— Я не знаю. У меня нет ответов.

Бёрк тянется ко мне, но я отдергиваю руку.

— Тебе больно? Вчера тебе сделали больно?

— Нет. Один парень пытался изнасиловать меня, но другие убили его за это. Еще один вырубил меня ударом по голове, но в основном я не пострадала. И больше я никого не видела, кроме Брэйлин. Подожди. А что с ней случилось? Ты же сказал, что она была в твоей машине.

Бёрк качает головой и раздраженно морщится.

— Она успела сбежать до того, как полицейские обыскали мою машину.

Это объясняет реакцию следователя, когда я назвала ее имя.

— А на допросе ты говорил, что я шлюха? Что ты из жалости пустил меня в свой большой роскошный дом? И чтобы я в любое время могла обслужить тебя?

— Что? Ты с ума сошла?! Ты действительно думаешь, что я мог такое сказать?

Я уже не знаю, чему верить. Где правда?

— Может, все же ты сказал это? Сержант, который допрашивал меня, утверждал, что твои показания запротоколированы. Зачем ему говорить такое? Зачем ему лгать?

Бёрк напрягается. Его челюсть нервно двигается взад-вперед. Он опять щелкает костяшками пальцев. Проходит целая вечность, прежде чем он начинает говорить.

— Никогда и никому я не говорил ничего подобного. До такого я бы даже не додумался. Не знаю, зачем копы делают это, но единственное, что имеет сейчас смысл, — мы должны доверять друг другу.

Я смеюсь. Но вырывающиеся из моего горла звуки не похожи на мой обычный смех. Я ломаюсь. Бёрк опять вернул разговор к теме о нас. Возможно, позже я пожалею, но сейчас я точно знаю, что должна сделать. Нужно любым способом убедить его, что я не желаю его больше видеть. Хотя это совсем не так.

— Ты сам-то понимаешь, что говоришь? Как мы можем доверять друг другу после того, что произошло? Меня насильно увезли из вашего дома. А ты — вместо того, чтобы примчаться за мной на белом коне, — был готов убить меня! На каждом шагу мы сомневаемся в намерениях друг друга. Между нами слишком много недосказанного. Слишком много ошибок. Лучше я буду сама по себе. Без тебя.

Взгляд Бёрка становится устрашающим. Даже более пугающим, чем когда он держал пистолет в руке. Но мы не будем играть в гляделки. И я напираю на него еще сильнее.

— Я буду держаться от тебя как можно дальше. Хочу сама во всем разобраться. Все, что было между нами, теперь кончено. Я больше не хочу этого. Не хочу тебя.

Бёрк встает и делает шаг ко мне. Я тоже встаю. Он обнимает меня. Его прикосновение — это все, в чем я когда-либо нуждалась. Его близость пробивает брешь в моей решимости. Мне нельзя быть так близко к нему. Я не могу оставаться твердой, когда он прикасается ко мне.

— Пейсли, прошу, не делай этого. Мы ведь нужны друг другу. Ты нужна мне.

Я пытаюсь оттолкнуть его, но он крепко обнимает меня. Его руки бродят по моей спине, а затем его пальцы тянут мои волосы. Моя голова откидывается назад, и мы оказываемся лицом к лицу.

— Не хочу быть с тобой. И не могу. Все это... затеянное нами, изначально было плохой идеей. Я не хочу тебя. Все зашло слишком далеко. Хочу закончить это. Без тебя.

— Послушай, ты просто напугана.

Черт возьми, а ведь я действительно боюсь. И это еще больше убеждает меня, что я поступаю правильно.

— Да, но сейчас я говорю не под давлением страха. Это именно то, что мне сейчас нужно. Чтобы жить дальше. Чтобы выжить.

Бёрк еще ближе притягивает меня к себе. Его губы приближаются к моим.

— Я не могу позволить тебе уйти, пока не разберемся со всем этим. Тебя вчера похитили, а ты предлагаешь мне просто отпустить тебя?

— Но похитили-то из твоего дома. Не думаю, что подвергнусь большей опасности, если буду держаться подальше от тебя, — мои слова резкие и жесткие. Я сожалею о них, едва они срываются с моих губ. Но я ни за что не возьму их обратно.

— Ты, правда, в это веришь? — Бёрк перестает обнимать меня и отворачивается.

— Да.

И снова ложь.

Когда он вновь поворачивается ко мне, на его лице уже маска безразличия.

— Куда ты пойдешь, Пейсли?

— Не знаю, но это уже не твоя забота. Что-нибудь придумаю. Я всегда так делала. Я устала и просто хочу уйти. У меня нет сил разбираться с этим прямо сейчас.

Бёрк нервно потирает виски, а мне в голову лезут предательские мысли о том, что эти пальцы прежде делали со мной. Я вспоминаю, как он обнимал меня в своей постели в то утро, когда меня посетил первый кошмар. Моя решительность тает на глазах. Мне сложно сосредоточиться на принятом решении. Но я заталкиваю свои чувства к Бёрку так глубоко, что они уже не могут помешать мне.

Я расправляю плечи.

— Мне пора.

— Позволь мне хотя бы снять номер для тебя. Или разреши Каю пойти с тобой. Я буду держаться от тебя подальше, но ты не должна оставаться одна.

— Я ничего тебе не позволю. Мне не нужны твои деньги. И мне не нужен Кай.

Я обижаю Бёрка и хорошо понимаю это. Я понятия не имею, что он чувствует ко мне, но не собираюсь быть ни его ответственностью, ни его бременем. Мне просто нужно выжить. Как и раньше в одиночестве.

— Я не могу тебя отпустить, — Бёрк тянется ко мне, и на этот раз я неохотно протягиваю ему руку.

— И что ты собираешься делать? Перекинешь меня через плечо и отнесешь к себе домой?

— Я думаю об этом.

— Пойми, мне нужно сделать это. Я должна сделать это сама. Просто попрощайся со мной. Пожалуйста.

Он позволяет моей руке медленно выскользнуть из своих пальцев. Я разворачиваюсь и ухожу. Бёрк остается позади. Не знаю, куда теперь пойду, но это я должна была сделать. И прежде, чем я выхожу из зоны слышимости, Бёрк произносит:

— До свидания, Пейсли.

Не оглядываясь, я продолжаю идти. Могу поклясться, что слышу, как он шепчет мне в спину слова «я люблю тебя».

Глава 6

Бёрк

Последние два дня Тиган проводит в больнице. Мы с Каем всегда рядом — один из нас постоянно находится у ее постели. Охранники в форме несут круглосуточное дежурство за дверью ее комнаты, хотя мы совсем не нуждаемся в их помощи.

Тиган очень быстро утомляется, до сих пор принимая слишком много обезболивающих. Она может бодрствовать лишь нескольких часов подряд. Время, которое я могу позволить себе находиться вдали от нее, я трачу на сон, еду, душ и необходимые дополнительные меры предосторожности.

Сегодня утром я еще раз прохожу по дому и проверяю, все ли готово к ее возвращению. Это место больше не напоминает теплый и уютный дом. Но, по крайней мере, погром и кровавые пятна уже убраны.

Сначала мы с Каем пытаемся разобраться во всем самостоятельно. Но довольно быстро признаем тщетность наших попыток и решаем обратиться за помощь. Джей Спенсер становится нашим официальным частным детективом. Теперь в нашем распоряжении его большая команда. Он лично займется поиском наших врагов, а его ребята станут нашей личной охраной. Как в доме, так и на складе.

На самом деле я волнуюсь не о себе и не о Кае. Только о Тиган. Пока меня даже не беспокоит уход Пейсли и ее убежденность, что она не хочет быть со мной. Уверен, вскоре она одумается. Я ничего не слышу о ней с тех пор, как она ушла. Все мои звонки на ее номер отсылаются прямо на голосовую почту. И все же Пейсли посещает мои мысли чаще, чем мне бы этого хотелось. Наши отношения с самого начала были довольно непростыми. Но я даже представить себе не мог, что конец окажется таким.

Когда я садился рядом с ней на скамейку, то хорошо понимал, что мои слова ее расстроят. Возможно, даже разозлят. И, тем не менее, я сказал ей правду. Не хотел лгать ей о своих чувствах. Не хотел скрывать свои подозрения о ее предательстве. Но я даже в мыслях не мог предположить, что Пейсли уйдет от меня.

Тиган ничего не спрашивает о ней, но этот разговор, без сомнения, скоро состоится. Я не уверен, будет ли она ругать меня за то, что я все испортил, или будет обижаться на Пейсли за то, что та так легко отступила. Возможно, она скажет, что мы два идиота, и на этом успокоится.

Я размышляю обо всем этом, пока помогаю Тиган лечь. Кровать и даже простыни абсолютно новые. Пришлось выбросить всю ее мебель. А я только недавно нашел время, чтобы купить ей кровать. Теперь ее комната выглядит совсем иначе. Более просторная, но менее уютная.

Тиган морщится от боли в ребрах и пытается устроиться поудобнее. Каждый миг ее дискомфорта и боли — напоминание о моей неудаче.

— Позови Кая. Нам нужно поговорить, — голос Тиган суров.

— Что бы это ни было, оно может подождать. Сначала ты должна отдохнуть.

— Нет. Это не может ждать. Иди и приведи его. Он должен услышать то, что я собираюсь сказать.

Я вглядываюсь в ее усталое лицо. На нем застыло упрямое выражение. Я вижу, что Тиган не собирается сдаваться. Приходится уступить. Я медленно выхожу из комнаты и быстро набираю сообщение Каю, предлагая ему подняться к ней. Все, что она хочет нам сказать, очевидно, очень важно. Видимо, она выжидала, когда мы останемся одни.

Тяжелые шаги Кая приближаются, становясь все громче. Он заходит в комнату.

— Что случилось?

— Садись. Тиган хочет поговорить с нами.

Кай садится на кровать у нее в ногах, а я присаживаюсь в изголовье.

— Ладно, ты привлекла наше внимание. Итак, о чем ты хотела поговорить? — спрашиваю я.

— Когда меня держали в плену в том доме, я кое-что подслушала. Вероятно, это было сказано не для моих ушей, но охранявший меня мудак, не беспокоился об этом. Ведь они не собирались оставлять нас в живых, — Тиган в упор смотрит на Кая.

По выражению ее лица я предполагаю, что новости, которые она хочет нам сообщить, имеют больше отношения к нему, чем ко мне. Тиган и Кай общаются без слов, и я начинаю чувствовать себя ненужным.

— В чем дело, Тиган? Что ты слышала? — я слегка давлю на нее.

— Парень, который пытал меня, в тот день много раз звонил по телефону. Во-первых, он говорил кому-то, что отца Кая скоро выпустят из тюрьмы, — она поворачивается и смотрит Каю в глаза. — Он смеялся, что твой отец будет наслаждаться свободой, пока ты будешь гнить в тюрьме за мое убийство. Парень ска…

— Это невозможно. Отец приговорен к пожизненному заключению, — перебивает ее Кай.