Случилось так, что мне было нечем заняться. Я нарвала столько цветов, что не во что было их поставить. Вспомнив о старых разрозненных китайских безделушках, я решила поставить их в столовой. Она нуждалась в ярких красках, которые оживили бы старые скатерти.

Берта разрешила мне заглянуть в кладовую, где хранился фарфор, и я нашла там множество сахарниц без крышек, кувшинов разных форм и размеров. Берта только пожала плечами, когда я спросила, можно ли мне использовать их; никто не интересовался этой посудой уже много лет. Я заполнила их цветами и поставила на каждый обеденный стол, а одну супницу оставила специально для цветов с длинными стеблями и поставила ее на тот стол, где выставлялись вина и корзины с фруктами.

Я была очарована происшедшей переменой и уже собиралась нарвать цветов для спальных комнат, где на бюро стояли маленькие пустые вазочки, как зазвонил телефон. Я предположила, что это какой-то клиент, желающий снять комнату на ночь, и побежала к телефону.

— Отель «Ферма», — ответила я, призывая на помощь все свое знание французского языка. — Чем могу быть полезна?

— Хм… А там у вас кто-нибудь говорит по-английски?

По выговору я безошибочно узнала американца.

— Я говорю.

— Шикарно! Так вот, меня зовут Ферелл, я руководитель туристической группы. Группа называется «Форин Джанкетс». Слыхали когда-нибудь?

Что-то подобное я вроде где-то слышала. Я сказала «да».

— У меня тут, в этом Белане, застряла группа в тридцать человек. У нас сломался автобус и будет готов только к утру, когда привезут запасные части из Ниццы. Можете нас принять?

Я колебалась, прикидывая в голове число комнат.

— А сколько комнат вам нужно?

— По два человека в комнату — это пятнадцать и для меня отдельную.

Я знала, что в «Ферме» по меньшей мере двадцать комнат, но сколько из них находятся в надлежащем состоянии, могла только догадываться. Но, может быть, это как раз и означает тот перелом в делах, который был так нужен Конору. Если эта туристическая группа остановится здесь, а потом они расскажут о «Ферме» своим знакомым за границей…

— Я уверена, что мы можем принять вас, — бодро сказала я. — Не думаю, что в радиусе тридцати миль вы найдете отель, где вам создадут такие условия, как у нас.

— Прекрасно! До встречи.

Я кинулась искать Конора. Как раз пришел грузовик с цветочной рассадой, и Конор распоряжался выгрузкой.

— Конор!

Он обернулся.

— Звонили из Белана. Руководитель туристической группы. У них сломался автобус, и им нужно шестнадцать комнат на ночь. Я согласилась, вы должны их принять.

Он раскрыл рот от удивления.

— Проклятие! Софи больна. Как мы сможем…

— Они смогут побыть у бассейна, пока я и Камилла приготовим комнаты.

— Вы?

— Я не против.

У входа в кухню он вдруг остановился и с сомнением спросил:

— Вы действительно знаете, что вам следует делать?

— Пока все, что мне нужно, — это ключ от бельевой.

Его лицо омрачилось.

— О Боже, я совсем забыл! Он же у Софи!

— И у вас нет дубликата?

— Нет. У Эгана вроде был. Он где-то в его комнате.

Мы прошли в дом и поднялись по лестнице в башенку. Я никогда раньше не бывала в ней. Здесь на разных уровнях расположились три спальни. Мы прошли через комнату Конора, чистую и пустую, с кроватью, застеленной на армейский манер, слишком узкой для двоих. Я тут же подумала о Лауре. Повыше была комната Софи. Дверь в нее была закрыта и заперта. И наконец, комната Эгана.

— Он всегда был романтиком, даже еще мальчишкой, — с ехидцей сказал Конор. — Эта комната всегда принадлежала ему.

Вид отсюда открывался изумительный. Я почему-то подумала о Синей Бороде. В комнате царил беспорядок, кровать не убрана. Дорогой халат был брошен на спинку кровати. На тумбочке валялись туалетные принадлежности из черепахового панциря, отделанные золотом.

Конор порылся среди них, пытаясь найти ключи. Он выдвинул верхний ящик с рубашками, потом еще один, где лежали свитера. В гардеробе висели пиджаки и пальто. Здесь был также один замшевый пиджак и один из кашемира. Конор покопался в карманах, но ничего не обнаружил. Казалось, он был не очень удивлен, увидев гардероб своего брата.

— Я сниму дверь с петель, — сказал Конор решительно. — И настою на том, чтобы сделать дополнительные ключи. Я и так дал Софи слишком много свободы.

Он побежал вниз за инструментами и, вернувшись, начал работать над тяжелыми металлическими петлями. А мы с Камиллой тем временем открыли окна во всех комнатах. Там был такой спертый воздух, будто свежий ветерок не проникал туда целые годы. Я сняла серые от времени простыни и неожиданно для себя обнаружила под ними хорошие матрацы. И я невольно спросила себя: почему на кроватях в тех комнатах, где жили сейчас я, Мария и Лаура, лежали тонкие, неровные старые матрацы, а отличные, новые, с шелковым верхом были спрятаны под старыми простынями в заброшенных комнатах? Было похоже, что мадемуазель Софи не хотела, чтобы ими пользовались…

Мои подозрения оправдались.

Меня позвал Конор. Я поднялась — и увидела, что он выставил дверь и прислонил ее к стене. Все, что было в кладовой, открылось теперь нашему взору. Это была небольшая комнатка с внутренними дверями.

— Посмотрите на это, — сказал он странным тоном. — Я понимаю теперь, куда все подевалось.

Белье, которое выдавала мадемуазель Софи, лежало в открытых шкафах. А вот за внутренними дверями, которые были всегда заперты, находилась настоящая пещера Аладдина.

Я увидела стопки постельного белья, перетянутые яркими лентами. Стопки махровых полотенец, ковриков для ванной, цветных покрывал и подходящих к ним драпировок. Небольшие ковры, судя по обратной стороне персидские, стояли скрученными в рулоны и издавали запах нафталина. Здесь стояли даже торшеры, завернутые в бумагу…

— Я не доверял своей памяти, — сказал Конор тем же странным тоном. — Я думал, что ошибался насчет того, каким был этот дом раньше.

Только взгляд выдавал его злость, даже больше, чем злость, какую-то скрытую боль.

— Зачем ей все это было надо? — прошептала я.

— Она просто не хотела, чтобы мы этим распоряжались, и все тут, — ответил он. — Не хотела, чтобы мы использовали это для чужих людей. Ну что толку теперь осуждать ее? Керри, забудем про нее. Теперь вы справитесь?

— Без сомнения!

Когда появились первые туристы из группы «Форин Джанкетс», мы прежде всего показали им, где они могут переодеться для купания в бассейне.

Я нашла целую стопку скатертей, и мы выкинули старые, когда-то белые скатерти, а вместо них постелили салатовые и бледно-розовые, которыми мать Конора, наверное, украшала столы, обедая на террасе со своими гостями. Столовая совсем преобразилась. К тому же на каждом столе стояли цветы. Конор, увидев все это, только удивленно покачал головой.

— Но как они, черт побери, обойдутся всего тремя ванными комнатами?

— Они привыкли к английским деревенским гостиницам, — ответила я.

Казалось, он впервые увидел меня за все это время.

— Вы выглядите очень усталой, Керри.

Я чувствовала, что вся покрылась пылью, скопившейся в одеялах и занавесках, которые мы меняли.

— Я хочу немного поплавать и потом смогу помочь вам с обедом.

Он неожиданно взял мое лицо в ладони и поцеловал меня.

Я торопливо отвернулась, чтобы не сдаться ему полностью. Он сделал это только из чувства благодарности, говорила я себе, идя за купальным костюмом. Но не такой же он дурак, чтобы не догадаться, почему я захотела помогать ему; и он знает, что не может принять от меня то, что я с такой охотой отдала бы ему.

Уже в чистых брюках и рубашке, с еще сырыми волосами, я была готова внести первый поднос в столовую, когда ко мне подошел мужчина.

— Я Ив Ферелл, — отрекомендовался он. — Вы управляете этим отелем?

— Нет, только помогаю, — ответила я. — Управляющего сегодня нет.

Он был седой, морщинистый и то и дело вытирал красное лицо носовым платком.