Тереза весело засмеялась, но потом посерьезнела.

— Разве это имеет отношение к тому, что девушки борются друг с дружкой исподтишка?

— Очень даже имеет. Они ничего не добьются. На место ушедшей будет назначена какая-нибудь другая девушка. Бафф, молотящий по столу, ничего не добился, так ведь? Это лишь сделало его еще злее, чем обычно, а ведь ты знаешь, к чему приводит гнев.

Тереза с серьезным видом кивнула:

— Телесные соки концентрируются не в тех местах, в каких надо, и чувствуешь себя препаршиво.

Тори засмеялась:

— Это один из ответов, и он верный. Посмотри на себя, к примеру. Если ты с таким видом выйдешь к ужину, тетя Ирма закидает тебя вопросами.

— Я не хочу есть.

— Об этом я и говорю. Ты позволяешь некоторым плохо воспитанным девчонкам расстроить себя до такой степени, что не можешь есть. Лично я скорее провалюсь сквозь землю, чем позволю им обрести надо мной такую власть.

— А что бы ты сделала?

— Я бы смеялась. Они же смешны, ты сама понимаешь. Не потому, что они всего лишь девчонки, я видела и бизнесменов, которые устраивали сцены, словно дети. Ну а теперь расскажи, что случилось.

Тереза схватила пачку свежих бумажных салфеток, ликвидировала ущерб, нанесенный ее лицу слезами, и заговорила:

— Ты знаешь, какие в комитете по выбору королевы все важные и надутые. Я говорю о том, что избранные девушки должны всегда получать хорошие оценки, вести себя как подобает леди, ни в коем случае не допускать и намека на скандал.

— Это естественно, они хотят, чтобы королевой стала девушка с самыми наилучшими характеристиками, — сказала Тори.

— Ну, вечером в субботу, когда было уже очень поздно, Беттили и ее дядя возвращались домой из гостей где-то в горах, и они увидели девушку, которая быстро шла вдоль дороги с ручным фонарем. Это была Мария Делани. Они ее подобрали, и она повела себя довольно странно. Она плакала и все такое. Сказала, что ищет свою собаку. Ну вот, — Тереза вздохнула, — когда они доехали до дома Делани, собака лежала на крыльце. И они — Беттили и ее дядя — говорят, что Мария встречалась с каким-то парнем, который не нравится ее родителям. Они его видели. Беттили с дядей поехали назад и увидели парня с ружьем, и тогда они поняли, что Мария им солгала.

— В самом деле? А что сказала Мария?

— Ты знаешь, как ведут себя итальянцы, когда их охватывают эмоции. Миссис Делани выгнала мистера Баффа и Беттили из своего дома, когда те вернулись назад, чтобы высказать свои обвинения, так что мистер Бафф сегодня утром пришел в школу жаловаться и добиваться, чтобы Марию исключили из списка принцесс.

— Ты так и не сказала ничего о том, что рассказала сама Мария.

— А, это. Ну, она сказала, что услышала выстрелы и визг своей собаки. Тогда она схватила фонарь и пошла ее спасать.

— Кто-нибудь осматривал собаку, чтобы узнать, была ли она ранена пулей или дробью?

Тереза смешалась:

— Не думаю. Делани просто пришли в ярость и забрали Марию из школы. Они отправляют ее к брату в Сан-Франциско, и можно представить, какие догадки строит из этого Беттили.

— Что на ужин?

— Ты можешь спрашивать об ужине, когда происходит такое? О, ладно, какая-то пастообразная масса, которую приготовила тетя Ирма. Она пошла ужинать к кому-то в гости.

— Тогда высморкайся, попудри нос и собирайся. Мы сможем добраться до дома Делани прежде, чем придет автобус. А после этого заедем в придорожную закусочную.

Они помчались на машине в другой конец города, где семейство Делани содержало ферму. Тори больше не возвращалась к услышанной истории; она была слишком поглощена созерцанием окружающей природы. Весна, решив, что зима слишком долго засиделась в этих широтах, явилась во всей своей красе и выгнала прочь холодные ветры и дождь. Теперь каждый цветок, стремился высунуть головку из земли, чтобы поприветствовать солнце.

Тереза осталась в машине, а Тори вошла в дом. Какое-то время она оставалась внутри, а когда появилась, вместе с ней вышла вся семья Делани, смеясь и плача одновременно.

— Я тебе позвоню, — сказала Тори Марии, садясь в машину. — Готовься к школе и триумфальному возвращению в круг принцесс.

Мария кивнула и повторила словно заученную формулу:

— И я не буду сердиться на Баффов, потому что от этого плохо будет мне, а не им.

— Умница. — Тори помахала на прощание, и машина тронулась с места.

Пока они сидели в закусочной, наблюдая, как озеро облачается в ночное одеяние — бледно-сиреневое и мерцающее, Тори рассказала о том, что ей удалось выяснить.

— Я раздобыла самые наилучшие свидетельства, о каких только можно было мечтать. В субботу вечером они отвезли собаку к ветеринару, и тот извлек пулю. Она оказалась в мясистой части бедра, но самостоятельно Делани побоялись вынимать ее: не знали, насколько глубоко она засела. Я попрошу ветеринара утром позвонить директору школы.

— Тори, почему они не сказали про это Баффам в тот же вечер или директору школы сегодня утром? — спросила Тереза. — Да, и самое главное — почему никто не подумал о том, чтобы проверить собаку?

— К несчастью, люди предпочитают драму истине! Супруги Делани слишком сильно рассердились, чтобы грамотно мыслить. Все, о чем они думали, — это то, что их прекрасной Марии больше не место в этой школе. Мне не сразу удалось объяснить им, что для этой девочки значит выпуск из школы.

— Опять липучка для мух, — сказала Тереза. — Ладно, в следующий раз я посмотрю, кто во что влип, прежде чем принимать решение. — А затем добавила: — Ну и побегу к тебе за помощью.

— Когда ты начнешь учебу в колледже, меня рядом не будет. Справляться с трудностями тебе лучше учиться прямо сейчас. Ты ведь рассказываешь мне обо всем, что здесь происходит, а потом будешь писать в письмах; ты должна будешь сама стоять на своих прекрасных ногах.

— А моя прекрасная голова, — подхватила мысль Тереза, должна хорошо обдумывать вещи, прежде чем принимать решения. И никак иначе.

Когда они поехали домой, Тереза сказала, что ее прекрасной голове следовало бы склониться над письменным столом. Но в этот день она была не способна читать учебники из-за слез возмущения.

Тори оставила Терезу дома и поехала на Лейк-бульвар к Ловении Кантрелл.

— Давай пойдем в беседку, — предложила Ловения. — Кажется, сейчас достаточно тепло.

Они немного посидели молча, а потом Ловения спросила:

— Не лучше ли тебе сказать мне, что произошло? Тебя как будто не занимают мысли о магазине.

— В какой-то степени занимают. Но в данный момент мой ум и мои чувства находятся в борьбе.

Тори пересказала эпизод с Марией Делани и добавила:

— Я думаю, директору старшей школы сейчас труднее, чем кому бы то ни было. Его ученики — подростки; их ценности еще не оформились, еще не испытаны. Они еще не знают, что жизнь — борьба и это их первое испытание. За Терезу я не волнуюсь, я слишком в нее верю. Что меня действительно беспокоит — так это, стоит ли мне опустошать весь мой денежный запас до дна, когда нам могут понадобиться дополнительные средства для нее.

Ловения поняла, что Тори волнует не только это, но она не стала касаться в разговоре того, о чем слышала: покупка Клодией Гарт дома Эллсуорта, буквально выдернутого из рук Дэна и Тори.

Ловения не могла недооценивать Клодию. Прунелла Парсонз некогда работала на нее в тот период, когда Клодия была самым решительным образом настроена не только на получение главной роли в первом спектакле местного театра, но и на то, чтобы выиграть Пэдрейка Коллинза.

И теперь Клодия была полностью уверена в том, что ее выберут вдовствующей королевой фестиваля.

Ловения посмотрела на пол беседки и вздрогнула. Она вспомнила свернувшуюся кольцами гремучую змею, готовую к броску, которую некогда положила туда одна женщина, решительно стремящаяся к своим целям.

— Страх, — тихо сказала она, — это оружие, которым пользуются некоторые люди, чтобы манипулировать другими людьми. Я до такой степени боялась змей, что убегала, даже увидев их на картинке. Один умный человек научил меня преодолевать страх. Когда змею положили здесь, — она показала на вход в беседку, — я отреагировала так, как он меня научил. Я замерла, и это меня спасло.