— Я тоже, — невозмутимо отозвался Майклсон.

— Я подожду, — прикусив губу, пробормотала девушка, опуская глаза в пол.

— Напрасно, — хмыкнул Элайджа, — в любом случае я успел рассмотреть все твои прелести, еще несколько дней назад. Ничего нового я бы не увидел, ангелочек.

— Зато мне не хочется рассматривать тебя, — едва слышно пролепетала ведьма.

— Да, — кивнул вампир, — ты предпочитаешь трогать.

После его слов лицо Хелен загорелось огнем, а Майклсон, посмеиваясь, отправился в ванную.

Все эти дни у Элайджи было на удивление хорошее настроение, и обычно после завтрака он приходил к ней в библиотеку, выбирая себе книгу, чтобы скрасить досуг. В первое утро они едва ли обменялись парой слов, но ближе к вечеру, между вампиром и ведьмой завязалась первая беседа, и Хелен с удивлением отметила, что Майклсон был на удивление хорошим рассказчиком. На следующий день, она, наблюдая за тем, как он готовил ей блинчики, уже сама расспрашивала его об обычаях Средневековья. Элайджа отвечал охотно, сопровождая свою историю забавными подробностями, и Хелен смеялась над его шутками, на миг забывая о том, с кем именно разговаривает.

И все же несмотря на то, что дни они проводили в почти беззаботной атмосфере, вечера, когда ей приходилось ложится с Первородным в одну постель, по-прежнему были для Хелен проблемой. Хуже было лишь по утрам, когда она просыпалась в его руках, совершенно не помня, как там оказалась. Девушка винила во всем ночной холод, который толкал ее к единственному источнику тепла, коим было сильное тело вампира.

Хелен не знала, куда деваться от стыда, после того, как коснулась мужского паха, но утро третьего дня выдалось еще хуже.

Вечером ничего не предвещало беды. Хелен с любопытством расспрашивала вампира о его жизни в Средневековье, и Элайджа был, как обычно, красноречив. Хелен и не заметила, как погрузилась в сон. Всю ночь она видела мутные, горячие сцены со своим мучителем в главной роли, от которых жар бурлил в ее крови, отдаваясь напряжением между ножек. Ведьма еще не знала, что ждет ее после пробуждения.

Пальцы на обнаженном бедре, которые рисовали линии вдоль трусиков, и что-то твердое упирающееся в ее попку — первое, что почувствовала Хелен, проснувшись. Она попыталась опустить вниз сбившуюся до талии ночную сорочку, но сильная рука Элайджи, скользнувшая по ее телу, и замершая на холмике налитой груди не позволила этого сделать.

Ведьма почувствовала, как от нежного прикосновения ее кожа начинает пылать, и бурлящий в крови жар желания, устремляется вниз, заставляя ее с силой сжать бедра. Но самым страшным было то, что ей не хотелось, чтобы это заканчивалось. Напротив, девушка желала, чтобы вампир уделил внимания и второй ее груди, а лучше стянул ко всем чертям ее сорочку и прижал к своему обнаженному телу, а потом…

С большим трудом, прикусив до боли нижнюю губу, она смогла прийти в себя, вырываясь из плена своих сумасшедших, отчаянных желаний.

— Что ты делаешь? Отпусти! — сонным, но возмущенным голосом выдохнула Хелен.

— Отпущу, если скажешь, кто тебе снился и из-за чего твои трусики уже давно мокрые, -низким голосом проговорил Элайджа, делая резкое движения бедрами вперед.

— Не ты точно, — воскликнула Хелен, вырываясь из рук вампира и устремляясь в ванную комнату.

За завтраком на ведьме не было лица, и Майклсон, видя это, подсел к ней, придвигаясь ближе.

— Не дуйся, ангелочек, — ласково проговорил он, — я просто немного пошутил.

— Ты меня лапал! — с обидой отозвалась Хелен, щуря голубые глаза, — а говорил, что я не в твоем вкусе!

— Так тебя это задело? — усмехнулся Элайджа, видя, как девичье лицо заливается краской от смущения.

— Вовсе нет! — слишком быстро ответила блондинка, отворачиваясь к окну, — я просто… Мне просто очень хотелось бы погулять. Я целую вечность не дышала свежим воздухом.

— А ты не будешь пытаться сбежать? — вскинул бровь Майклсон, не сводя с девушки пристального взгляда, на что та лишь отрицательно покачала головой.

— Ладно, — кивнул он, — я подумаю, что можно сделать.

На лице Хелен появилась недоверчивая улыбка, а Элайджа придвинул к ней ближе тарелку с завтраком.

Закончив с едой, и, выпив две чашки кофе, ведьма по привычке пошла в библиотеку, а Первородный, не составивший ей на этот раз компанию, поднялся на второй этаж. Хелен, привыкшей к его компании, стало еще печальнее, и она с ногами забралась на маленький диванчик, прижимая к себе колени.

Общество вампира, беседы с ним, хоть немного отвлекали ведьму от мыслей о сестре, которую она не видела уже почти неделю, сейчас же, когда она осталась в одиночестве, воспоминания и тоска вновь накрыли девушку, наполняя голубые глаза жгучими слезами.

В такой позе ее и застал Элайджа, вошедший в библиотеку с небольшой шкатулкой.

— Все еще хочешь на прогулку, ангелочек? — громко проговорил он, и Хелен тут же подняла на него свои огромные полные надежда голубые глаза.

— Ты не шутишь?

— Нет, — улыбнулся Майклсон, видя, как лицо девушки засветилось от радости, — но сначала мы сделаем кое-что еще.

Блондинка насторожилась, испуганно глядя на вампира.

— Я лишь имел в виду, что пришла пора поменять твои цепи на браслеты, — поспешил успокоить ведьму Первородный, — или ты не хочешь?

— Очень хочу! — воскликнула Хелен, и не дожидаясь пока вампир передумает, бросилась к нему, вытягивая перед собой ладони.

Элайджа, с улыбкой снял с тонких запястий тяжелые кандалы, и заменил их на тонкие кожаные браслеты, которые Хелен принялась изучать с поистине детским любопытством.

— Ты довольна? — спросил он, лаская взглядом нежное девичье лицо.

На что Хелен, радости которой не было предела от обновки и от предстоящей прогулки, в непонятном ей самой порыве, шагнула к Первородному, обвивая руками его шею и запечатлевая на мужских губах благодарный поцелуй.

Когда розовые губки коснулись его рта, Элайджа на миг замер, не веря в происходящее, но его руки, по инерции обвили тонкую талию, притягивая девушку к себе.

Обжигающее вожделение мучило не только Хелен. Вампиру, чувства которого и без того, в силу его природы были обострены, также не просто было проводить ночи вблизи соблазнительного девичьего тело, вызывающего в нем отнюдь не двусмысленные желания. Идея Клауса казалась с каждым днем все притягательней, и то, что ведьмочка сама пришла в его объятья, было воспринято Майклсоном с радостью.

Однако, не успел он ответить на невесомый поцелуй, как Хелен будто очнувшись забилась в его руках, выставляя перед собой тонкие руки.

— Отпусти меня! Нет!

Элайджа осторожно отвел ладони, выпуская девушку из своих объятий. Он уже собирался пошутить, чтобы хоть как-то разрядить атмосферу, но в этот миг блондиночка с выражением полного отвращения на лице, коснулась тыльной стороной руки своих розовых губок, будто желая стереть поцелуй, который сама же ему и подарила.

Ее нежно лицо, светившееся всего минуту назад радостью, сейчас выражало лишь недовольство и злость. Она явно жалела о том, что только что сделала. Майклсон, прищурившись, отступил назад. Ему хотелось успокоить Хелен, вернуть ее счастливую улыбку, но в следующий миг блондиночка выдала то, отчего желание вампира сменилось на диаметрально противоположное.

— Не смей больше прикасаться ко мне! Мне не нужны поцелуи кровососа!

После слов Хелен в комнате воцаряется полная тишина, и Элайджа с силой сжимает зубы, едва сдерживая ярость, которая бурлит в нем, требуя выхода. Он не сводит с кусающей губы ведьмочки, которая испуганно ждет его реакции тяжелого взгляда, и думает.

Схватить ее, задрать вверх узкую юбку, обнажая до талии, и отшлепать по маленькой попке — первая мысль, которая кажется ему такой правильной, что Майклсон уже делает шаг в сторону замершей блондиночки, которая не сводит с него растерянного взгляда. Ему хочется сделать это. Очень сильно. Но затем, Элайджа понимает, что подобный поступок не решит проблемы. Хелен нужно проучить. Она заслужила настоящий урок, после которого, похожая на ангелочка ведьма больше никогда не будет дразнить мужчин. Тем более — вампиров. Тем более — Майклсонов. Тем более — его.