Его обдуло холодным ветерком, и пустота в сердце стала еще глубже.

— Вы часто выходите сюда? — Тихий голос прервал его мысли. — Здесь такой покой.

Люк пожал плечами.

— Редко. До появления Эмили я был слишком занят в ресторане. Теперь я слишком занят ею.

Она потянулась вперед и дотронулась кончиками пальцев до воды. Мелкие концентрические круги побежали к краям бассейна.

— Что вы собираетесь делать?

Его внезапно рассердили настойчивые расспросы Сидни. Он огрызнулся:

— Продавать ресторан.

Женщина резко повернулась. Ее нога с всплеском поднялась из воды.

— Как?

В это мгновенье в слабой подсветке бассейна он заметил, что ногти на ее ногах покрыты красным лаком. Эта интимная подробность вызвала в нем неожиданный чувственный отклик. Между тем здравый смысл заставлял отключить сознание от мелких деталей, дурманящих не меньше, чем тот, единственный, поцелуй. Раздосадованный бесконечными внутренними разногласиями, усилившимися в романтическом ореоле полной луны и мерцающих звезд, он скрестил руки на груди.

— Ничего, не беда. — Несмотря на кажущуюся браваду, Люк говорил искренне. Мысль о продаже ресторана оказалась не столь болезненной, как он опасался. Больше того, даже вызвала облегчение. Поскорее бы только продать.

— Но в нем была вся ваша жизнь.

— Теперь она в Эмили, — спокойно заметил Люк. — Все меняется. — Он тоже изменился, а значит, и его надежды, мечты, желания. — Когда-нибудь, если захочется, я смогу открыть новый ресторан. Денег от продажи нам хватит на безбедную жизнь в течение некоторого времени. А я пока буду думать, чем еще можно заняться.

— Например, занудной службой с девяти до пяти? — Сидни покачала головой. — Не представляю вас в костюме и галстуке.

— Я тоже. Но я не представляю и то, как каждый день отвожу Эмили в ясли. Поэтому поищу какую-нибудь домашнюю работу, чтобы Эмили ощущала мою постоянную заботу.

Люк украдкой взглянул на Сидни, опасаясь увидеть непонимание или, хуже, презрение в ее глазах. И замер от неожиданности.

Свет, струившийся из окон, мерцал в слезах, наполнивших ее глаза. Бездонная синева притягивала, словно океан.

— Это самый мужественный поступок во имя любви. — Хриплые нотки в ее голосе подняли в нем новую волну эмоций. — Эмили повезло, что вы ее отец.

Люк едва смог выдавить:

— Я не могу поступить иначе.

— Неправда. — Она печально покачала головой. — Вы могли выбрать миллион других решений. Но вы выбрали верное. Я восхищаюсь вами. Не многие на такое способны.

Мужчина смутился и стремительно вскочил. Потоптался и протянул ей руку.

— Не пора ли обратно?

Сидни положила прохладные пальчики ему на ладонь, и он обхватил ее руку. В точке соприкосновения вспыхнул огонь и побежал в обе стороны.

— Попробуем каково на вкус? — Прозвучавшая двусмысленность вызвала неловкую паузу. Люк больше не слышал доводов «трезвой» половины своего разума: он знал, что имел в виду поцелуй.

Всю прошлую неделю он слишком часто думал об этом. Ночью, ворочаясь в своей огромной кровати, вспоминал сладкий вкус ее невероятно нежных губ, лестный многообещающий жар ее внезапной страсти.

В мягком свете луны Люк заметил, что ее лицо раскраснелось, а в глазах загорелись лукавые огоньки.

— Если вам кажется, что уже пора…

Откуда-то издалека к нему снова пробился отрезвляющий сигнал и разрушил безумную эйфорию.

— По-моему, да. — И речь уже не шла о поцелуе.

Ее пальцы порхали с изящной уверенностью и завораживали Люка. На секунду ему захотелось стать клавиатурой компьютера, чтобы почувствовать, как эти руки касаются его. Надо было сосредоточиться на цифрах, но он не мог оторвать глаз от Сидни. На ее гладком лбу появилась маленькая морщинка. Прищурившись, она посмотрела в блокнот, где делала пометки.

Узнав на прошлой неделе о планах Люка продать ресторан и, возможно, организовать новое дело, которое не будет отрывать его от Эмили, Сидни вызвалась помочь с расчетами.

Первая предложенная цена за «Погребок железного коня» была ошеломляющей. Денег хватило бы на вполне сносное существование. Люк мог бы открыть счет на образование Эмили и на свадьбу. Но об этом еще рано думать. Сначала надо сделать инвестиции в повое дело.

— Ничего себе! — Люк смотрел через плечо Сидни. Он склонился над ней и, щурясь, разглядывал цифры. Аромат духов и свежий запах волос туманили голову. Он сглотнул и постарался сосредоточиться. — Я не думал… Боже! Где взять такую сумму?

Сидни легко постукивала пальцами по клавиатуре.

— Нужна толковая реклама. Она требует огромных вложений на раскрутку, необходимых фотографий, красочных каталогов, печати и почтовых расходов. Все это без малейшей гарантии, что поступят заказы.

— Разумеется, поступят, — заявил Люк с уверенностью, которой вовсе не чувствовал. Что, если предприятие прогорит? Если их сбережения пойдут на ветер? Сомнения тревожили. Смеет ли он так рисковать будущим Эмили?

Его и раньше терзала неуверенность, но не лишала сил. Когда-то он сомневался в целесообразности открытия «Погребка железного коня». Многие друзья предупреждали его о риске, проблемах и головной боли, сопровождающих новое дело. Но он верил в свои способности и в свою мечту. И каким-то чудесным образом у него все получилось.

Он смотрел, как Эмили играет в своем манеже, как грызет игрушки, расставленные им на мягкой подстилке. Его сердце наполнялось безграничной радостью. Люк любил свою дочь больше, чем мог себе представить. Он должен попытаться. Ради Эмили. Она должна гордиться своим отцом. И учиться преодолевать трудности и стремиться к намеченной цели.

— Все ваши мысли отражаются на лице, — вдруг услышал Люк голос Сидни. — Судя по всему, вы приняли решение.

Он присел на край дивана.

— Вы получили диплом, пережили неудачный брак и осуществили свою мечту о карьере. Тем самым вы доказали своим братьям и сестре, что нет ничего невозможного. Я хочу доказать Эмили то же самое. На примере своей жизни, успехов в своем деле.

Сидни перевела взгляд с Люка на малышку. Ее голубые глаза потухли.

— Не забывайте, что для детей не так важно, насколько преуспевают их родители. Гораздо важнее другое — сознание того, что ими дорожат. Они хотят, чтоб их любили.

Потрясенный Люк вскочил на ноги.

— Вы думаете, я не люблю свою дочь?

— Я этого не говорила. — Она глубоко вздохнула. — Люк, я хочу сказать, что мечта — это не более чем мечта, а дети — это реальность.

Он зашагал взад-вперед по комнате.

— Как вы думаете, зачем я занимаюсь всем этим? Ради Эмили. Я делаю это ради своей дочери. Я хочу, чтоб у меня хватало времени быть с ней. Я хочу…

— Люк, — перебила она спокойно, — вы не вникаете в смысл моих слов.

Затихнув, он опустился обратно на диван.

— Тогда объясните мне.

Сидни повернула стул, чтоб сидеть лицом к нему, но опустила голову. На лицо упала тень. Выдержав паузу, она наконец подняла глаза. В них была глубокая печаль, пронзившая его сердце.

— Вы не поймете.

— Попробуйте.

Она долго молчала. В звенящей тишине раздавалось только лепетание малышки, ползающей в своем манеже. Сидни перевела взгляд с отца на дочь и обратно. Наконец она сказала:

— Я не хочу вас разочаровывать. — В ее хриплом голосе слышались незнакомые горестные интонации. — Я не пытаюсь разбить вашу мечту. У вас действительно все может получиться, как вы задумали. Однако поймите, что на первый взгляд многое кажется совсем не таким, каким является.

У него возникло чувство, что смысл ее слов глубже, чем она пытается представить. Сбитый с толку, он тряхнул головой.

— Вы хотите сказать, что мечтаете не… Но вы говорили…

— Я помню, что говорила. — Она разглядывала руку и терла ладонь большим пальцем. — Вы совершенно правы, — у нее дрогнул голос, — я карьеристка.

Люк подался вперед. Ему хотелось протянуть руку, прикоснуться к Сидни, утешить, узнать, что ее мучает. Но он сдержал себя, решив, что ей не понравится такой жест.