Речь эту прервал сдержанный смешок, довольно, впрочем, мелодичный, — он донесся из угла, где сидела вторая женщина; она до сих пор не произнесла ни слова, и Феншо сначала ее не заметил. Но теперь он разглядел, что она стройна и грациозна, а головка у нее просто прелестная: все это, видно, не ускользнуло от почтальона и мистера Хекшилла, наверно, этим и объяснялось осторожное молчание первого и красноречие второго.

Старуха бросила на хохотушку тревожный взгляд и повернулась к Феншо.

— Вот-вот, нежелательные знакомства! Только если наши друзья или даже родичи живут совсем не так, как мы, это — дело не наше, и нечего Компании с нас спрашивать! Может, мы и вправду знакомы с кем-нибудь, вроде…

— Так, так, тетушка, выложи им все начистоту, раз уж начала, — с веселым смехом сказала девушка, больше и не пытаясь сдержаться. — Я не против.

— И скажу, — упрямо продолжала старуха. — Пускай эта девица и вправду племянница Стрелка Гарри, того самого, что прошлый раз остановил карету…

— И ничуть этого не стыжусь, — прервала ее девушка, вставая, и тут при свете очага обнаружилось, что у нее дерзкое, но на редкость хорошенькое личико. — Пускай он мой дядя, а все равно, как они смеют мучить Софи с Хайрамом?

Несмотря на эти смелые и гневные слова, белые зубки девушки лукаво сверкали в пляшущих отсветах огня; видно, ее очень забавляло, что все вокруг, в том числе и ее родные, сильно смутились. По-видимому, тетушка Софи была с ней согласна.

— Хорошо тебе смеяться, Фло, ты все как маленькая, — проворчала она, глядя, однако, на девушку одобрительным взглядом. — Ты-то отлично знаешь, что еще не родился человек, который тебя обидит хоть словом. А вот нам с Хайрамом тяжко приходится.

— Не горюй, Софи, душенька, — сказала девушка и ласково, хотя чуть насмешливо потрепала старуху по плечу. — Не всегда же я буду тебе обузой и позором. Вот погоди, скоро дядя Гарри ограбит еще карету, — озорной взгляд словно невзначай метнулся в сторону молодого почтальона, — тогда у него хватит денег послать меня в Европу и вы от меня избавитесь.

Раздался взрыв смеха, засмеялись даже Хайрам с его старухой, и общее смущение, подозрительность и тревога поневоле рассеялись. Смелость этой девушки так же покоряла, как и ее красота. Она тотчас этим воспользовалась, тоже засмеялась и широким, красивым жестом пригласила всех располагаться поудобнее.

— Ну вот, — продолжала она, — теперь все ясно, так что будьте как дома и пейте виски или кофе, пока карета еще не готова в путь. Не беспокойтесь, виски и кофе не краденые и не отравленные, хоть и подаст их вам племянница Стрелка Гарри.

Она грациозно подхватила оплетенную бутыль, раздала мужчинам оловянные кружки и каждому налила виски.

Теперь, когда лед был сломан, или, может быть, просто самое скользкое место осталось позади, пассажиры, только что сдержанные и неискренние, рассыпались в извинениях и благодарностях. Хекшилл и Феншо наперебой старались привлечь внимание дерзкой Фло. Правда, их комплименты подчас оказывались несколько необычными и даже насмешливыми, но девушка, видно, отлично это понимала и платила той же монетой. Только почтальон, явно очарованный ее дерзким взглядом, смущался и поеживался оттого, что остальные вели себя чересчур вольно, хотя сам не решался вымолвить ни слова. Дама скромно придвинулась поближе к старухе, сидевшей у очага, на котором уже закипал кофейник; Хайрам вновь равнодушно застыл у огня.

Наконец с дороги донесся крик, возвестивший о возвращении Юбы Билла и его помощников. Крик этот как-то сразу отрезвил пассажиров, они спохватились, будто застигнутые врасплох за каким-то недозволенным занятием, будто это был голос другого мира — мира закона и порядка, и они вновь стали сухи и сдержанны. Распрощались поспешно и небрежно; дипломатичный Хекшилл снова разразился какими-то пошлостями, вроде того, что «и лучшим друзьям приходится расставаться». Только почтальон замешкался на пороге в отблесках очага, под огнем лукавых девичьих глаз.

— Надеюсь, — пробормотал он, запинаясь и краснея, — надеюсь, в следующий раз меня представит вам кто-нибудь… другой… кому вы верите.

— К примеру, дядюшка Гарри, — ответила она со смехом, присела в насмешливом реверансе и тут же отвернулась.

Едва пассажиры отошли от хижины настолько, что их уже не могли услышать, все разом принялись обсуждать разыгравшуюся там сцену, а в особенности красотку, которой принадлежала главная роль, и все изъявили готовность сейчас же с пристрастием допросить Юбу Билла; но странное дело: когда они подошли к грозному кучеру, никто не решился начать разговор первым, и все молча забрались на свои места. То ли Юба Билл открыто проявлял свой крутой нрав и уж очень сердито их поторапливал, то ли они опасались, как бы он, в свою очередь, не стал расспрашивать их самих, неизвестно. Ехидного пассажира в карете не было; выяснилось, что он и пассажир, сидевший на козлах, присоединились к тем, кто расчищал дорогу, лишь в самом конце работы, и их подберут по пути.

Билл дернул вожжи, и через пять минут они доехали до того места, где упало дерево. Огромную сосну, что свалилась с крутого склона горы и преграждала дорогу, теперь распилили пополам, часть ветвей обрубили и обе половины ствола откатили в стороны, чтобы карета могла кое-как проехать между ними. Громоздкая карета замедлила ход, и Юба Билл искусно провел шестерку лошадей сквозь эту узкую щель; сосновые ветки, блестящие и влажные от дождя, шуршали о бока и обшивку кареты, совсем заслоняя окна. С империала казалось, что лошади усердно прокладывают себе путь в темно-оливковом блестящем море и оно, едва расступясь, вновь смыкается за каретой. Передние лошади уже выходили из этого моря. Билл начал было подбирать ослабшие вожжи, как вдруг раздался повелительный окрик:

— Стой!

Фонари кареты осветили всадника в маске, неподвижно стоявшего посреди дороги. Билл схватился было за кнут, но тотчас опомнился, натянул вожжи и, выругавшись сквозь зубы, окаменел на козлах. А почтальон — этот мигом схватил ружье, но Билл стиснул ему локоть и прошептал прямо в ухо:

— Поздно! Не дури! Нас взяли на мушку.

Внутри, в темноте, пассажиры только и поняли, что карета опять остановилась. Те же, кто ехал на империале, почувствовали, что из-за ветвей деревьев, темневших по обе стороны дороги, на них направлены невидимые ружья, и не шевелились.

— Я решил не мешать тебе, пока ты не кончишь работу, Билл, — повелительно сказал довольно приятный голос. — Подай мне денежный ящик — и скатертью дорога! Я никого не трону. Но обоим нам недосуг, так что пошевеливайся!

— Отдай деньги, — мрачно посоветовал Билл почтальону.

Тот нагнулся к ящику под своим сиденьем; лицо его было бледно, глаза горели. Он замешкался — видно, замок не сразу подался, — но наконец вынул денежный ящик и подал его другому вооруженному человеку в маске, который неожиданно появился из-за ветвей.

— Ну, спасибо, — сказал голос. — Можешь ехать.

— Покорно благодарю, — едко усмехнулся Билл, подбирая вожжи. — Первый раз в жизни вашему брату пришлось даже дерево свалить, чтоб остановить меня.

— Ну, уж это ты врешь, Билл, хоть и сам того не знаешь, — весело возразил голос. — Я и не думал валить сосну, наоборот, это я послал тебя остеречь, а то бы ты разбился и попал раньше срока к чертям в пекло вместе со всеми своими пассажирами. Ну, езжай!

Взбешенный Билл не стал дожидаться повторного приказа; он хлестнул лошадей, и карета рванулась вперед. Все произошло так быстро, что пассажиры внутри ничего и не заподозрили; даже те, кто сидел наверху, очнулись от оцепенения и постыдного бездействия только потому, что карету, летевшую с горы, отчаянно трясло, и им пришлось изо всех сил цепляться за что попало, чтобы не свалиться. И все же, как ни мчались лошади, Юба Билл заметил, что почтальон то и дело украдкой озирается. Конечно, во время налета молодой человек не струсил и готов был кинуться в драку, хоть от этого и не было бы никакого толку, но сейчас его напряженное побелевшее лицо и стиснутые губы очень встревожили Билла; поэтому, когда они все тем же галопом одолели три мили и подлетели к ближайшей станции, он схватил почтальона за руку и, пока вокруг шумно обсуждали новость, которую они привезли с собой, потянул его в сторону от любопытной толпы, прихватил с прилавка графин виски, втолкнул молодого человека в боковую комнатушку и плотно закрыл дверь.