Слабо улыбнувшись, Джейн забылась тревожным сном.

— Кто-то перебил твою цену? Ты не шутишь?

Заметив насмешку на лице Филиппа, Джейн напряглась, готовясь отразить его нападки. Супруги сидели в небольшом кафе, полном посетителей, расположенном на небольшой старинной площади Руана. Но Джейн не замечала царившей вокруг непринужденной обстановки, все ее внимание занимала неприятная беседа о прошедшем аукционе.

— Твой сарказм ни к чему. — Слегка дрожащей рукой она взяла чашку с кофе и отпила глоток. — Нашего удачливого конкурента, видимо, снабдили достоверной информацией об этом портрете. И он был готов заплатить больше…

— Итак, провал на аукционе не твое мелочное желание отомстить? — сухо осведомился Эшли. — Я помню, как вчера ты обещала объявить мне войну.

— Ты думаешь, я нарочно подрываю интересы твоей фирмы? — Джейн решительно покачала головой, и неосторожное движение вызвало новый приступ головной боли. С утра она глубоко сожалела о своей неумеренности в потреблении шампанского. — Ты считаешь меня способной на такое вероломство?

Филипп с безразличным видом пожал плечами. Не поняв, что тот хотел продемонстрировать, Джейн внимательно посмотрела на мужа. Сейчас ей никак не удавалось уловить его настроение. Покинув аукцион в состоянии близком к шоку, она очень волновалась, так как впервые подвела Эшли и не вернулась с торгов с желаемым приобретением. Со страхом возвращаясь в гостиницу, Джейн ожидала, что Филипп выйдет из себя и будет говорить гадости о ней не только как о жене, но и как о сотруднике и партнере. Но, к ее удивлению, Эшли остался невозмутимым и не расстроился по поводу упущенной выгодной сделки, хотя, похоже, ему доставляло удовольствие лишний раз поиздеваться над супругой.

— Жаль, что тебя там не было, — раздраженно сказала Джейн. — Возможно, тогда бы ты узнал, кто нас обставил.

— Возможно, — лениво произнес Филипп, глядя на жену прищуренными голубыми глазами и напоминая при этом сытого довольного кота.

Подавив желание запустить чем-нибудь тяжелым в мужа, Джейн продолжила:

— Интересно, что только один человек торговался со мной. Когда же цена превысила установленный тобой максимум, я вышла из игры. Но какая-то женщина, все время спокойно сидевшая в последнем ряду, внезапно выступила и перебила цену, предложенную моим конкурентом. В результате картина досталась ей!

— Женщина? — криво усмехнулся Филипп.

— Да, женщина! — огрызнулась Джейн. — Ей около тридцати, высокая, черноволосая, весьма привлекательная, в очень дорогом костюме в черную и белую клетку.

Филипп снова медленно отпил кофе. Выражение его лица оставалось невозмутимым. Его спокойствие просто бесило Джейн.

— Эта дама тебе знакома? — хмуро спросила она.

— Может быть. — Филипп махнул официанту, и тот поторопился принести счет. — Пора укладываться, — тихо добавил Эшли. — Мы возвращаемся в замок.

— Но мы даже не погуляли по городу! Зачем мне тогда были нужны шикарные наряды, на покупке которых ты так настаивал? — съязвила Джейн. — Не остаться ли нам еще на пару дней, чтобы я могла похвастать ими в ночных клубах? Или продемонстрировать свою потрясающую сексуальность кому-нибудь еще из твоих деловых партнеров?

Заметив, как в прищуренных глазах мужа мелькнула мрачная усмешка, Джейн немедленно перевела взгляд на свою чашку и стала изучать это произведение гончарного искусства, будто ничего интереснее в жизни не видела. Теплый летний день, непринужденный гомон вокруг, звон чашек и бокалов, гул транспорта, запахи и звуки французского городка — все отступило на задний план, осталась лишь враждебность, явственно ощутимая между ними. Кроме головной боли Джейн еще терзали и душевные муки. Ее последние надежды на улучшение их отношений исчезли, все, пожалуй, даже стало хуже после ее неудачи на аукционе.

Филипп расплатился по счету, бросил на блюдо несколько франков чаевых. Супруги поднялись из-за стола и пошли в гостиницу готовиться к отъезду.

— Да, мама была права, когда говорила, что не надо спешить замуж… — Джейн резко оборвала начатую было фразу, заметив, как побледнел ее муж. — Фил, извини… я не хотела сказать, что ты не нравишься моей матери…

— Не волнуйся, мое самолюбие от этого не пострадает, — невесело улыбнувшись, заметил Филипп.

— Если хочешь знать, моя мама считает тебя чертовски интересным, — с жаром заявила Джейн. — И безгранично предана тебе! Так что перестань изображать из себя героя-мученика!

— Отлично, отлично. — Джейн с опозданием поняла, что он опять смеется над ней. — Значит, твоя мать питает слабость к американцам. А знает ли она, почему ты сбежала от меня сразу после свадьбы?

— Нет, — понурилась Джейн. — Я сказала отцу, когда он звонил, что это наше личное дело… и что мы сами во всем разберемся. А мама даже не захотела взять трубку и поговорить со мной.

По непроницаемому лицу Эшли было нельзя понять, что он думает о солидарности тещи. Филипп открыл перед женой тяжелую дверь, и молодые люди вошли в гостиницу.

— Разберемся ли? — пробормотал Филипп уже в холле. — Или это только твой наивный оптимизм?

— А ты как думаешь? — затаив дыхание, спросила Джейн. Отчаянно стараясь не разрыдаться, она взглянула мужу в лицо. Тот лишь пожал плечами. — Если не будем верить друг другу, тогда мы просто понапрасну теряем время, — спокойно произнесла Дженни, хотя внутри у нее все переворачивалось от горя.

— Я расплачусь за гостиницу, — безразлично бросил Филипп, повернулся и пошел администратору.

Джейн быстро нырнула в лифт и дрожащими пальцами нажала кнопку их этажа. Откуда в Филиппе Эшли эта холодность? Как он может быть таким безжалостным, когда речь заходит об их будущем? И сегодняшний провал на аукционе не добавлял Джейн хорошего настроения, хотя она наверняка знала, что ничего не могла сделать в создавшейся ситуации. Ведь как только предложенная цена превысила ее возможности, от сделки пришлось отказаться… Хотя если этот портрет действительно принадлежит кисти Гольбейна, его стоимость трудно определить, он просто бесценный… Будь она сегодня утром не такой заторможенной и вялой, да не думай постоянно об их с Филиппом отношениях, к тому же, чего греха таить, если бы у нее не было похмелья после вчерашнего, возможно, ей удалось бы проявить большую проницательность на торгах. Интуиция должна была подсказать ей, что надо было рискнуть всем, вложить собственные деньги, поднять цену и заключить сделку.

Увы, сейчас уже ничего не изменишь, портрет уплыл в неизвестном направлении, нельзя также и изменить пренебрежительного отношения к ней Филиппа и его недоверия. Вряд ли при таком раскладе их брак долго продлится. И поправить уже ничего нельзя. Острая боль пронзила сердце Джейн.

Грустные мысли привели Джейн в смятение, и она автоматически вышла из лифта вслед за пожилой парой не на своем этаже. Когда же, в конце концов, Джейн добралась до двери своего номера, то обнаружила, что у нее нет ключа. Почему-то отсутствие ключа явилось последней каплей, переполнившей чашу ее горестей. Джейн потребовалось призвать на помощь остатки самообладания, чтобы не рухнуть на застеленный ковром пол коридора гостиницы и не разрыдаться, как ребенок.

— Думаю, будет лучше, если мы расстанемся, — холодно и вежливо удалось сказать Джейн, когда они возвращались из Руана. Они уже почти доехали до замка. Большую часть путешествия в машине царило молчание.

— У нас медовый месяц, — зачем-то счел нужным напомнить Филипп. Его голос звучал насмешливо, но по его глазам, скрытым за темными очками, судить о его истинных чувствах было невозможно. — Никто не расстается во время медового месяца, — ответственно заявил он.

— Тебя волнует, что люди подумают нас? — язвительно проговорила Джейн. — Можешь сказать всем, кто заинтересуется, что мы, как цивилизованные люди, пришли к соглашению не соблюдать формальностей неудавшегося брака, — резко бросила она ему. И прибавила уже совсем по-детски: — А мне плевать.