– Значит, Феликс, мы будем теперь просто сидеть здесь, ждать, как всё обернется и попивать себе коктейли, – закончил свою речь, откидываясь на спинку кресла, Зингер.

– Как скажешь, патрон, – на французский лад назвал хозяина бывший офицер. – Но я бы так уж этому Мартину не доверял…

– Феликс, я не доверяю никому, тебе ли об этом не знать? – поморщился от непрошеного совета Зингер. – Но в том, что Мартин выполнит свое обещание – не сомневаюсь… Noblesse oblige, понимаешь ли…

Бывший штабс-капитан только усмехнулся коротко и незаметно, будто бы про себя. Французскому его учили, да не так, как господина Зингера, а с детства, да еще в кадетском корпусе и потом – в академии. А в том, что Феликс оказался ныне на службе отнюдь не воинской, вина, наверное, лишь одного рока, да скверного пристрастия отставного офицера к горячительным напиткам. Впрочем, за годы пребывания вблизи Зингера Феликс со своей привычкой, наделавшей так много бед в его карьере, научился бороться и мог нынче не пить месяцами, чтобы потом, с уведомления патрона, разумеется, срываться на недельку-другую в загул.

Неожиданно для большинства непосвященных в подробности распорядка Карнавала блеклое от праздничного городского освещения и близких сценических огней небо потемнело, и как-то явственно проступили на нем мигающие крупные звезды. Не произошло ничего особенного, просто перед традиционной символической коронацией избранной неким закрытым ареопагом Королевы Ночи притушили свет на сцене, согнав с нее музыкантов, и на площади, заставив чуть приумолкнуть разгоряченный вином, танцами и близостью друг друга радостный народ. Лишь парочка мощных театральных прожекторов освещали теперь узкую дорожку над головами зрителей, тянущуюся почти через всю площадь. Именно здесь, демонстрируя себя всем желающим увидеть, должна была пройти Королева ежегодного городского праздника. Хотя изначально организаторы подумывали было спустить новоизбранную звезду Ночи с подиума «в народ» при помощи цирковой лонжи, но высокородный папаша, вернее, его служба безопасности, категорически отвергли эту идею. Чего стоит конкурентам Королевы, да и просто недоброжелателям её родни подрезать трос лонжи? или сотворить иную каверзу, подвесив девушку, к примеру, между небом и землей на неопределенное время? И так уже сам переход в одиночку над расшалившейся, буйной толпой представлял из себя головную боль для телохранителей вновь избранной Королевы, которых в народе прямо называли телоублажателями, ведь, несмотря на весьма юный возраст, Королева Ночи рано познала все прелести плотской любви, а, познав, мало в чем отказывала себе, любимой…

Перекрывая густой, насыщенный до предела говор толпы под балконом, зазвенели, запели серебряными волшебными голосами фанфары, возвещающие о выходе Королевы… и одновременно с ними вовсе немузыкально, бытово и этим противно зазуммерил телефонный аппарат, стоящий на столике среди полудесятка бокалов с готовыми коктейлями для Зингера. Просматривающий карнавальное представление изначально с легким снобизмом и презрением высшего, причастного к тайнам Вселенной, человека, тем не менее, Зингер с раздражением снял трубку, буркнув в нее: «Слушаю…» Он очень не любил, когда его отвлекали даже от не очень-то важных, неприятных, иной раз и грязных, но – дел, тем более что предстоящие в ближайшее минуты события никак нельзя было назвать неважными или мелочными.

Из-за кулис мостика-подиума, высоко над притихшей толпой, выдвинулась маленькая, закутанная в черный просторный плащ фигурка, мгновенно выхваченная тонким лучом театрального прожектора… приглушенно зазвучали где-то в стороне барабаны, отмеряя ритм шагов Королевы Ночи… и тут, вовсе не по сценарию, второй прожектор вырвал из мрака ночи точно такую же женскую фигурку, появившуюся на противоположной стороне подиума… Наверное, второй прожекторист-осветитель действовал автоматически, приметив в темноте на своей половине мостка движение…

Легко, будто паря над толпой под барабанный мерный далекий рокот, две фигурки синхронно прошли четверть расстояния и одним, единым для обеих, движением сбросили свои длинные черные плащи, скользнувшие к их ногам ночной тенью, оставшись в коротких, ярких, сиреневых платьях… А еще через два десятка шагов девушки, казавшиеся издалека просто отражением друг друга, встретились точно в центре… И одна из них быстрыми, ловкими движениями закружила, захороводила вокруг другой, смешивая обе фигурки в фантастический коктейль мелькающих рук и ног, заставляя свою визави повторять движения и тоже закружиться в непонятном, никакими сценариями не предусмотренном водовороте танца… Всего-то полминуты длилось это, наполненное непонятным волшебством, зрелище, и – парочка в центре подиума, ярко освещенная уже полудесятком разноцветных прожекторов, распалась… каждая девушка продолжила свое движение к декоративным кулисам, ограждающим такой хрупкий на вид мостик с обеих сторон… но вот понять, кто же из них куда пошел: правая – влево, или левая – вправо, – не смог никто из зрителей. Да что там зрителей, даже внимательно наблюдавшие за происходящим Зингер и Феликс так и не сообразили – произошла подмена или нет? И тройка охранников-телоублажателей, с привычной серьезностью ожидающих появления Королевы Ночи и сосредоточенно посматривающих по сторонам на предмет возможной опасности для нее – и те не сообразили, когда к ним с подиума спустилась один в один такая же, завораживающе легко, будто в танце, двигающаяся, переполненная восторгом единственной в году Ночи, но уже почему-то не легкомысленно капризная, а равнодушно спокойная…

…это чуть позже, когда Королева Ночи невесомым и манящим шагом вышла на сцену и подняла в приветствии руки под оглушительные выкрики толпы, началась паника за кулисами. Телохранители, начальник охраны самого высокородного, множество полицейских чинов в штатском и форме на несколько минут подняли такую суматоху, пытаясь отыскать подлинную Королеву среди временных гримерок, темных закоулков, пустых подсобок и грандиозных механизмов сцены, что едва не упустили из виду резкий старт черного большого автомобиля, долгое время ожидающего непонятно чего, как раз напротив выхода из-за кулис… За автомобилем тут же устремились в погоню три машины, набитые наскоро заскочившими в них охранниками и детективами… и уже некому было заметить, как неторопливо отъехал от площади зелененький старый пикапчик с удивительно угрюмым, сосредоточенным на своем деле даже в такую веселую ночь водителем.

…а площадь надрывалась восторженными криками, топотом тысяч каблуков, шарканьем подошв, веселым гулом голосов, подогретых бесплатным вином, разливаемым из полудесятка обычных молочных цистерн, таящихся в окружающих переулках… и гром бравурной музыки лился со сцены, поглощая, сметая своей мощью прочие звуки… и фальшивая Королева Ночи как-то незаметно исчезла за спинами вступивших на сцену музыкантов…

Замерший во время происходящего памятником самому себе Феликс решился, наконец-то, пошевелиться, глуховато откашлялся в кулак, и кашлем своим будто пробудил так же застывшего в неподвижности Зингера.

– Думаешь – все получилось? – с нарочитой рассеянностью спросил патрон, потирая внезапно озябшие руки.

– Рано еще, – покачал головой бывший штабс-капитан, не любивший спешить с окончательными выводами.

– Вот и я думаю, что рано, – согласился Зингер, отводя глаза от бушующего под балконом праздника. – Но смотреть тут уже не на что… наверное, пойдем-ка внутрь, Феликс…

Патрон поднялся с кресла, напоследок все-таки оглядел еще разок сцену, мост-подиум над ней, заполненную людьми площадь… и, резко развернувшись, ушел в комнаты за широкими балконными дверями.

А еще через десяток минут охранники подлинной Королевы Ночи догнали и прижали к обочине черный автомобиль… но никого, кроме демонстративно изображающего удивление шофера в нем не обнаружили… и тщательный обыск не дал никаких результатов, ни малейших следов похищенной – похоже, что авто использовали лишь для отвлечения их внимания от другого…