— Офигеть можно, я уговариваю фейри на поцелуй. Кому скажи — не поверят!

— А ты не говори, побереги самолюбие.

— Я даже начинаю бояться целовать тебя, — ухмыльнулся Феникс, — нет, ну мало ли. Вдруг ты все-таки ядовитая, а у меня к тебе противоядия не будет?

— Ты же бессмертный. Ну сгоришь, лет двадцать подожду тебя, глядишь и любовника заведу. Для практики.

— Ния, — зеленые глаза потемнели, — тебе не говорили, что все же лучше иногда подумать, прежде чем говорить?

Он опустил взгляд ниже, а сама я ощутила вдруг мягкий жар. Он наполнял вены на руках. Проследила за взглядом Видара и судорожно выдохнула: кисти и предплечья светились узорами, повторяющими вены и сосуды.

— Мама…

— Это не мама, это мой огонь. Чувствуешь, он тянется ко мне.

— Убери его!

Я не завизжала исключительно из-за выдержки. Внутри меня же подняла голову истерика. Там, под кожей, находилось что-то непонятное и чуждое мне! Оно могло меня убить!

— А-а-а-а-а-а!

Крик заставил меня вздрогнуть и понять: мои губы совсем близко к губам Видара. Как он это делает?!

Женский голос продолжал визжать. Потом всхлипнул и замолчал. А я уже неслась в ту сторону.

— Ния!

Видар решил меня не останавливать, а просто обогнал. Потом резко остановился, да так, что я с размаху влепилась ему в спину. Лбом. А Феникс даже не пошатнулся. Лишь глухо выругался. А я выглянула из-за его спины, прежде чем он спел сказать:

— Лучше не смотри.

Поздно. Я посмотрела, потому что не могла не посмотреть.

Странный булькающий звук родился где-то в горле. Я зажала рот обеими руками, чтобы не заорать.

Тело девушки фейри напоминало куклу. Потому что живое существо не может так лежать. У живого существа не может голова быть повернута на сто восемьдесят градусов. И у живого существа не бывает дырки в районе сердца.

Вторая фейри, лежавшая рядом, оказалась живой. Видимо, она первая нашла тело и грохнулась в обморок.

А еще неприятный сладковатый запах. Я дернула носом, пытаясь понять, что это.

— Железо, — услышала крик рядом, — а-а-а-а-а, железо! Холодное железо!

Черт, пока мы стояли и смотрели, к нам подошла еще одна парочка. Видимо, тоже услышавшая крики. А за ними вон еще одни приближались, и еще. Вот в чем фейри не откажешь, так это в любопытстве. Орут? Значит надо пойти проверить.

— Все назад!

Голос Феникса прозвучал трубным гласом. А еще от его фигуры вдруг разлилось едва заметное золотистое сияние. Понятно, решил показать всем, кто здесь главный.

— Кто-нибудь вызвал полицию?

— Я! — подал голос один из подошедших мужчин, поднимая мобильник вверх, — уже едут.

Видар присел на корточки перед второй фейри и похлопал ее по щекам. Потом еще раз, но чуть сильнее. Застонав, девушка открыла глаза, уставилась на Феникса и заорала.

— Тихо!

Фейри всхлипнула, но послушно умолкла. А потом снова обмякла в обмороке. Видар сплюнул и достал мобильник.

— Парк Оффери, есть пострадавшая фейри. В обмороке. Вправо от центральной аллеи, я пошлю встречающего. Спасибо. Ния, ты как?

Последний вопрос относился ко мне. К тому времени я села на травку и как-то вяло слушала шепотки вокруг. Фейри вокруг становилось все больше. Кто-то ахал, кто-то с жадным вниманием прислушивался ко всем репликам. А я не могла отвести взгляда от убитой.

Холодное железо. Опять, как и в случае с Лиадан. Как-то нехорошо все это, очень нехорошо. И зачем сворачивать жертве голову, если удар в сердце и так уже смертельным. У фейри мало шансов даже если царапнуть холодным железом, сразу идет отравление всего организма. А тут сразу в сердце.

По лицу и открытым участкам тела несчастной уже расползались тонкие черные нити. Еще несколько часов и она начнет разлагаться изнутри.

Ния безумно устала. Видар заметил это еще в полицейском участке, куда их и еще нескольких свидетелей привезли для дачи показаний. К тому времени его фейри вся поникла и совершенно безучастно оглядывала большое пространство вокруг себя. Огромные окна, куча полупрозрачных перегородок, за которыми прятались столы и компьютеры. И, конечно, много народу. Хорошо еще их увели в отдельный кабинет, огражденный от остального помещения прозрачными стенами. И шум не так сильно бил по ушам.

Говорить пришлось, в основном, Видару и еще одному мужчине фейри. Девушки же кто сидел, замкнувшись, как Ния, а кто старался упасть в истерику. Но им вежливо сообщили: либо успокаиваются, либо придется применить успокоительные заклинания. А от них сильно болит голова.

Домой удалось вернуть лишь ближе к трем ночи. К тому времени с Нии начали осыпаться блестки. И она развлекалась тем, что сдирала их по пути домой. В итоге нанятое такси к концу поездки могло похвастаться сверкающим салоном. Видар к оплате еще присовокупил щедрое вознаграждение «за чистку салона». И потащил Нию домой, где усадил на кухне и налил коньяк.

— Пей.

— Ненавижу алкоголь.

— Ага, — покивал Феникс, — я это заметил. Ты его ненавидишь и стремишься уничтожить, выпивая бутылками.

В темных глазах мелькнуло раздражение. Ну Слава Природе, а то уж он было забеспокоился. Ния, прежде напоминавшая бешеный огонек, сейчас выглядела тусклой и потерянной. Все же смерть собратьев на фейри действует очень сильно. Напоминает им, что они далеко не всесильны. Бьет по самолюбию.

Коньяк его женушка пить не стала, а вот вопросы задавать начала. Откинулась на спинку стула, обхватила себя за плечи и проговорила задумчиво:

— Холодное железо… снова оно. Мою подругу тоже убили вот так. Но зачем их уродовать? Лиадан изрезали так, что места живого не осталось, а этой фейри свернули шею и разодрали платье.

— Месть? — предположил Видар. — Ты заметила еще кое-что?

— Они обе Благие. Золотые волосы, синие глаза. Типаж.

Феникс по-новому посмотрел на Нию. Надо же, заметила. То, что она не дура, но понял сразу. Но оказывается еще и внимательная не дура.

— Может, кто-то имеет зуб на Благих? — предположил, наблюдая как Ния сдирает с руки остатки чешуек. Пальцы зачесались взять ее и отнести в душ, где губами коснуться кожи, вспомнить какая она нежная и гладкая. Спуститься ниже, коснуться языком влажных складок.

Видару пришлось пару раз незаметно выдохнуть, в попытке взять ситуацию под контроль. Почему-то принцесса Теней вызывала стойкое желание, болью отдававшееся в паху.

И они вообще-то беседуют. А не разводят прелюдию к сексу. Приручить ее надо, мягко, бережно.

Все ради будущего.

— Тогда почему убивают простых фейри? — возразила Ния, не догадывавшаяся о его мыслях.

— Думаешь, тогда бы убивали более высокородных?

— Ну точно не дочь преподавателя и не любительницу трахаться со смертными.

— Если мстят всем Благим, то не все ли равно, кого убивать?

Ния мотнула головой, так что темные волосы рассыпались по плечам. От них едва уловимо пахло чем-то нежным и дико возбуждающим.

— Видар, ты же сам понимаешь, что говоришь чушь.

— Понимаю, — хмыкнул он, — но хотел услышать это от тебя.

— Чтобы Королева Благих хоть как-то пошевелила задницей, надо убить почти всех ее фрейлин. Ну или поставить условия: или она начинает думать мозгами, или ее свергают. Отец рассказывал, что прецедент был. Когда их Дерево Жизни начало увядать из-за козней Королевы.

— Да, было дело. Тогда веселые дела творились. Твоя мать расшевелила сонное царство фейри. Да так, что до сих пор аукается.

— Видар, у тебя же есть связи.

Ния говорила так, словно была уверена в ответе.

— Допустим, а что?

— Лиадан была моей подругой. И единственным ребенком у моей преподавательницы. Я не знаю как она перенесет потерю дочери.

Видар сглотнул и подумал, стоит говорить или нет, но Ния уже успела что-то прочитать на его лице и подалась вперед. Уперлась ладонями о столешницу и спросила:

— Что?

— Ты о чем?

— Что с Гленис?

— Она ушла, — ответил Видар коротко.