Завтра для Патриции наступило быстрее, чем ей бы того хотелось. Каждый уходящий час, казалось, нашептывал, что пора звонить, а она все откладывала и откладывала предстоящий разговор, как когда-то в детстве, когда не хотелось делать уроки. Мельком взглянув в окно, девушка заметила, что начинает смеркаться, и наконец решилась.

Она села в позе лотоса в глубокое белоснежное кресло с телефонным аппаратом в руках и несколько раз глубоко вздохнула, чтобы расслабиться. Но от страха ее сердце продолжало бешено колотиться, а руки как-то обмякли, словно ватные, и совсем похолодели. Почти бесчувственными пальцами она набрала номер, который ясно запечатлелся в ее памяти. Наступила пугающая тишина, и потом последовало несколько долгих гудков.

— Грегори Адамc слушает,— неожиданно ворвался знакомый мужской голос.

Девушка оторопела. Она никак не ожидала, что он ответит сам. Это был служебный телефон, а на каминных часах стрелка достигла римской цифры шесть. Патриция подсознательно надеялась, что в это время суток Адамса уже нет в офисе и можно будет оставить ему сообщение на автоответчике или в крайнем случае переговорить с секретаршей.

— Алло? — повторил все тот же голос, но более жестко, с раздражением. — Почему молчите, может, ошиблись номером?

— Нет-нет,— испуганно возразила девушка. Оцепенение прошло, и нужно было объясниться: — Просто я не ожидала, что в столь поздний час... Думала, подойдет секретарша...

Последовала пауза, которая, как ей казалось, длилась вечно. Она была уверена, что Адамc уже понял, кто звонит, и вот-вот молча положит трубку. Но на другом конце провода неожиданно раздался смех.

— Ах, это вы, мисс Орбисон?

— Вы меня помните?— неуверенно спросила она.

Чувствуя шаткость своего положения, девушка пыталась разгадать, что мог означать этот смех: снисходительность или злую насмешку. Но в любом случае это было лучше, чем если бы он просто бросил трубку.

— Ну как же я мог забыть вас, моя госпожа,— звучал завораживающий ироничный голос.— Особенно учитывая милые подробности нашего знакомства...

— Я никакая не госпожа,— беспомощно защищалась Патриция, которая от волнения забыла обо всем на свете.

— Не госпожа? — Адамc нарочно придал своему тону оттенок какой-то растерянности, словно это говорил невинный беспомощный юноша: — Но как мне тогда называть ту, что владеет мной? Ведь теперь я ничто, бессловесный раб.

Боже мой, думала Патриция, как хорошо, что кроме него в конторе никого нет. Могли бы подумать, что их шеф сошел с ума, да и вообще разговор какой-то странный, слишком интимный. Надо переходить к делу.

— А!.. Вы имеете в виду этот дурацкий аукцион? — попыталась она свести все к шутке.

— Я имею в виду, что нахожусь целиком в вашей власти, — таким же театральным волнующим тоном продолжал Адамc. — Моя душа и... тело принадлежат вам безраздельно.

— Перестаньте, пожалуйста, насмехаться надо мной! — не выдержала девушка.

Она изо всех сил старалась быть предельно вежливой, но предоставить этому хитрецу и ловкачу возможность сбить себя с толку было выше ее сил.

Дело в том, что голос Грегори опять сыграл с ней злую шутку. Все ее тело снова откликнулось на его скрытый призыв. Патриция всеми силами пыталась не замечать этого. Она испытывала чувство неловкости и стыда за свое женское начало, которое, подчиняясь первобытному инстинкту, живет по каким-то своим законам, независимо от ее разума и здравого смысла. Опасность стать безвольной игрушкой в чужих руках впервые в жизни предстала перед ней так отчетливо.

— Если помните, вы просили позвонить, когда понадобитесь мне, — продолжала она уверенно и по-деловому.

— Да-да, помню. Приятно сознавать, что я все-таки понадобился серьезной девушке, с уровнем интеллекта выше среднего,— поддразнивал ее Грегори.— Я к вашим услугам, мисс Орбисон.

Не обращая внимания на его иронию, Патриция поудобнее уселась в кресле, вытянув ноги. В горле у нее совсем пересохло, и она с наслаждением сделала глоток холодного кофе, который остался от завтрака, потому что горничная не успела убрать его.

— Я бы хотела обсудить детали нашего...— она задумалась, как бы правильнее сказать,— нашего...

— Свидания? — подсказывал Адамc с нарочитой озабоченностью.— Тайной встречи?

— Нашего мероприятия,— холодно отрезала она.

— Ах да, вы ведь не входите в число моих сумасшедших поклонниц. Насколько я помню, речь шла о какой-то вечеринке. Как далеко это от истины?

— Совсем недалеко, мистер Адамc. Речь пойдет о вечеринке и ни о чем другом.

— Да бросьте вы, леди, я ведь не мальчик, чтобы поверить в этот вздор,— добродушно рассмеялся Грегори.

— Придется поверить,— строго оборвала его Патриция. — Неужели после всего, что было сказано мной, вы все еще сомневаетесь? Думаете, что я соврала? Считаете, что под предлогом вечеринки я хочу затащить вас к себе в постель, чтобы двадцать четыре часа наслаждаться вашей сногсшибательной близостью? Если так, вы ошибаетесь.

— Не спешите заклеймить меня,— добродушно продолжал Грегори. — Просто на мгновение попробуйте побывать в моей шкуре. Вы ведь и представить себе не можете, какие изощренные способы порой придумывают милые дамы, чтобы оказаться со мной наедине. Остается только поражаться, насколько причудлива бывает их фантазия, сколько изобретательности скрывается в их хорошеньких головках. Я часто задумываюсь, сколько неистовой энергии тратится впустую. Использовать бы ее в мирных целях...

Джуди была права, разочарованно думала Патриция. Этот тип совершенно не уважает женщин. Не упускает возможности использовать их слабые стороны. Знает, как обезоружить. Он наверняка считает, что я только прикидываюсь недотрогой, что это мой способ кокетства. Ладно, я тоже упрямая и буду отстаивать свою честь!

— Но вам, с вашей красотой, с вашим умом совсем не обязательно было добиваться моего расположения таким причудливым способом,— продолжал Грегори.— Надо было только намекнуть... Да собственно, я бы и сам догадался. Если вы сейчас свободны, я мог бы немедленно выехать к вам...

Патриция была в бешенстве, потому что все это стало напоминать разговор слепого с глухим или фрагмент юмористического шоу.

— Мистер Адамc! — перебила его ледяным голосом девушка.

— Просто Грегори, — торопливо поправил он ее.— Зачем нам эта официальность, она только разъединяет людей, а нам, по-моему, пора сближаться.

Патриция решила пропустить мимо ушей это очередное двусмысленное высказывание, чтобы окончательно не потерять самообладания.

— Мне очень трудно разговаривать с вами,— медленно начала она.— Потому что вы то ли нарочно, то ли по каким-то другим непонятным мне причинам отказываетесь понимать меня, просто не слышите того, о чем я вам толкую. Поверьте мне, я абсолютно искренна, когда пытаюсь объяснить, что ваше мужское обаяние и то огромное влияние, которое вы имеете на женщин, сыграли в нашей встрече совсем не главную роль. Я вовсе не увлечена вами, не влюблена, и, если быть до конца откровенной, вы мне даже не симпатичны.

— Вы раните меня в самое сердце,— иронично выдохнул Грегори, но Патриция не дала ему продолжить.

— Так вот, мне бы и в голову не пришло знакомиться с вами, если бы не обстоятельства, заставившие меня сделать это...

Монолог девушки прозвучал достаточно убедительно, но ее внутренний голос нашептывал, что на самом деле она не так уж безразлична к чарам Грегори Адамса.

— Ну хорошо,— на этот раз на полном серьезе вступил он.— Я допускаю, что все, сказанное вами, правда. Но объясните, черт возьми, почему эта таинственная вечеринка так много значит для вас? Почему вы не хотите, чтобы вас сопровождал на нее приятель или близкий друг мужского пола? Зачем было платить немалую сумму именно за меня?

— У меня нет ни приятелей, ни близких друзей мужского пола.— В голосе девушки послышалось отчаяние.— В общем, есть, конечно, но они мне не смогут помочь. Для моего замысла они не подходят.