– А откуда ты узнала об этой мелочи? – спросил он подозрительно.

– От тебя и мамы, пока вы валялись в постели, а мы смотрели телевизор.

Тесс хихикнула, но Стивен был непреклонен.

– Элли, ты носишь с собой презервативы?

– Папа! – возмутилась Элли поморщившись.

– Нет, скажи, носишь?

– Носишь, носишь... Позволь мне высказаться. Я не ношу их, потому что не собираюсь ни с кем трахаться. Послушай, пап, я, может быть, знаю о безопасном сексе больше тебя. Держу пари, ты никогда не надевал презерватив на банан в темноте.

– Конечно, нет.

– А мы надевали. В школе. На самом деле, довольно забавно, если, конечно, не пытаться потом съесть банан. – Она выскользнула из комнаты, прежде чем Стивен нашелся с ответом. – Не надо меня ждать. Я буду хорошо себя вести, честное слово.

Дом опустел.

– В наши дни такого не было.

– Нет, – признала Тесс, – но в наши дни так здорово тоже не было. Все страшно боялись залететь или что о них «все узнают».

– Думаю, ты права, я совсем не собирался становиться отцом семейства. Знаешь, давай не будем бояться и не будем читать ей нравоучения.

Стивен подвел Тесс к дивану, они сели.

– Ты должен доверять ей, понимаешь? – заметила Тесс укоризненно. – Она очень разумная.

– Да, я знаю. Мне очень жаль. Это все моя паранойя. Вот мальчикам я бы не стал доверять. Я тоже когда-то был таким, помнишь? – Он подвинулся поближе к Тесс. – Я не думаю, – он толкнул ее на спинку дивана, на подушки, – что ты мечтаешь надеть презерватив на мой банан?

Тесс рассмеялась, Стивен начал целовать ее, его рука скользнула вниз между ее бедрами, она закрыла глаза и потянулась к нему.

Глава 5

– Ну так что, едем на годовщину свадьбы твоих родителей или нет? – спросила Тесс Стивена. Стелла, ее свекровь, позвонила накануне, чтобы узнать их решение.

– Пожалуйста, пап, давай поедем, – хором упрашивали Элли и Люк. Им нравилось бывать в Килламалойе, Джулиус обращался с ними как со взрослыми, позволял участвовать в общей беседе и пить вино весь вечер.

– Твоя мать сказала, что мы будем спать в коттедже, а Элли и Люк – в большом доме, так что мы можем рассчитывать на некоторое уединение. – Оба знали: тактичная Стелла предоставляла Стивену возможность улизнуть от назойливости Джулиуса. Стивен взглянул на них, ждущих его решения, – все, даже Тесс, хотели, чтобы он согласился.

– Хорошо, – он нехотя сдался, – но только при условии, что мы будем спать в коттедже.

– Ура! – воскликнула Элли. – «Назад, в родимый край...»

Инга позвала детей снизу: пора ехать в школу. Элли и Люк поцеловали родителей на прощание. Тесс тоже стала собираться.

– Только вот что... – добавил Стивен слегка смущенно. – Не говори им о моих занятиях рисунком, ладно?

– Конечно, нет, даже и не подумаю, – согласилась Тесс.

Стивен с восхищением смотрел на женщину, сидящую на небольшом возвышении в центре зала. На вид ей было шестьдесят, но обнаженное тело выглядело значительно старше. Это тело прожило огромную жизнь, у этого тела была история. Грудь опала, растяжки на боках и бедрах, шрам от кесарева сечения тянулся едва заметной линией внизу живота. Но в ее лице был какой-то вызов, как будто она все еще ждала с готовностью всего, что судьба могла подарить ей. Это не забитая жертва, не осмеливающаяся выйти за порог собственного дома. Стивен чувствовал, что она держала дверь своей жизни широко распахнутой.

Другие учащиеся уже прилежно работали над рисунком, а Стивен продолжал смотреть. Он никогда раньше не рисовал с натуры и был уверен в неудаче. Скорее всего, у него ничего не получится. Но вдруг, на какую-то долю секунды, модель посмотрела ему прямо в глаза и почти незаметно подмигнула. Стивен засмеялся и взглянул на настенные часы. Прошло полчаса. В конце концов, ничего страшного, если рисунок выйдет неудачным. Пора приступать.

Преподавательница тоже посмотрела на часы. Приходится подрабатывать на вечерних курсах, чтобы иметь возможность самой заниматься живописью.

Да, конечно же курсы были прекрасной вещью – единственная возможность для обычных людей сбежать из своей повседневности и реализовать мечты об искусстве. Но большинство пришедших сюда были такими заурядными! Почти все занятие они сражались с углем, рисовали маленькими испуганными штришками, постоянно стирая, никто не осмеливался попробовать широкие линии, которые только и могли передать сущность женщины, сидящей перед ними. Но, по крайней мере, благодаря объявлению пришли три новых ученика, и курс на время спасен.

Она вздохнула. Может быть, ей следует побольше подбадривать своих учеников? Потом принялась кружить по студии, стараясь видеть только положительные черты в тех беспомощных рисунках, на которые натыкался ее взгляд. Собралась снова пройти по классу, но, взглянув на часы, заметила, что пора заканчивать занятие. Уборщица обычно очень недовольна, если мольберты не сложены ровно к девяти сорока пяти, и начинает ворчать, если кто-то задерживается до десяти часов вечера.

– Извините, пора расходиться. Не могли бы вы забрать свои рисунки и принести их в следующий раз?

Она заметила, что большинство стали собирать вещи с облегчением. Явно готовы к посещению ближайшего паба, куда они обычно направлялись после занятий. Это, в общем-то, известная вещь: в любом женском журнале можно найти советы посещать вечерние курсы, чтобы найти свою вторую половину.

Она проследила, чтобы все убрали мольберты, и собрала уголь. Модель, совершенно, по-видимому, не осознающая своей наготы, зашла за ширму одеваться.

К великому негодованию преподавательницы, один из учащихся в заднем ряду все еще рисовал. Она приблизилась к нему и раздраженным тоном спросила, не будет ли он так любезен прекратить занятие.

Это был один из тех, кто пришел сегодня в первый раз. Мужчина за тридцать, высокий и красивый, склонился над своим рисунком и, не замечая ее, затенял внутреннюю сторону бедра женщины на рисунке.

– Я попросила вас собраться десять минут назад, вы что, не слышали? – Ее раздражение переходило почти в грубость.

– Простите. – Стивен отступил назад, просто улыбнувшись ей. – Я боялся, что в следующий раз у нас уже не будет этой модели, и хотел закончить сегодня.

Преподавательница перевела взгляд с его лица на рисунок и замерла: рисунок передавал жизнь, дыхание женщины. Не потерялась ни одна линия, ни один изгиб ее тела в шрамах. Но, больше того, он передавал сам ее дух, непреклонный, бунтарский дух молодой женщины, живущей в старом женском теле.

Это был лучший рисунок за десять лет ее работы здесь.

Волнение преподавательницы передалось Стивену. Всю дорогу он бежал до собственного дома. А после чуть не прыгал по ступенькам.

В кухне Тесс сидела за сосновым столом, заваленная счетами. Он почувствовал угрызения совести – разбираться со счетами было его обязанностью. Тесс молча посмотрела на него. Она злилась на Стивена. Сегодня :звонили из телефонной компании и сообщили Инге, что они не платили уже три месяца за телефон, его отключат, если не заплатить в трехдневный срок.

Вместо того чтобы усесться перед телевизором, ей пришлось провозиться весь вечер с банковскими счетами. Она обнаружила, что множество счетов не оплачено. А через две недели надо еще платить за школу Люка и Элли. Все это ей до ужаса напоминало ее детство. Когда она была ребенком, мать иногда внезапно гасила свет но всем доме и просила детей посидеть тихо – в дверь стучался сборщик арендной платы. Тесс так и не смогла забыть свой детский страх.

– Извини, Тесс, любимая. Я должен был все это сделать сам. – Возмущение Тесс немного спало – что-то было в нем, какая-то особенная энергия, на него невозможно было злиться. Стивен подошел ближе, понимая, что, наверное, сейчас не лучший момент, но был не в состоянии сдержать возбуждение.

– Тесс, сегодня со мной случилась удивительная вещь. Преподавательница сочла мой рисунок блестящим.