- Может, она вообще не появится, - усомнилась Ют, но улеглась на грудь Шелеста.

Несколько часов прошло в полной тишине. Ют и Шелест могли молчать хоть целыми днями, не скучая - им не нужны были слова, чтобы поддерживать друг друга. Ощущение разговора присутствовало и в полном молчании.

Уже совсем темное небо рассекали падающие звезды. Сначала Шелест пытался запомнить все эти яркие указатели, но быстро оставил это занятие - они срывались вниз слишком часто, даже желания, которые он старался протараторить по старой привычке, не успевали договариваться полностью - на середине внимание отвлекало новое мерцание.

Сопротивляться дреме было невозможно. Шелест хотел встать, понимая всю важность ночного наблюдения, но сонливость парализовала все его тело вплоть до голосовых связок - окликнуть Ют стало совершенно невозможным делом.

В какой-то момент организм сдался и отключился. И в плену сладкой дремоты, перед закрытыми глазами, где-то в самой-самой глубине полузабытого сна, темноту прорезала яркая вспышка света, оставившая после себя длинный хвост.

Внезапно обнаружив в себе силы проснуться, Шелест резко сел, и Ют со сдавленным воплем упала на камни.

- Ой, извини. Не разбилась? - Шелест смотрел на небо, которое никак не изменилось.

- Что-то ты не слишком беспокоишься! - с яростью воскликнула несчастная Ют.

- Ладно уж, могла бы среагировать и слететь.

- Я уснула, - тут же смешалась Ют.

Шелест глянул на нее с интересом.

- Случайно не видела во сне комету? - осторожно спросил он, боясь поверить в благополучный исход ожидания.

Ют пристально посмотрела на него, не понимая, шутит он или спрашивает серьезно.

- Ну, может, и видела, - ответила она с такой же осторожностью.

- Я тоже, - сказал Шелест. - Так. Конечно, это может быть совпадением, но давай на счет «три» укажем в противоположную от... Как там? В противоположную от ядра сторону.

- Ладно, - растерянно кивнула Ют.

- Раз, два... Три!

Они вместе указали направо.

- Как думаешь, Ют, может такое быть? - вопросительно глянул на нее Шелест.

- Что комету нужно увидеть не на самом деле, а во сне? - уточнила Ют. - Почему бы и нет? В Легионе мы тоже ни с того ни с сего отрубились... Ладно уж ты, но я! И не надо так на меня смотреть, - Ют погрозила ему пальчиком. - Я прекрасно помню, как ты выключился прямо за столом, не говоря уже об...

- Замяли, продолжай, - поторопил Шелест. Отрицать истину было глупо.

- В общем, в Легионе мы уснули и проснулись в уже совсем другом месте. Тут, наверное, тоже что-то вроде того. Помнишь, старик говорил нам мимоходом ту часть текста, которая к самой дороге не относится? «Город святой отыскать не дано тому, кто со снами расстался давно».

- Верно, - успокоился Шелест. - И вообще, он же назвал Вавилон городом снов. Ладно. Направление запомним, но на всякий случай до утра понаблюдаем - вдруг ошибаемся. Все равно я не собираюсь идти вдоль этой пропасти по такой темноте. Можем по очереди поспать, если хочешь.

Остаток ночи прошел гораздо медленнее, чем ее предыдущая часть: зная направление, страшно сложно было удержать себя на месте логичными доводами, особенно Шелесту. Но в результате они благополучно досидели до самого рассвета и, заглянув напоследок в бездонную пропасть, где увидели лишь клубы тумана, уже по худо-бедно освещенной дороге отправились дальше.

По счастью, Ют оказалась права. Через два дня пути, за время которых не произошло сколько-нибудь значащих событий, они набрели на огромное озеро, такое широкое, что не было видно противоположного берега. И все-таки это было озеро, а не море. Угрюмого вида местный тип, восседающий у самой кромки воды, сообщил, что переплыть море, как называют этот водоем из-за его больших размеров, не так уж и долго - «всего какой-то день», и предложил свои услуги, кивнув на небольшой кораблик с уныло колеблющимся грязно-белым парусом, сиротливо покачивающийся у самого берега. За соответствующую плату. Шелест, проворчав, что любым миром правят деньги, вынужден был согласиться. Однако местного жителя его валюта, в отличие от всезнающего старца, не удовлетворила, и Шелесту пришлось распрощаться со своими электронными часами, которые почему-то показались незнакомцу небывалым сокровищем. Шелест, перемигнувшись с Ют, не стал его разубеждать.

Во время плавания они пытались разговорить проводника - кто он, что здесь делает, как живут здесь люди, знает ли он что-нибудь о равнине Света, - но местный отвечал односложно и лаконично. «Тут вообще люди есть?» - «Почему бы не быть?» - «Вы здесь один?» - «Почему сразу один?» - «А вы были на другом берегу?» - «Может, и был». Вот и весь разговор.

С мрачным видом восседая на палубе, Шелест ежился от холода, кутаясь в тоненькое покрывало, выданное ему перевозчиком. Ветер на море-озере был жуткий, пробирающий до костей, хотя на берегу сияло солнышко и плохой погоды не предвиделось. Ют, спасаясь от ледяных порывов, тесно прижалась к Шелесту, но все равно непрестанно повторяла, что еще немного, и она умрет от холода. Шелест, ровным счетом ничего не зная об отношении фей к холоду, в конце концов всерьез встревожился, и Ют с виноватым видом пробормотала, что, конечно, до смерти еще далеко, но все равно неприятно.

День тянулся невыносимо долго. Казалось, что прошли уже не одни сутки, когда проводник, который так и не представился, объявил, что минуло лишь несколько часов. Соответственно, пройдено меньше половины пути.

- Вы же сказали, день, - едва выговорил Шелест, стуча зубами от холода. - Сколько часов вы имели в виду?

- День и ночь, - провожатому, похоже, была неведома продолжительность суток.

Шелест едва сдержал стон и еще плотнее завернулся в покрывало.

Время до ночи прошло в полудреме. Каждые полчаса Шелест просыпался и оглядывал мутным взглядом противоположный борт, после чего снова погружался в жалкое подобие сна, в котором ему мерещились сверкающие стены. Он был готов делать что угодно, лишь бы побыстрее пролетело время. Но в бесконечных водах только и оставалось, что предаться сну. Интересно, как проводник это выносит? - порой задумывался Шелест, но спросить не решался: все равно тот ему не ответит.

На него накатила тоска. Вот бы послушать музыку, подумал он в который раз. Но по прибытии в этот мир оказалось, что его плеер и мобильный телефон разбиты вдребезги, словно он рухнул со скалы. Музыка осталась только в его голове. Конечно, некоторые люди играли на площадях и ярмарках, но инструменты и мелодии были так примитивны...

Шелест закрыл глаза и мысленно воспроизвел в памяти одну из своих любимых песен. Она была очень быстрой и довольно агрессивной, но Шелесту казалась вершиной совершенства. Воображаемая музыка быстро его убаюкала. Он сонно улыбнулся, подумав, что большинство его знакомых, услышав подобное, как минимум зажали бы уши и пожаловались на головную боль, будто бы на них накатило пронзительное многозвучие Легиона Киннии. Но что они понимали в настоящей музыке! Испуганные то ли быстрой барабанной дробью, то ли мощными гитарными соло, они торопились избежать дальнейшего прослушивания. И понятия не имели, что это еще одно из самых легких и мягких направлений стиля! Всего лишь пауэр-метал. Мелодичный, стремительный, полный бессмысленных, зато вдохновляющий текстов. А вот если бы они блэк-метал послушали...

Воображение Шелеста, избежав власти почти уснувшего хозяина, услужливо подкинуло ему режущий звук, скользнувший по мозгу ничуть не хуже скрежета по стеклу. Шелест от неожиданности взвился на ноги и помянул недобрым словом своего двоюродного брата Феликса, наслаждающегося подобной музыкой. Вне всякого сомнения, проклятый звук был почерпнут из его любимых песен.

- О, - Ют приятно удивилась. - Хорошо, а то я уже час пытаюсь тебя разбудить.

- А? - очнулся Шелест. - Приехали?