— Неужели сейчас есть хоть что-то невозможное? — защищается Тиган.

Кай ударяет кулаком по кровати, и моя сестра вздрагивает.

— Сохраняй хладнокровие, брат. Не следует расстраивать ее еще больше.

— Прекрати, Бёрк. Не надо обращаться со мной, как с хрупким стеклом! Кай имеет право выплеснуть свои чувства.

Моя сестра иногда бывает невероятно упрямой.

«Черт!»

— Он может это делать, не пугая тебя. Не спорь со мной сейчас, Тиган!

— А то, что ты кричишь на нее, вообще ее не расстраивает? Неужели твои крики и споры с ней помогают ей восстанавливаться? — замечание Кая справедливо, но оно все равно мне не нравится.

Я сжимаю кулаки. Я чертовски зол на себя. На него. На всю эту чертову ситуацию.

— Мы можем просто обсудить это, не вцепляясь друг другу в глотки? — умоляет сестренка.

Мы устраиваемся поудобнее и смотрим друг на друга.

Кай начинает говорить первым:

— А еще что-нибудь ты слышала?

— Больше ничего важного. Это единственное из услышанного, что более-менее похоже на подсказку.

Я тянусь к тумбочке и хватаю ее обезболивающее.

— Прими их. Тебе нужно отдохнуть. Ты через многое прошла. Мы можем поговорить об этом немного позже.

В кои-то веки Тиган со мной не спорит. Она берет таблетки из моей руки и запивает их водой. Я целую ее в лоб и поднимаюсь с кровати.

— Поспи немного. Я люблю тебя, Тиган.

— Я тоже люблю тебя, Бёрк.

Я выхожу из комнаты, а Кай остается. Я позволяю ему еще пару минут побыть с Тиган, а сам в задумчивости спускаюсь в гостиную.

Отец Кая.

Наверное, мы должны были догадаться. Он определенно имеет ко всему происходящему какое-то отношение. Если, конечно, это не его личные планы. Не похоже, что направленная на нас вендетта спровоцирована жадностью или желанием отнять наш бизнес. Здесь совсем иной вид мести. Всего несколько дней назад нас заманили в ту же тюрьму, где содержится его отец. Кая собирались осудить за преступление, которое он не совершал. Мне не нужен его аналитический ум, чтобы понять, что вся эта кровавая сцена в старом доме была устроена для его уничтожения. Для его наказания. Черт, это намного сложнее, чем просто желание лишить нас бизнеса.

Кай несется вниз по лестнице, пытаясь проскочить мимо меня. Но я бросаюсь к нему и хватаю его.

— И куда ты, бл*дь, собрался?

— А ты как думаешь? В чертову тюрьму!

— Разве не ты у нас здесь самый умный? Ты же не можешь просто так ворваться в тюрьму. И что, по твоему мнению, ты сможешь с ним сделать? Хочешь, чтобы тебя подстрелили?

— Черт! Разве этот ублюдок не сделал уже достаточно? Какого черта он преследует меня сейчас?

— Понятия не имею. Садись. Нам нужно поговорить.

— Почему все, бл*дь, говорят мне это сегодня? Что еще, чувак?

Мы оба садимся на диван, а Кай закрывает лицо руками.

— Послушай, а ты мог бы предположить, что твое прошлое и твоя семья имеют какое-то отношение к Пейсли?

— Что? О чем ты говоришь, чувак?

Я рассказываю Каю о картине с цветами на стене в той комнате, где держали Пейсли. Напоминаю о ее ночных кошмарах. Прошлое Пейсли и Кая настигло нас в этом гребанном фермерском доме.

— Я не вижу в этом никакого гребаного смысла…

Тук.

Тук.

Тук.

Мы молча смотрим друг на друга, а кто-то продолжает настойчиво стучать в дверь. Глубоко вздохнув, я встаю с дивана, чтобы взглянуть на визитера. Кай следует за мной. Посмотрев в глазок, я качаю головой и, усмехнувшись над собственной паранойей, открываю дверь.

Это всего лишь чертов почтальон.

— Добрый день! У меня заказное письмо для Кая Гранта.

Кай делает шаг вперед.

— Это я.

— Отлично, просто распишитесь вот здесь.

Кай строчит что-то на электронном планшете, и почтальон протягивает ему конверт. Я мгновенно захлопываю за ним дверью, едва он разворачивается и уходит. Кай быстро вскрывает письмо, и я весь внимания. Он тщательно исследует бумагу. Читает ее слишком медленно. Мне не хватает выдержки, но я все же жду, затаив дыхание. Его глаза бегают взад-вперед по странице, и я начинаю терять терпение.

— Ну, что там?

— Это уведомление из комиссии по условно-досрочному освобождению. Через три месяца у моего отца апелляция по его делу. Здесь говорится, что у них есть новые доказательства его невиновности. Как, черт возьми, они у них появились? Откуда? Невозможно быть более виновным, чем этот чертов ублюдок.

— Но у них же были липовые улики против тебя, хотя ты был невиновен. Неужели ты думаешь, что намного сложнее подбросить улики, подтверждающие его непричастность к преступлению?

— Он не выйдет оттуда. Я позабочусь об этом.

— А, может, все же позволить ему выбраться? Тогда мы сами убьем его.

Глава 7

Бёрк

Виски на завтрак? Думаю, это вполне оправдано после событий прошлой недели.

Кай заходит на кухню и осуждающе смотрит на меня. К черту его. Я уверен, что у него есть новости. И, вероятнее всего, плохие. Я беру стакан, наполняю его льдом и, готовясь к самому худшему, прихватываю бутылку с собой. Ставлю ее на кухонный стол и вопросительно смотрю на него.

— Пейсли уже едет сюда.

Признаюсь, я солгал. К этому я не был готов.

Я делаю глоток прямо из бутылки и лишь потом наполняю свой стакан.

— Зачем?

— Серьезно?! Зачем?! С тех пор, как она ушла, ты ведешь себя как мудак. И кого ты обманул своим гребаным спокойствием? Делаешь вид, словно между вами ничего не было. Верни ее и избавь нас от лишней драмы. Она придет забрать свои вещи. Останови ее, пока не поздно. Честно говоря, чувак, Пейсли думает, что тебя нет дома. Она хотела прийти незаметно для тебя и так же тихо уйти. Я сделал тебе одолжение, убедив ее, что тебя здесь нет. Не испорти мой подарок тебе. Я собираюсь весь день разбираться, какое, черт возьми, отношение имеет мой отец ко всем этим событиям. Потрать и свой день с пользой. Мой тебе совет: выясните свои отношения и помиритесь.

Кай встает из-за стола с более драматическим эффектом, чем мне хотелось бы. А затем оставляет меня разгребать последствия от сброшенной им бомбы.

Пейсли избегает меня лишь потому, что не хочет меня видеть? Или просто боится передумать, если мы встретимся лицом к лицу? Я ставлю на последнее.

Мой лежащий на столе телефон вибрирует. Я беру его и вижу сообщение с неопределенного номера.

Неопределенный номер: Она никогда не простит тебя, но это уже неважно. Совсем скоро я закончу то, что испортила Брэйлин. Твой день придет. Передай Каю мои наилучшие пожелания.

Соннелион.

«Что?! Бля!»

Неожиданный звонок в дверь отвлекает меня, и я беспечно бросаю сотовый на стол. Сначала главное. Я должен убедить Пейсли, что вместе мы сильнее.

Я быстро прохожу через дом, но, прежде чем повернуть ручку, на секунду замираю. На пороге стоит Пейсли, и на ее лице явно читается удивление. Я шире распахиваю дверь и жестом приглашаю ее войти. Она обходит меня по широкому кругу, пока я молча закрываю дверь. Выражение ее лица меняется и делается жестче. Мы стоим по разным сторонам прихожей и смотрим в глаза друг другу.

— Я приехала забрать свои вещи, но, думаю, ты уже в курсе. Я бы не стала спешить, но Кай убедил меня, что ты везешь Тиган на физиотерапию.

— Он солгал. Процедура назначена на завтра. Врач придет к нам домой.

— Похоже, мне и ему не стоит больше доверять, — разочарованно говорит она замолкает. Затем снова смотрит на меня. — Тиган здесь?

Конечно, Пейсли хочет повидаться с Тиган. Ведь она ушла из больницы, даже не попрощавшись с ней.

— Да. Она спит в своей комнате. Но ты все равно можешь проведать ее. Она недавно приняла обезболивающее. Если и проснется, то, возможно, будет слишком слабой. Найди меня, когда закончишь. Твои вещи в моей комнате.

Пейсли кивает и быстро уходит. Расстояние между нами неумолимо увеличивается, пока она совсем не исчезает из виду. Я резко выдыхаю. Перепрыгивая через две ступеньки, я мчусь в свою комнату, собираясь дождаться ее. Секунды неимоверно тянутся, а каждая минута становится длиною в жизнь.

Я прокручиваю в голове свой план игры. Пытаюсь запомнить сценарий. Но это все бесполезно. Чем больше времени проходит с момента нашего «расставания», тем более запутанными становятся наши отношения. Составление планов — не мой стиль. Сладкие красивые речи — не мое оружие, когда я хочу добиться желаемого. Я парень действия. Сначала делаю и только потом думаю. И сейчас я намерен сделать то, что умею лучше всего. Взять то, что хочу.

Так чего же я хочу?

Пейсли.

Стук в дверь так тих, что я чуть не пропускаю его. Если и существует оправдание моей невнимательности, то только одно — я полностью поглощен самоанализом. Но сейчас нужно набраться мужества. Пора получить желаемое. Пора показать Пейсли то, что для меня абсолютно очевидно.

Я решительно распахиваю дверь и впускаю ее в комнату. Ее покрасневшие глаза блестят, хотя я уверен, она всеми силами старается скрыть, что плакала. Очевидно, визит к Тиган сильно расстраивает ее.

Пейсли проходит мимо, даже не взглянув на меня. Совсем как внизу, когда я открыл ей входную дверь. Ее вещи свалены в кучу на моей кровати. Но она не выйдет с ними отсюда, если у меня есть хоть малейшее право голоса.

— Пейсли.

Игнорируя меня, она молча расстегивает молнию на сумке. Конечно же, она все понимает. Пейсли упряма, как, впрочем, и я. Но к тому же она смелая и решительная. Я люблю все черты ее характера, но, надеюсь, сегодня ее упрямство немного ослабнет.

— Пейсли, нам нужно поговорить. Ты ведешь себя неразумно. Давай, все исправим. Мы ведь нужны друг другу? Я нуждаюсь в тебе.

— Полагаю, на днях возле больницы мы сказали все, что хотели. Слова меня больше не интересуют.

Я не собираюсь лгать: ее холодный ответ жалит в самое сердце. Она с такой легкостью отталкивает меня.

— Знаешь, а ведь ты права. Мне тоже не нужны лишние слова, — не теряя ни минуты, я разворачиваю ее лицом к себе и прижимаюсь губами к ее губам.

Я высвобождаю все свои чувства, накопившееся за последние несколько дней. Я изголодался по моей девочке. Я злюсь на нее. Все эти эмоции борются между собой, едва наши губы соприкасаются. Пейсли не колеблется. Она целует меня в ответ с такой же агрессией, враждебностью и честностью, которые переполняют меня. Мои губы причиняют ей боль. Ее зубы царапают мои. Наши языки сражаются, но наше желание побеждает.