Гюг зажег папиросу и бесстрастно смотрел в пространство. Он подумал, что будет лучше, если его застанут подальше от игорных столов. Поэтому, выйдя из зала, он направился в уединенную комнату, где раньше застал Диану. Неожиданно ему пришла мысль, что можно было бы спастись бегством через какое-нибудь открытое окно. Гюг быстро вышел в коридор и затем поднялся вверх по лестнице, по которой в начале вечера ушла Ди. Дойдя до площадки, он услышал, что полиция входит в дом. Инстинктивно он открыл первую попавшуюся дверь, притворил ее за собою и запер на ключ.

Кто-то, стоявший у окна, промолвил очень тихо:

— Это вы?

Он узнал Диану.

— Полиция нагрянула сюда, — сказал Гюг резко. — Я хочу спастись, нет ли здесь какого-нибудь выхода?

Он схватил ее за руку.

— Ради Бога, помогите мне, если можете, — пробормотал он; все спокойствие, казалось, разом покинуло его.

Он услышал ее слегка дрожащий голос:

— Конечно, я сделаю все, чтобы помочь вам.

Смешанный гул голосов донесся до них.

— Идемте. Я покажу вам дорогу. Мы вылезем в окно, затем спустимся на крышу и сойдем по пожарной лестнице. Только быстрей.

Они стояли рядом. Он все еще держал в своей руке ее маленькую холодную ручку. Несмотря на всю свою бешеную досаду, вызванную глупым положением, в котором он очутился, Гюг ощутил легкий аромат, окутывающий Диану.

Она тихонько потянула его за руку.

— Я не могу согласиться на это, вы рискуете расшибиться, — сказал он нерешительно.

Она освободила свою руку и рассмеялась. Он уже слышал этот ее невеселый смешок.

— Как будто это имеет значение, — сказала она мягко.

Возле самого окна она остановилась.

— На мне белое платье, — объяснила она, его могут заметить.

Ди схватила темный плащ и накинула его на себя, обвязав вокруг талии обрывком ленты.

— Мы будем играть в «следуй за мной», — сказала она шепотом. — Делайте все, что буду делать я. Вы готовы? — Она выскользнула из окна. Он увидел, что пальцы ее схватились за подоконник. Послышался легкий прыжок, затем донесся ее голос:

— Прикройте отвороты вашей визитки, чтобы не было видно рубашки.

Он сделал это торопливо и неловко, затем прыгнул за парапет. Взглянув на открывшуюся внизу глубину, на узкий каменный карниз, на котором они стояли, он испытал чувство восхищения девушкой.

— Вы не могли бы справиться один, не правда ли? Обогните этот угол и увидите камень, за который сможете ухватиться.

Он следовал за ней, беспрекословно во всем повинуясь. Когда они осторожно обогнули угол дома, замолк шум голосов, доносившихся изнутри. У Гюга инстинктивно вырвался вздох облегчения.

— Мы почти у цели, — сказала Ди. — Вот крыша, откуда идет вниз пожарная лестница. Как вы думаете, они сторожат на улице? Хотя если они даже там, — добавила она успокоительно, — я заговорю с ними, а вы за это время успеете скрыться. Мы с отцом проделали однажды такую штуку, и она вполне удалась.

Гюг рассмеялся. Он с удивлением подумал, из какой среды происходит эта девушка, если побег от полиции является для нее самой обычной вещью, самым простым инцидентом, из которого следует только возможно ловче выпутаться.

Когда они достигли подножья узкой и крутой лестницы, устроенной каким-то предусмотрительным хемстедским домовладельцем на случай пожара, на улице никого не было видно.

— Итак, нам это удалось, — прошептала Ди.

— Теперь я постараюсь найти такси, — сказал Гюг.

Ди поспешно схватила его за руку.

— Нет, нет, не следует этого делать! Полиция сразу обратит внимание на вас, если вы покажетесь у Эгхэм Крессента и станете звать автомобиль. Мы должны пойти пешком и нанять его где-нибудь подальше. Так будет осторожнее.

— У вас голова сыщика или, может быть, это результат долгой практики? — заметил Гюг сухо.

Он был зол на себя за то, что поехал в этот игорный дом, за то, что попался в ловушку и должен был искать помощи у этой девушки, зол на нее за ее превосходство и за свою беспомощность; он остро чувствовал, какую недостойную роль играет.

Однако Гюг быстро взял себя в руки, хотя голос его прозвучал резко от с трудом сдерживаемого раздражения:

— Это глупая критика с моей стороны, простите меня, пожалуйста. Если бы не вы, я, конечно, попал бы в историю. Я вам бесконечно благодарен.

— Не имеет значения, — пробормотала Диана, — я хочу сказать: тому, что вы говорите, я не придаю значения.

Она замолчала, ему показалось, что в тусклом свете он видит слезы на ее глазах.

— Идите все прямо, — продолжала она так же тихо, — и дойдете до Хавэрсток Хилла. Там вы, по всей вероятности, достанете такси.

Она повернула назад. Картон схватил ее за плащ.

— А вы, — воскликнул он, — что вы намерены делать? Вам нельзя возвратиться туда, иначе вы тоже...

Своей маленькой, холодной ручкой она старалась освободить конец плаща.

— Ваши слова доказывают, как я была права, когда сказала, что ничего не значу, — проговорила Ди.

Голос ее задрожал. Гюг понял, что она готова расплакаться. Кровь бросилась ему в лицо. У него было такое чувство, как будто он ударил беззащитного ребенка, нанес ему горькую обиду.

— Послушайте, — сказал он горячо. — Я по-свински говорил с вами. Я был зол на самого себя и выместил свою злобу на вас. А вы ведь были на высоте. Я не знаю девушки, которая вела бы себя, подобно вам, особенно в отношении совершенно постороннего человека. Я ничего не знаю о ваших семейных делах кроме того, что Виндльсгэм рассказал мне, будто ваш отец женился на содержательнице игорного дома, и они отправились в свадебное путешествие. Не думаю, что вашему отцу доставило бы удовольствие узнать, что вы попались в руки полиции. Вы в отношении меня проявили большое великодушие. Не позволите ли и вы мне в свою очередь выразить вам благодарность и помочь в этом деле?

Он взял ее под руку.

— Пойдемте со мной. Если вы не согласитесь, я попросту вернусь с вами обратно, туда.

— Но куда же мы пойдем? — спросила Диана устало.

— Я все устрою, — ответил Гюг неопределенно.

На самом деле он не имел ни малейшего представления о том, что делать с Дианой; до сих пор он был всецело поглощен мыслью о собственной безопасности, но сейчас присущее ему рыцарственное чувство и глубокая благодарность к Диане за то, что она выручила его из неприятного положения, делали для него невозможным бросить ее одну, на произвол судьбы. Молча шли они по густой свежей траве. Предрассветный ветерок обвевал их лица.

— Вам холодно? — спросил Гюг.

Диана отрицательно покачала головой.

— Но вы дрожите.

— Это от нервного возбуждения, — призналась она полузастенчиво, полушутливо. — Я вся еще во власти этого необычайного приключения. Ведь это настоящее приключение — наше бегство, и то, как мы, оторванные от всего мира, в час, когда все еще спят, бредем по стене при свете потухающих звезд.

Она повернулась к нему порывистым движением.

— Как в романе! Мы с вами словно в сказке, — сказала она с какой-то ласкающей ноткой в голосе. «Причудливое маленькое создание», — подумал Гюг. Вслух же он спросил:

— Вы всегда создаете сказку вокруг каждодневных событий?

— Но ведь это нельзя назвать каждодневным событием, не так ли? — вопросом на вопрос весело ответила Диана, вся порозовев. Ее смех звучал словно колокольчик. «Слава Богу, мы не всегда живем во время мятежа», — сказал бы мой отец. Так он обычно выражался, счастливо избежав кредиторов или какой-нибудь другой неприятности. — Но чем же жить, — добавила она совсем просто после минутного колебания, — если не стараться создавать себе сказки? Ведь очень скучно жить на свете, не имея никаких иллюзий.

— Не слишком ли рано начали вы заменять действительность сказкой? — спросил Гюг рассеянно. — Разве молодость не является той единственной очаровательной порой, когда сама действительность полна интереса и нет необходимости искусственно окутывать ее дымкой романтизма?

— Если бы вам на долю выпала моя судьба, вы нашли бы в ней мало интересного, — сказала Диана. — Счета, вечное бегство от кредиторов, бедность и ненависть к окружающей обстановке — разве в этом есть очарование? Но, к сожалению, вот из чего складывается моя жизнь.