел:

– Я был с сеньоритой Каталиной. Она пожаловалась, что возле загона невыносимо жарко. Поэтому я проводил ее к руинам. Мы довольно долго разговаривали.

При этих словах Сезар бросил в сторону девушки долгий, оценивающий взгляд. Кэтрин демонстративно вздернула брови и как можно равнодушнее посмотрела на него. Что ж, пусть этот зазнайка лишний раз убедится, что он не единственный мужчина в мире!

– Позволено ли мне будет узнать, о чем вы так долго разговаривали? – с едкой иронией в голосе полюбопытствовал Сальвадор.

– Об Испании, – ответил Хосе.

– Должно быть, это было страшно занимательно, – с нескрываемым сарказмом бросил старик.

– Нет, нет, мне и в самом деле было очень интересно, – поспешила прийти на выручку юноше Кэтрин. Ничуть не оробев при виде презрительной усмешки на лице старого аристократа, она бесстрашно встретила его взгляд. – Более того, мне кажется, ваш внук, как никто, разбирается в том, что в первую очередь нужно людям.

С губ дона Сальвадора сорвался смешок.