Но что-то было не так… Образ воображаемый не совпадал с реальным. Рядом с ней оказался не Дэвид, и… и это было приятно! Ей уже не хотелось, чтобы ее целовал Дэвид. Она хотела, чтобы это был Том. Как же так произошло? Но теперь это уже не имело значения…

Том поцеловал ее, и Николь пережила сказочное мгновение. В поцелуе было много чувства, он был нежным, осторожным и зрелым одновременно. Был полон обещания настоящей любви, обещания множества таких же поцелуев. Этим поцелуем Том уверял ее, что наконец нашел ту самую женщину, которую так долго искал…

Николь все больше и больше тонула в его объятиях. Голова кружилась, ее уносило в мир блаженства…

И тут она слегка отодвинулась от Тома, вовсе не потому, что хотела прервать поцелуй, а потому, что ей захотелось с чувством произнести его имя, насладиться его звучанием, показать ему, что он ей не безразличен…

И вдруг, неожиданно для самой себя, она вскрикнула:

— Том!

От внезапного ужаса она вся напряглась, глаза широко открылись. О Боже! Кого она целовала!

Том уронил руки, как будто в него выстрелили с близкого расстояния.

— Что?..

— Как… как ты смеешь? — Николь схватилась за горло, как будто ее душили, но в ту же минуту злость сменилась смущением. Какое-то мгновение она даже сомневалась в правильности своих действий, но потом решила, что лучшая защита — это нападение.

— Нет, как ты смеешь? — вскипел Том.

Его глаза сверкали негодованием, а Николь еще больше разозлилась от такой несправедливости.

— Я?

— Да, ты! Моя дорогая, ты идешь со мной, а потом впадаешь в истерику! Я должен был знать…

— Это я должна была знать! — с жаром парировала она. — Ты ведь ни одной юбки в своей жизни не пропустил, признайся!

— Я?! Ни одной юбки?! Я положил тебе руку на плечо, чтобы довести до дома, а ты вдруг оказалась у меня в объятиях и…

— Это нечестно! — Теперь она защищалась. — Я с этим не соглашусь. Ты будешь оправдывать себя любым способом. Как ты смеешь думать, что мне…

— Понравилось? — смело предположил он уже добродушно. На губах, которые только что целовали ее, появилась самодовольная усмешка.

— Понравилось? — неуверенно повторила она, ужаснувшись мысли, что он действительно мог так подумать. — Да я лучше поцелую… осла, чем тебя!

— Само очарование! — поддразнил он ее и засунул руки в карманы брюк.

— О тебе этого не скажешь, Том Рэндалл, а меня не одурачить! Здесь уже есть одна влюбленная девица, по-моему, этого вполне достаточно. Я не собираюсь угождать твоему «я» и падать к твоим ногам, позабыв обо всем на свете. Если ты думаешь… — Ее голос затих. Она вдруг поняла, что сейчас может высказать то, что не следует говорить! Ведь это может быть истолковано как вызов. О Боже! Неужели он думает так же, как и Мэгги, что, сторонясь его…

Николь обдало холодом. Она постаралась успокоиться и собраться с мыслями.

— Спасибо, что проводил меня, — сказала она чопорно, вздернув подбородок. — Теперь я дойду сама.

Том улыбнулся, кивнул головой. Она еще раз взглянула на него, стараясь выразить полное пренебрежение, и через секунду была уже во дворе. Захлопнув за собой дверь, Николь прислонилась к ней, судорожно вдыхая теплый ночной воздух.

— Приятных снов, солнышко, — послышалось с обратной стороны.

Николь закусила губу, чтобы не закричать. Как же она смогла такое допустить? Ведь он ей не нравится! Нет, нет! И все же…

Закрыв лицо руками, Николь затаила дыхание, прислушиваясь к звуку шагов. И тут она услышала еще что-то. Он тихо посвистывал? О, как она ненавидит мужчин, которые свистят! О, как она ненавидит Тома Рэндалла! Как же она завтра посмотрит ему в глаза? Эта мысль тревожила.

Николь провела ужасную ночь. Встав с головной болью, она сразу же подумала о Мэгги. Ей, должно быть, еще хуже, ведь она выпила куда больше! Она сама, конечно же, выпила чуть-чуть лишнего. Ведь, находясь в здравом уме, разве можно получить такое удовольствие от поцелуя? Нет, никакого удовольствия она не получила! А Том… Нет, нет!

Между тем голова раскалывалась, мысли путались, ей было ужасно душно. Неужели на нее так действует жара? И что случилось с водопроводом? Ночью она слышала, как текла вода, раздавались какие-то звуки, как будто в доме был кто-то еще…

Николь потянулась и посмотрела на часы. Было еще довольно рано. Значит, она не опаздывает. Хорошо бы полежать еще пять минут, но лучше встать сразу. Если она вдруг опять заснет и опоздает, это будет на руку Тому Рэндаллу.

Она приняла душ, вымыла волосы, высушила их и причесалась, оделась. Надо будет найти время, чтобы сходить в магазин и купить себе что-то еще из одежды. Ей явно не обойтись теми двумя блузками и двумя юбками, которые она привезла с собой. Эти наряды предназначались для работы и были самыми обычными, даже слишком, хотя и соответствовали строгим стандартам Тома Рэндалла. Проклятье! Почему она должна обращать внимание на его мнение?

Она вошла в тенистый двор. О, ужас! Ее мучитель, как и вчера утром, сидел на прежнем месте. Пил кофе и читал газету.

Николь села напротив. Было слышно, как в кухне суетится Сара.

— Ты знаешь, ведь это совсем не обязательно. Я понимаю с первого раза. Мне преподали хороший урок, и я обещаю больше не опаздывать. Так что тебе нет необходимости приходить сюда каждое утро и подгонять меня на работу. Да, Сара, пожалуйста, кофе, — сказала она служанке, когда та указала ей на кофейник. — Готовить ничего не надо. У тебя есть булочки?

— А, европейский завтрак! Конечно, — засмеялась Сара. — Вы быстро освоились, синьорита Николь. Разве можно в такую жару есть яичницу с беконом, по которой вы, американцы, сходите с ума?

Николь вновь переключила свое внимание на Тома. Тот невозмутимо продолжал читать.

— Ты слышал, что я сказала?

Сложив газету, Том положил ее на стол.

— Каждое драгоценное слово, слетевшее с твоих сладких уст, — невнятно сказал он то ли всерьез, то ли с сарказмом.

— Видишь, я все поняла. Встала рано. Пожалуйста, не чувствуй себя обязанным…

— Подгонять тебя на работу, — закончил он.

— Так ты слушал!

— Конечно!

— Ваш кофе и булочки, синьорита. — Сара сияла улыбкой.

— Грациа, Сара, — поблагодарила Николь по-итальянски.

Та засмеялась.

— Вы говорите по-итальянски?

— Совсем немного, — улыбнулась в ответ Николь.

— Вполне достаточно. Извините меня, что я буду говорить по-итальянски с синьором Рэндаллом.

Она начала болтать с Томом. Николь, прислушиваясь к их разговору, стала наливать себе кофе и пролила густой черный напиток на стол. Дрожащей рукой она поставила тяжелый кофейник и посмотрела на Тома. Тот внимательно слушал болтовню Сары и одновременно смотрел на Николь.

Он за что-то извинился перед Сарой, сказал, что ничего страшного не произошло и что он чувствует себя прекрасно. Затем посетовал, что доставил Саре столько хлопот и попросил ее проследить за тем, чтобы в ванной сделали необходимый ремонт. Саре он полностью доверяет и уверен, что ее двоюродный брат исполнит все должным образом. Пока ремонтируют его ванную, он будет пользоваться гостевой, и в этом нет никаких неудобств.

Сара, успокоившись, ушла в дом. Николь же догадавшись, о чем шла речь, сидела в напряжении и пыталась салфеткой промокнуть пролитый кофе.

— Ты все поняла? — спросил ее Том.

Она кивнула и с трудом произнесла:

— Большую часть из того, о чем вы говорили.

Она посмотрела на его все еще воспаленные пальцы. Том повертел ими, чтобы показать, что они зажили.

— Сара беспокоится за меня. Она испугалась, увидев кровь на моих полотенцах.

— На твоих полотенцах? — спросила Николь тихим голосом. Она даже не предполагала, что…

— Надеюсь, ты не возражаешь, если я пользуюсь той же ванной, что и ты? Это временно, пока мою не починят.

Она была не в силах смотреть на Тома Рэндалла. Отламывая кусочки от булочки, она макала их в клубничный джем. Оказывается, это был его дом, а она этого не знала. Получается, что ее одурачили! Впрочем, почему одурачили? Ей просто не сказали, кто живет в этом доме, а она как идиотка решила, что всю эту сказку для нее устроил Дэвид!