То-то я огорчусь, с насмешкой подумала Николь, но, конечно, изобразила на лице печаль, нервно поведя плечами: именно такой реакции ждал от нее Боб. Толстяку и в голову не могло прийти, что она, возможно, единственная женщина на земле, не поддающаяся сомнительному обаянию младшего Рэндалла.

— И что же, они вместе? — продолжала свою игру Николь, хотя эта тема ее совершенно не интересовала.

Боб еще больше оживился.

— Судя по тому количеству внимания, которое Том уделяет ей в последнее время, скорее всего это так! Да и едва ли Мэгги можно назвать Мисс Невинность, — заговорщически шептал Боб.

Иногда мужчины хуже женщин, и Квин яркое тому доказательство, думала Николь, стараясь сохранить на лице заинтересованность.

— Думаю, у них было время полюбезничать, — соловьем разливался Боб. — И впереди немало приятных минут. Жаркие, упоительные ночи на Средиземном море… — Он как-то плотоядно улыбнулся и добавил: — А ты будешь рядом, и обо всем нам потом расскажешь…

— Я буду там работать, Боб Квин! — резко ответила Николь не в силах больше скрывать свое отвращение.

Боб засмеялся, выпрямился и потрепал ее по голове.

— Какое самопожертвование!

Николь промолчала. Никто не мог поверить, что в компании есть женщина, которую не волнует этот опасный, но желанный Том Рэндалл. Слава Богу, она никогда никому не говорила, что ей нравится Дэвид. Во-первых, за ним не тянется шлейф сплетен, а во-вторых, ее бы и не поняли. Нельзя сказать, что Дэвид не был привлекателен. По ее мнению, он был гораздо симпатичнее своего младшего брата. Но все считали Дэвида совершенно недостижимым из-за его большого состояния и высокого положения, которое он занимал, а также из-за того, что он не часто появлялся среди людей, тогда как Том целыми днями торчал в офисе, строго следя за работой компании. Младший Рэндалл как более доступный заставлял трепетать женские сердца. Но не ее сердце!

— Да, так какие будут указания? Ты сказал, сегодня вечером я улетаю…

Но указания она уже выслушала лишь краем уха. Было начало августа. За окном шел дождь, а Николь думала о теплых южных ночах и о романтической любви…

Глубоко в душе Николь жаждала любви, жаждала страстно, но по своему горькому опыту знала, что любовь — лишь мечта, сон. Какое-то короткое время она была в таком сне вместе с Питером. Но, как это часто бывает, очень скоро сладкий сон превратился в ночной кошмар. Ее избраннику любви одной женщины оказалось слишком мало… Узнав о романе Питера с ее близкой подругой, Николь разорвала всяческие отношения и с возлюбленным и с вероломной приятельницей. Ее предали первый раз в жизни, но удар был слишком тяжел!

Она вспомнила резкие слова матери «я говорила тебе», сказанные, когда этой истории пришел конец. Мать невзлюбила Питера с самого начала и была против их близких отношений. И вообще, все мужчины одинаковы, убеждала она дочь, имея в виду собственного мужа, который начал обманывать ее сразу же после свадьбы.

Николь нехотя пришлось согласиться с матерью. Теперь она думала обо всех мужчинах как о потенциальных предателях. Обо всех, кроме Дэвида. Он один был настоящим!

Оставь эти мысли, сказала себе Николь, предстоит работа, а не отдых. Надо думать о карьере, о продвижении вперед, не так ли? Это гораздо важнее любого мужчины! Но с другой стороны… Если вдруг она «падет», то выбор Дэвида как партнера, по крайней мере, сможет объяснить подобное сумасбродство.

Почувствовав, как ей на колени что-то положили, Николь открыла глаза. Это был журнал, поперек которого лежала красная гвоздика. Повернув голову, Николь увидела склонившегося над ней Тома Рэндалла. Светло-серый костюм, лицо героя-любовника из Голливуда. На губах улыбка, но не открытая и дружеская, а еле заметная, надменная, то есть та, какой он обычно пользовался, разговаривая с представительницами противоположного пола.

Николь напряглась и посмотрела вперед, на Мэгги. Очевидно, та спала — золотистая головка была склонена набок.

Том наклонился к Николь так близко, что она почувствовала запах его одеколона. Аромат был необычным и довольно приятным. Должно быть, кто-то, у кого был очень хороший вкус, купил ему этот одеколон.

— В этом журнале есть статья, которая может заинтересовать вас, — негромко сказал ей на ухо Том.

Вот это да! Откуда он мог знать, что ей интересно? Он ведь совсем не знал ее…

Не сказав больше ни слова, Рэндалл повернулся к стюардессе, стоявшей поблизости, и о чем-то заговорил с нею. Вскоре зажглось табло с просьбой пристегнуть ремни, и у Николь не осталось времени заглянуть в журнал.

Самолет совершил посадку, а озадаченная девушка все еще держала в руке красную гвоздику, пока до нее не дошло, что этот цветок украшал поднос Тома во время ужина. Хмыкнув, Николь выбросила гвоздику.

В аэропорту Кальяри их тут же обдало жарким средиземноморским воздухом. Николь почувствовала приятное волнение: это ощущение было ей знакомо. Ее мама была автором многих статей в путеводителях для туристов, часто путешествовала и всегда брала с собой дочь. Николь с детства полюбила эти поездки, всегда доставлявшие радость.

Их ждал «мерседес». В машине Мэгги на этот раз усадила Николь между собой и Рэндаллом.

Что бы это могло значить? — подумала девушка, но ответа так и не получила. Она решила не обращать больше на такие тонкости внимания и уставилась в окно машины.

— Обожаю Сардинию, — тем временем щебетала Мэгги, когда они ехали по оживленному шоссе. — О, эти итальянцы умеют жить, правда, Том? Посмотрите: полночь, а у них все только начинается! Я могла бы обосноваться здесь надолго. Сказочная страна!

Мэгги без умолку болтала, а Николь молча смотрела из окна на отели, где кипела жизнь, на высокие деревья и сверкающие огни. Что происходило за всем этим блестящим фасадом — там, в глубине маленьких узких аллей, где стояли, прижавшись друг к другу, побеленные домики, а с их крошечных балкончиков свисала разноцветная герань?

Мэгги коснулась колена Николь.

— С тобой разговаривают, Николь. Будь внимательна.

— Извините.

Рэндалл повторил:

— Это ваша первая поездка?

— Первая поездка куда? — наклонившись, Николь уточнила вопрос. Она надеялась, что Мэгги не станет все время опекать ее в присутствии братьев Рэндалл. Да, она новичок в компании, но отнюдь не застенчивая маленькая мышка.

— Поездка за границу, — раздраженно буркнула Мэгги.

— Далеко не первая, — сказала Николь, устраиваясь поудобнее. Ее поразила напряженность сидящей рядом с ней Мэгги. — Я училась в Швейцарии, десять лет жила во Франции и Германии. А когда у меня не было занятий, путешествовала с матерью. Она пишет небольшие заметки для путеводителей…

Рэндалл тихо засмеялся.

— Настоящий евроребенок, да? — съязвила Мэгги, и Николь услышала, как Том засмеялся снова.

Нет, такое соседство мне в любом случае удовольствия не доставит, подумала Николь, когда они свернули с шоссе. Она уже физически чувствовала все нарастающую враждебность Мэгги.

В конце концов, она уже не маленькая, ей двадцать два года, и если Мэгги будет беспрестанно подрывать ее репутацию таким вот образом… А было ли когда-нибудь по-другому, с тех пор как она поступила на работу в компанию? Николь прекрасно справлялась со своими обязанностями, а Мэгги почему-то всегда негодовала по этому поводу. А ведь она знала толк в работе — и достигла своего положения в фирме не только благодаря красивому личику. Тогда почему успехи Николь так раздражали такую, надо признать, неглупую женщину? Иногда Николь просто отказывалась понимать что-либо в этой жизни.

— О, Том! Невероятно! — продолжала щебетать Мэгги, наклоняясь к окну с его стороны, когда при приближении машины ворота виллы автоматически распахнулись. — Ты когда-нибудь видел что-либо подобное?

Что за глупость — задавать хозяину виллы подобный вопрос. Наверное, Мэгги пытается снискать его расположение и поэтому разыгрывает такое удивление и восхищение? Вопросам Николь не было конца.