Когда, после пинка в бок, Павел вдруг сел, вынимая из глаза кусок кровяного грима, собрание завизжало. Затопало. Они бы кинулись бить родственника, но не посмели. Они бы выместили свой страх, свою трусость, свою подлость на Павле - но не позволил родственник.

Поэтому, возмущенно вскрикивая, переговариваясь и нервно похохатывая, все вернулось на круги своя - к костру, где веселилась компания, не принимавшая участия в охоте, и где уже поджаривалась разрубленная на куски туша лося, подстреленного еще вчера и в другом месте.

Напряжение было, но как всегда у слабых духом людей, оно быстро растеклось в полную расслабуху и утонуло в море шампанского. Все зрители, как и обещал родственник, остались довольны, многие ничего и не заметили.

И только поутру, уже садясь в машину, джентльмен в эспаньолке сказал господину, похожему на адвоката:

- Сволочь, все -таки, этот тип. И Павел сволочь. И место это сволочное…

Но джентльмен, похожий на адвоката, уже решил сохранить лицо, как и другие охотники, и промолчал, неопределенно пожав плечами.

Люди грязны душой, падкой на дешевые побрякушки, если их предлагают достаточно дешево, но слабы телом - их мутит от собственной грязи. Представление обошлось достаточно дешево - в пять минут страху, зачем же вспоминать грязь?

И волоча за собой трупы, душонки втиснулись в гробы своих “мерседесов” и отбыли в Новый год - волочить жизнь.

В комнату вошла ассистентка хозяина, неся на подносе узкие бокалы с шампанским, ночь она провела в заботах о пиршестве, но выглядела так, как будто отлично выспалась и только что приняла контрастный душ.

- Тезка, - крякнул Павел, сунув нос в бокал. - “Пол Реми”, лучшее средство от похмелья.

- Выпей, Павел, заслужил, - сказал родственник. - А ведь, пожалуй, закопали бы тебя твои друзья, а?

- Закопали бы, - кивнул Павел. - Они закопали бы меня и воскресшего, в отместку, если бы ничем не рисковали. Мешки с дерьмом.

- А ведь ничем они не рисковали, кроме собственного спокойствия, - сказал родственник. - Несчастный случай на охоте - он и есть несчастный случай на охоте. Такие вещи в охотничий сезон происходят каждый день, по всей стране. И никого еще не посадили - за то, что целил в лося, а попал в такого дурака, как ты. Максимум, чем они рисковали, это парой-тройкой встреч с деревянными ментовскими мордами и невозможностью слетать в Париж на уик-энд. И из-за этого они хотели закопать человека, тебя, Павел. Если кто-то возьмет на себя техническую сторону.

- Но я воскрес, - ухмыльнулся Павел. - И теперь они снова мои друзья. Все возвращается на круги своя.

- Куда бы ты ни отправился в этом мире, мой друг, ты всегда вернешься в точку, откуда вышел, - назидательно сказал хозяин. - И так устроен не только каждый планетный глобус, так устроена галактика, так устроен сам Космос. В этой связи дикое понятие о том, что мы живем внутри, а не на поверхности шара, не столь уж дико, а? Обегая Космос, луч света возвращается туда, откуда вышел, ведь идти ему больше некуда - и возвращается на круги своя. Когда Бог сказал: “Да будет Свет”, - он запустил Время, идущее по кругу. Космос - это шар, заполненный Временем. Чтобы дифференцировать минуты, атомы, планеты, галактики и световые годы - нужен наблюдатель внутри системы, создающий систему, наблюдая ее. Наблюдатель - это круг, сущностно неотличимый от круга Времени, за исключением того, что находится в его центре.

- О, Боже! - простонала Елена.

- Развлекайся, не будь такой тяжелой и угрюмой! - ухмыльнулся родственник. - Я ведь кручу эту интеллектуальную пустышку, этот круглый кубик Рубика перед вашим носом исключительно ради забавы. Но из этой круглой пустышки, заполненной утраченным временем, произошли все мировые религии. А некий Вернер Гейзенберг извлек математическое доказательство того, что физические процессы во Вселенной протекают именно потому, что мы их наблюдаем. Из этой, яйца выеденного не стоящей, пустоты выглядывает Бог - ведь кто-то должен наблюдать нас и нашу Вселенную, чтобы мы с ней могли существовать.

- А почему у него такие длинные зубы? - полусонно пробормотал Юра. - И рога?

- Потому что так из Космоса выглядит Хаос - как Ужас. И мы даем ему название: Диаболос, что значит - “сваливающий в кучу”, антагонист Порядка. Бог на Небесах - это Дьявол на Земле, это Человек. Бог-на-Небесах идентичен своему отсутствию: если Он есть, то Его нет, и нет здесь других богов и дьяволов, кроме человека - отражения Бога в материи, отягощенной Злом! - родственник оскалился и выставил открытые ладони. - Прошу не напрягаться, вышеизложенное - это просто алгебраическое отражение Книги Бытия и гейзенберговых формул в зеркале моего кривого ума. Шутка.

Никто и не напрягался. Когда он закончил, Юра и Елена уже спали, вытянувшись в креслах, ассистентка тихо исчезла.

- Больше не могу, - сказал Павел. - На сегодня я пошутил уже достаточно, - он встал, его шатало. Он добрался до кушетки, рухнул навзничь и тут же заснул.

Хозяин остался в одиночестве, потягивая из бокала и печально глядя в окно. День наступал.

Новый год покатился по хорошо унавоженной колее. Юра закончил “фильму”, где родственник исполнил главную роль, и “фильма” неплохо продавалась на дисках, все спонсоры и зрители остались довольны. При хорошей рекламе и хорошим тиражом “Прон-Пресс” и “Фалькон” издали совместным проектом серию из одиннадцати книг родственника, еще пять готовились к изданию. Родственник выступил во всенародно знаменитом ток-шоу, где солидно прокомментировал протекание политических событий в ближнем зарубежье и много чего наболтал о себе - все наболтанное оказалось брехней, как вскоре обнаружили въедливые журналисты. Брехню тоже прокомментировали, что принесло родственнику репутацию афериста и прохиндея, порнографа от политики и политического авантюриста от литературы, - но именно таких и любила публика, его гнусные книжки быстро исчезали с прилавков. История с псевдоубийством Павла просочилась в прессу, статисты выдали смутные, но будоражащие намеки, Павел стал популярен, у Павла стали брать интервью, тарифы на которые устанавливала Елена. Матвей Курапольский выступил в андеграунде с маловразумительным заявлением, из которого можно было уяснить, что родственник нам и не родственник вовсе, и даже не мужчина, а негритянка, прибывшая с Карибских островов, чтобы установить тут культ вуду. У Матвея откуда-то появились деньги, теперь он сидел в шикарных ночных притонах и показывал всем желающим фотографию Серебряной Змеи в черной коже и эсэсовской фуражке, утверждая, что это и есть псевдородственник, умеющий раздваиваться и менять обличье.

Все, к чему прикасался родственник - превращалось в варьете, варьете - в балаган, а балаган - в деньги, которыми он щедро осыпал всех, кто вокруг него крутился. И карусель набирала обороты, вращаясь все быстрее и быстрее: били копытами игрушечные кони, крутились розовые слоны и расписные салазки, а родственник крепко сидел в седле в махновской папахе и стрелял в мир из двух маузеров.

Дом Городецкого распухал не по дням, а по часам - от новых пристроек, от новых людей, от ящиков с шампанским, за частоколом из заостренных бревен творилось черт знает что, и всем было интересно, но вислоусая стража в черных шароварах на представление пускала далеко не каждого, и кое-кто уже давал взятку за контрамарочку.

Разумеется, все это не могло не привлечь внимания компетентных органов.

Сначала подъехали к Матвею, у которого у самого рыло было в пуху, и очень даже, но Матвей, честно глядя в стальные глаза, поклялся и побожился, что писатель - честнейший и законопослушнейший человек, даже если и негритянка. Ну и что? Каждый имеет право быть негритянкой в демократической стране, а дружить с родственником было намного выгодней, чем с органом, даже самым компетентным.

Подъехали к Саломасову, и тот побожился примерно в тех же выражениях, что и Матвей, тем более, что в их с Матвеем прошлом было много общего, прозрачно при этом намекнув на свои широкие связи в среде демократической американской общественности, но благоразумно умолчав о том, что его собственное благополучие, с некоторых пор, зижделось на связи с модным писателем.