Хорошо, он должен помочь ей с десертами для ее вечеринки, раз уж она помогла ему с Эмили. Ну и все. Здесь он проведет черту. Больше он ничего не должен.

— Уходим. — Его голос скрежетал от недовольства.

Сидни опустила крышку коробочки с пахлавой, поправила облегающую юбку, а Люк вдруг понял, что разглядывает ее ноги, изящный изгиб щиколотки, блеск чулок. Когда она потянулась за сумкой, он схватил ее первым. Их руки соприкоснулись, и мужчину еще раз пронзил разряд. Желания. И предвкушения.

Черт, беда с этой Сидни! От этой беды надо избавляться. Он решительно повернулся к выходу.

Кровь пульсировала в висках Сидни. Она машинально шла следом за Люком к его машине. Вид крошечной ручки Эмили, лежавшей у него на плече, пронзил ее сердце. Зной летнего вечера давил, как непосильный груз.

Она еще чувствовала прикосновение губ Люка. Его горячее учащенное дыхание, беспорядочные скачки собственного пульса. В этом единственном поцелуе, слишком скоро прервавшемся, она ощутила его силу и свою ненасытную потребность. Это потрясло Сидни.

Она попыталась убедить себя в том, что просто слишком давно ее не целовали с такой чарующей смесью нежности и жадности.

Она впитала его тепло, как земля солнечные лучи в первый весенний день. Его губы воспламенили ее. Его сила воскресила ту ее сторону, которая, как ей казалось, давно отмерла. Его поцелуй разжег в душе пожирающий огонь. Такой огонь нелегко погасить.

Она сходила с ума, пытаясь унять новые, нежданные ощущения. Его нежное прикосновение взволновало ее. Его чистый, бодрящий аромат возбудил, рождая эротические фантазии. Она откликнулась на его зов совсем первобытным желанием…

Вдруг Сидни поняла, что никто еще не целовал ее так. Никто не мог сравниться с ним. Ее потряс не поцелуй. Ее потрясло то, что подарил его Люк.

Она приникла к нему и ждала продолжения.

И тут он отстранился от нее.

Почему? Может, ее страсть отпугнула его? Или он услышал, как Эмили смахнула тарелочку со столика?

Ее всю трясло — от пережитого и ожидания того, что за этим последует. Она ждала, что Люк подаст какой-нибудь знак, скажет, о чем он думает, или хотя бы перестанет хмуриться.

Считает ли он, что их поцелуй был ошибкой? Раскаивается ли? И если нет, то почему молчит?

Люк открыл перед ней дверцу машины и устроил Эмили на заднем сиденье. Сидни села в его «лексус» и пристегнула страховочный ремень. Она старалась не обращать внимания на его близость, когда он сел за руль. Она могла бы протянуть руку и прикоснуться к его руке, ноге, к ладони. Но не стала.

Люк молчал. Сидни слышала каждый вздох, шелест подгузника Эмили, беспокойно елозившей у них за спиной, и шум заводящейся машины.

Люк выехал с парковочной площадки на главную улицу и покосился на нее. Его руки сжимали руль, будто он хотел сломать его.

— Этого не должно было случиться.

Сидни не ожидала таких слов. Ее передернуло. Она не знала, что он имеет в виду: проказы Эмили или их поцелуй.

Сплетя пальцы на коленях, Сидни убеждала себя, что он говорит о дочери. Разве не о ней он все время ведет речь? Не о ней задает вопросы? Эмили была его главной и единственной заботой.

Сидни вспомнила его исполненный муки взгляд, когда он схватил Эмили и прижал к себе, будто их могли разлучить навсегда.

— Тем не менее, такое бывает, — прошептала она дрожащим голосом. Сидни сознавала, что не должна никогда больше целовать Люка, но ей так хотелось. Безумно хотелось. До боли в сердце.

— Только не у меня. — Люк сжал зубы.

С трудом она прониклась смыслом его слов. Если не он виноват, то кто? Эмили? Разве можно винить десятимесячного ребенка в том, что он решил расправить крылышки? Значит, обвинение адресовано Сидни. В ней поднялось раздражение на Люка.

— Ясно, — огрызнулась она и выразительно посмотрела на дочь Люка, чье появление он не предусматривал и о чьем существовании узнал только на прошлой неделе.

Люк перехватил ее взгляд.

— Моя дочь помогла мне понять, что я совершил ошибку. Грубую ошибку.

Теперь Сидни стало очевидно, что он имеет в виду поцелуй. Пустые надежды. Натянутая ниточка лопнула. Сидни разгладила юбку, сожалея, что не может спрятаться под сиденье.

— Люк, что было, то было. Давайте не будем делать из мухи слона. — Она попыталась отшутиться. — Поверьте, я не стану настаивать на свадьбе только из-за того, что вы меня поцеловали.

Люк пронзил ее взглядом.

— Я говорю не о поцелуе.

Его небрежный тон ранил Сидни.

— С этим я справлюсь. Я хотел сказать, что моя дочь могла пострадать.

— А… — Женщина сидела, прислушиваясь к беспорядочному биению своего сердца и стараясь собрать разбежавшиеся мысли. Она намотала на палец ремешок своей сумочки и, затянув, смотрела, как он распухает и краснеет. Вздохнув, ослабила натяжение. — Люк, как бы ни старались родители исключить малейшую случайность, это неосуществимо. Невозможно предвидеть все потенциальные проблемы. Невозможно следить за младенцем каждую секунду в течение всего дня. — Она говорила так же быстро, как скакал ее пульс, убеждая себя учиться на собственных ошибках. Например, больше не целоваться с Люком! — Будут несчастные случаи. Эмили поцарапает коленку, ушибется. Вы ее поцелуете, и жизнь пойдет дальше. — Сидни смотрела на мелькающие светофоры и мысленно подгоняла Люка: скорее, скорее домой! — Каждый случай научит вас чему-нибудь. И ее тоже. Вам не удастся защитить ее от жизни. Ошибок не избежать. Они входят в процесс обучения.

У нее горело лицо. Если тараторить и дальше, может быть, все забудется. Хотя, признаться, Сидни не хотела забывать тот единственный поцелуй.

Люк взглянул на Сидни. У нее замерло сердце. Его глаза завораживали. Когда он снова перевел взгляд на дорогу, женщина смогла перевести дыхание.

— Если бы не проклятый поцелуй, — вдруг проговорил Люк, — Эмили не оказалась бы на грани несчастного случая. Это было неосторожно. Глупо.

Его слова, как удары ножа, пронзали ей сердце. Так и есть. Он винил в происшедшем ее! Как будто она лезла целоваться!

— Послушайте, Люк, я готова признать, что это было несвоевременно. И неожиданно. Но давайте не будем делать из этого проблему мирового значения. Вы правы, Эмили Могла пострадать. Но не пострадала. Финал. Занавес.

— Это симптом, Сидни. Я должен позаботиться о том, чтобы он не превратился в болезнь.

Словно защищаясь, она скрестила руки на груди.

— Больше этого не повторится.

— Вы не можете гарантировать, пока мы работаем вместе. — Он взъерошил пальцами волосы.

— В таком случае остается единственное решение. — Но почему ей так тяжело? Почему ей вдруг стало казаться, что она без него пропадет? — Вероятно, нам следует расторгнуть наш договор. В конце концов, моя помощь вам уже не нужна. Вы вполне способны справиться самостоятельно. Хороший отец не тот, кто вовремя меняет подгузники или кормит по часам, а тот, кто любит своего ребенка. А ваша любовь к Эмили очевидна. — Сидни решительно уклонилась от его руки, которую Люк было протянул к ней.

— Я нуждаюсь в вашей помощи. — Он сжал губы и уставился на габаритные огни идущей впереди машины. — Слишком много волнений за один вечер.

И для Сидни тоже! Она чувствовала подступающую слабость, и ей хотелось оказаться дома. Там она уляжется в постель со скучной книжкой, которая усыпит ее. И ни о чем больше не надо будет думать. Но она знала, что… ей будет сниться этот поцелуй… и Люк.

Люк припарковался у подъезда Сидни и повернулся к ней. Падавшая на его лицо тень не могла скрыть выражения откровенной досады.

— Сидни, я совершил ошибку. Я не должен был целовать вас. Не знаю, почему…

— Неважно, — прервала Сидни. Ей не хотелось слушать его извинения или объяснения.

— Нет, подождите. Я не пытаюсь завести роман. Я никогда не хотел жениться, насмотрелся на своих родителей… — Его голос постепенно угас, и их окутало молчание.