– Лесбиянство – это болезнь!

– Хватит, – рявкнула Лёка, – Идите домой, Тамара Федоровна и делайте выводы. Подумайте о том, что если вы не измените своего отношения – то можете потерять дочь.

– Не смей так со мной разговаривать!

– Уходите, – отрезала, – Это мой дом. Я хочу чтобы вы ушли.

Несколько минут они молча смотрели друг на друга. Женщину поразил лёд Лёкиных глаз. Их холод и стальной отблеск. Бормоча что-то, Тамара Федоровна подняла с пола упавшую сумку, поправила плащ и ушла.

Заперев дверь, Лена глубоко вздохнула и прислонилась спиной к стене. В её груди до сих пор клокотала ярость. И обида. Не за себя.

Приготовив чай, девушка задумчиво почесала затылок и зашла в комнату. Лиза лежала на диване и тихонько плакала, уткнувшись носом в подушку. Лёка присела рядом, поставила чашку на журнальный столик и обняла жену.

– Она ушла, детка. Успокойся.

Лиза в ответ на эти слова только всхлипнула и заплакала еще горче. Она не ревела, не изображала мировую скорбь – она плакала так, словно только потеряла что-то очень важное и дорогое. Лена растерялась. Она не переносила женских слез и не знала, что делать в таких случаях.

– Малыш, всё будет хорошо, – неуверенно пробормотала девушка и, махнув рукой на слова утешения, прилегла рядом с Лизой. Обняла крепко и прижала к себе. Погладила ладонью по спине, – Детка… Родная… Я рядом. Всё пройдет. Всё пройдет, детка…

Кончики пальцев легонько скользили по спине, успокаивая. Губы касались волос нежным дыханием и постепенно слёзы высыхали, грудь перестала сжиматься спазмами и глаза сами собой закрылись в нежном целительном сне.

Лёка приоткрыла глаза и застонала беззвучно. Спина болела просто немилосердно, а шея категорически отказывалась двигаться. Скосив взгляд, девушка разглядела Лизин затылок, опутанный длинными светлыми волосами. Стало легче. Лена зевнула и медленно сползла с дивана. Поясница тут же отозвалась болью. Что ни говори, а пару лет назад ночевки на диване не вызвали бы таких ощущений.

– Стареем, – хмыкнула девушка и прикрыв Лизу покрывалом пошлепала в ванную.

Плотная струя воды ударила о белую эмаль и вода быстро поднялась до середины ванны. Лёка как старушка осторожно опустилась в горячую воду и откинула голову назад. Она даже застонала, почувствовав как расслабляются затекшие за ночь мышцы. Девушка думала. Пожалуй, впервые в жизни она не знала, что делать дальше. Это напрягало. И пугало немножко.

Лена не была готова потерять Лизу. Она понимала, что, возможно, ситуация с родителями разрушит их отношения, но этого так не хотелось.

В кармане домашних штанов длинной мелодией отозвался мобильный. Девушка поморщилась, но всё-таки дотянулась до телефона и поднесла его к уху.

– Привет, Дэн. Дома. Не знаю… Слушай, у меня в семье сейчас несчастье случилось, я нужна тут. Да пошел он! Серьезно. Ну и пусть увольняет. Лиза сейчас важнее. Ладно, давай… Твою мать…

Телефон упал на брюки, а Лена снова откинулась на край ванны. Сейчас ей только проблем с работой не хватало для полного счастья.

Как так случилось? В какой момент всё стало так сложно? Ведь были же времена, когда всё было просто и понятно. Были летние ролевые игры, была необременительная учеба, влюбленности и увлечения, друзья, были Юлька и Яна, была Женя, эдакая имитация семейной жизни… Всё было. И ушло куда-то. Почему? Зачем?

И родители… Да, такого кошмара как с Лизиными родными не было, но до сих пор мама не до конца смирилась с тем, что её дочь не такая как все.

– Лёк, ты завтракать будешь? – громкий стук в дверь вырвал Лену из воспоминаний.

– Буду.

Выползти из ванны, вытереть безупречно-красивое тело, секунду полюбоваться собой в зеркале, натянуть белье, штаны, майку. Майку обязательно с длинным рукавом – чтобы скрыть горящую на плече татуировку. Причесаться, посмотреть в стену исподлобья – и вперед, в настоящую жизнь. В реальную.

На кухне Лиза жарила яичницу и параллельно варила кофе. Лёка подошла к ней сзади, обняла за талию и нежно поцеловала в шею.

– Ты так вкусно пахнешь… – прошептала.

– Ты тоже… – Лиза откинула голову назад и с улыбкой потерлась щекой о Лёкину щеку.

– Что ты жаришь? – губы скользнули к мягкой коже и оставили на ней влажный след. Застучало сладко сердце, и ладони нежно погладили плотный живот.

– Завтрак, – засмеялась Лиза и отстранилась, – Нужно поесть и на работу.

Лёка была разочарована. Не так часто случалось, чтобы её жена так откровенно отказывалась от близости. Но всё-таки все эти проблемы, мама, родные… Вполне понятно.

– Я не пойду сегодня на работу, – заявила Лена за завтраком, – Отпросилась.

– Зачем?

– Хочу с тобой этот день провести. Погулять сходить, или в кино там… Ну, в общем, вдвоем.

Эта идея привела Лизу в состояние эйфории. И они действительно провели этот день вдвоем. Съездили в дельфинарий, потом долго бродили по парку, собирая пожухлые желтые листья. Целовались на безлюдных аллейках и бегали наперегонки до ближайшего фонарного столба. Прохожие любовались такими непохожими и такими красивыми женщинами: обе они были в джинсах и коротких коричневых куртках. Та, что пониже – блондинка – силилась догнать другую. А другая – коротко стриженная брюнетка поддавалась и давала себя догнать. И смыкались объятия, и Лёка радостно кружила Лизу на руках, поднимая целые тучи листьев. И громкий смех нарушал осеннюю парковую тишину, и так сладко сливались губы с губами, и подкашивались ноги от того, что эмоции переполняли тело и рвались наружу.

Закружившись до тумана в глазах, Лена прижала Лизу к дереву и пристально посмотрела ей в глаза. Лиза в который раз ощутила, что жизненные силы покидают её, уступая место огромной и бесконечной страсти. Теплой. Нежной. Сильной. Невыразимой.

– Я люблю тебя, – сами собой вырвались слова и Лёка содрогнулась от надрыва, который прозвучал в них.

И совершенно неожиданно что-то взорвалось в голове и Лена ответила эхом:

– И я люблю тебя…

Лиза ахнула. Её глаза расширились, а губы приоткрылись. Сердце взорвалось ощущениями, которые никто и никогда еще не сумел описать точно и правильно.

Но это было не так важно. Важны были губы, слившиеся в поцелуе, важны были влажные ладони, сжимающие друг друга и бесконечное счастье. Счастье, ради которого не страшно было бы и умереть.

9

Прошла неделя. Жизнь как-то стабилизировалась и устоялась. Тамара Федоровна перестала терроризировать девушек звонками и как-то затихла. Лена снова вышла на работу, приходила домой уставшая, но довольная собой.

А Лиза летала. Она снова и снова перебирала в памяти четыре слова, произнесенные тогда в парке Леной, и хоть девушка больше никогда их не повторяла, всё равно факт состоялся – признание было произнесено. Лиза понимала, что скорее всего это были просто слова, что Лёка просто поддалась эмоциональному фону момента, но услышать то, о чем мечталось не один год – это ли не радость? Это ли не счастье?

Каждый день Лиза встречала жену с работы, утыкалась носом в её плечо и дожидалась, когда её потреплют ласково по макушке и проворчат: «А поесть у нас есть чего-нибудь». И тогда – рывком на кухню, вынимать из духовки горячее, а из холодильника салаты. И устроиться за столом напротив любимой, смотреть, как она сосредоточенно жует, изредка откидывая со лба непослушную челку, и что-то говорить, и слушать, пропуская мимо ушей все подробности, налить чаю и снова смотреть, ловя редкий взгляд этих восхитительных синих глаз, и улыбаться усталым чертикам в них…

– Кристинка звонила?

– Да. Толик сегодня опять пришел пьяный…

– Урод. Детка, как ты думаешь, может, мне с ним поговорить?

– Может…

– Хотя с другой стороны, это не моё дело.

– Тоже верно…

– Но Кристина моя подруга, значит, это и меня тоже касается.