— Черт бы побрал этих непредсказуемых женщин, — проворчал он себе под нос, уставившись в пустую бутылку из-под пива, которую осушил с час назад. — Что значит «прекратим всякое общение»? Если я отец ребенка, мисс Зазнайка, я должен, черт возьми, так или иначе позаботиться о его будущем, и здесь не обойтись одной справкой о наследственных болезнях!

Кен решил отправиться наутро в дом Ричардсонов и вызвать Эбигейл на откровенный разговор. Правда, пока он еще не знал, что скажет ей. Она явилась к нему с ошеломляющей новостью внезапно и столь же внезапно умчалась прочь на своей шикарной тачке. Нет, я не дам тебе завтра выспаться, проучу тебя, зазнайку, думал он. Кен не мог допустить, чтобы последнее слово оставалось за Эбигейл, он должен был заставить ее прислушаться к его мнению.

— Вот ты где! С каких это пор ты начал сторониться людей, Кен? Почему ты сидишь здесь один?

Кен повернул голову и увидел остановившуюся рядом с ним Полли Майлз. Она, как всегда, была ярко разодета и еще ярче накрашена.

Издали миниатюрная Полли походила на старшеклассницу, однако у нее уже был трехлетний сын, крестник Кена. Вблизи женщина не казалась такой уж юной и выглядела намного старше своих лет.

Почему-то Кен вдруг подумал о том, как не похожи судьбы Полли и Эбигейл. Полли подростком убежала из дому, связавшись с хиппи, которые даже Кену казались слишком подозрительными. Но по иронии судьбы года четыре назад, когда Полли, что называется, «залетела», дружок, с которым она жила, проиграл ее в кости Кену. Сначала Кен поразил Полли тем, что отказался спать с ней, а просто ошарашил ее предложением переехать в маленькую квартирку при принадлежащей ему ветеринарной лечебнице.

Более того, Кен дал ей работу, и Полли получила возможность зарабатывать средства к существованию и ни от кого не зависеть. Вскоре Полли сошлась с приятелем Кена Мэтом, который тоже работал в лечебнице, и устроила свою личную жизнь.

— Не понимаю, как ты можешь сидеть в углу один-одинешенек, когда у нас в доме сейчас так весело! — воскликнула Полли.

— Прости, но мне необходимо собраться с мыслями… Принять кое-какие жизненно важные решения.

Полли засмеялась.

— Могу поспорить, что ты снова решил бросить курить. В который уже раз!

Кен поморщился: Полли попала в точку. У него не хватало силы воли отказаться от табака, как он ни старался. Единственное, чего он сумел достичь, — это перейти на более легкие сигареты.

— Да, ты угадала. Это тоже одна из назревших проблем, требующих решения. Как ты считаешь?

— Думаю, ты справишься с ней. Мне же удалось бросить курить. — Полли была явно довольна собой. — Я навсегда распрощалась с вредными привычками, потому что мой крошка должен видеть в маме пример для подражания.

— Ты просто молодчина, Полли. Я восхищаюсь тобой. А для меня, похоже, настали тяжелые времена.

— Тяжелые времена? Ты имеешь в виду последнюю выходку Линды?

Кен нахмурился, вспомнив, что сегодняшний день принес ему не одну неприятность. Его шестнадцатилетняя племянница, легкомысленная девица, совсем отбилась от рук.

— Да, мы поссорились с ней, — наконец сказал Кен. — Я запретил ей появляться на вечеринке вместе с парнями, о которых идет дурная слава. Она надула губы и ушла в свою комнату. Но, пока я разговаривал с Эб… с одной клиенткой, негодница, оказывается, сбежала.

— Сбежала? То есть убежала из дому?

— Нет, что ты. Все ее вещи на месте. Линда просто ушла без моего разрешения на вечеринку. Причем оставила записку, мерзавка: «Я в гостях, не жди меня раньше полудня завтрашнего дня». Пусть только вернется, я всыплю ей по первое число.

— А почему ты не сходишь туда сам и не вернешь ее? — удивленно спросила Полли.

— Все дело в том, что я понятия не имею, где они собрались. Иначе я отправился бы туда и оторвал голову Линде и этим подонкам. Честно говоря, может быть, я и напрасно злюсь на нее. Но впервые в жизни она отказалась назвать мне адрес вечеринки, и я сразу заподозрил недоброе. Я позвонил ее друзьям, пытался выведать у них место тусовки, но они все как воды в рот набрали. Ну я доберусь до нее! — в сердцах воскликнул Кен.

— Не будь с ней слишком суров, — постаралась утихомирить разошедшегося приятеля Полли. — Она же еще ребенок. Разве с тобой в шестнадцать лет не случалось подобного?

Кен отрицательно покачал головой. Его детство и юность действительно сложились совсем иначе. Кену не нужно было спрашивать разрешения, а следовательно, и убегать из дому, так как его отец был готов отпустить сына на все четыре стороны, как только тот научился ходить. Впервые полицейские задержали мальчика, когда тому не исполнилось и шести лет: Кен, который уже успел уйти от города на несколько миль, шагал по проезжей части шоссе. Когда отец умер, Кен переехал к своему брату Сэму, который был намного старше его.

Несколько позже, когда Сэм погиб в результате несчастного случая, его вдова сплавила дочь Линду в приют, и Кен, узнав об этом, забрал девочку к себе. К тому времени он уже встал на ноги и, оформляя опекунство над племянницей, без труда доказал, что сумеет достойно заботиться о Линде.

— Не стоит взывать к моему чувству справедливости, Полли. По крайней мере, сегодня, ладно? У меня забот полон рот, и я не хочу искать оправдания выходкам вертихвостки Линды.

— Заботы? О каких заботах ты говоришь? Какие-нибудь неприятности на работе? — забеспокоилась Полли.

— Слава Богу, нет! Дела идут своим чередом, пожалуй, одна только лечебница не доставляет мне головной боли. Все остальное… — Кен не договорил, услышав истошный вопль, донесшийся из соседней комнаты.

Полли чертыхнулась.

— Я же просила Мэта не приглашать этого придурка, Вилли Хуберта! Когда он разойдется, его не уймешь. Теперь этот бешеный будет орать всю ночь. От его рева дрожат оконные стекла. Он что, хочет, чтобы сюда сбежалась вся полиция города?

— Не беспокойся, Полли, сегодня же праздник, все люди веселятся, и вряд ли сюда нагрянут копы, чтобы оштрафовать нас за нарушение порядка.

— Будем надеяться, — пробурчала Полли с недовольным видом. — Если сюда приедут копы, то они заметут по крайней мере половину наших гостей только из-за одного внешнего вида. — Она скорчила смешную рожицу, и Кен улыбнулся. — Вставай, пойдем к гостям. Ты не находишь, что мы с тобой отвратительно трезвые?

Когда Эбигейл проснулась, в комнате было темно. Тошнота прошла, и теперь у нее разыгрался зверский аппетит. Эбигейл включила настольную лампу и взглянула на часы. Без четверти двенадцать. Прислугу отпустили по случаю праздника, Сьюзан и Майкл в церкви, значит, в доме никого нет. Эбигейл вдруг страшно захотелось сладкого чаю и сандвич с беконом и маринованным огурцом. Она встала, накинула халат и вышла из спальни.

Спускаясь со второго этажа на кухню, Эбигейл думала о том, как ей повезло с предками. Сьюзан прекрасно знала, что ей недолго осталось командовать в доме. Согласно до сих пор действовавшему завещанию прадедушки Эбигейл, особняк наследовал старший ребенок в семье, вне зависимости от пола последнего. Таким образом, Эбигейл должна была стать полноправной хозяйкой родового гнезда. Что же касается другого движимого и недвижимого имущества, оно переходило по наследству к ней и к Майклу в равных долях. Перспектива лишиться роскошного дома, скорее похожего на дворец, пугала Сьюзан. Она подозревала, что, вступив в права наследства, падчерица отправит ее жить на небольшое ранчо.

И Сьюзан не ошибалась: если бы отец Эбигейл, поддавшись на уговоры, не внес в свое завещание пункт о том, что дом в Ричвилле перейдет к дочери лишь по достижении ею тридцатилетнего возраста, мачеха давно бы уже переехала из роскошных городских апартаментов в сельское захолустье. Эбигейл сразу бы указала Сьюзан ее место, не позволив больше мачехе разыгрывать из себя светскую львицу.

На любые упреки в жестокости у Эбигейл был готов ответ: «В свое время эта женщина просто выжила меня из родного дома, я, словно сирота, жила в школе-интернате, поэтому я всего лишь плачу по долгам».