Вот и еще одно дело завершено. Еще одна строчка из списка вычеркнута.

– Ты просто не понимаешь меня, Агата, – твердо сказала она, с трудом собираясь с силами. – Я не могу сейчас развлекаться. Я слишком загружена. И вымотана до предела.

– Но ты почувствовала бы себя лучше…

– Нет. – Решительно покачав головой, Кэти вернулась к рабочему месту. – Любой мужчина только усложнит мою и так слишком сложную жизнь. Если я соглашусь с ним встретиться, он спросит, куда я хочу поехать, и мне нужно будет решать. Если мы, например, отправимся ужинать, я должна буду решать, что заказывать. Поверь, мне действительно проще сидеть на месте и есть, что дают в столовке.

– Как скучно! – с негодованием пробурчала Агата.

– Зато легко. А сейчас я из всех возможностей выбираю легчайшую.

– Твой снимок в газете очень удачен, – с новой решимостью заговорила Агата. – Скорее всего, этот бравый пижон обратил на него внимание.

– И, придя в восхищение, помчался сюда, чтобы сравнить портрет с оригиналом? Агата, ты бредишь. На этом фото я просто пугало. Растрепанная, с дурацкой улыбкой от уха до уха…

– На этом фото ты просто шикарная женщина. И единственное, что меня удивляет, – почему сюда не наехала еще куча самцов!

– Джад, телефон! Ты здесь?

Джад Джордан перевел взгляд с носков ботинок на дверной проем. Хорошенькая рыжеволосая Мэйзи, жена одного из его прорабов и лучшая секретарша, какую ему когда-либо приходилось иметь, стояла в дверях, выжидая.

– Проснулся? – осведомилась она дружелюбно. – А я вот смотрю на тебя и прикидываю, когда ж это я буду спать на работе в такой прекрасной, удобной позе?

– Когда станешь боссом. А вообще я не спал. Я просто задумался.

– Так точно, шеф.

Джад ухмыльнулся:

– Ты что же, пришла уличить меня?

– Я пришла, потому что ты так задумался, что не услышал телефонного звонка. А твоя мать ждет на проводе.

– Спасибо. – Джад невольно подтянулся и, едва Мэйзи мягко прикрыла за собой дверь, медленно опустил ноги на пол. – Детская привычка. Воспитание, ничего не поделаешь, подумал он, берясь за трубку. Уже не в первый раз приходилось ему признавать эту азбучную истину, но факт по-прежнему оставался фактом. Он не мог разговаривать с матерью по телефону в такой позе. Это было так же немыслимо, как не встать, когда она входит в комнату.

Психолог счел бы, что моим случаем стоит заняться, подумал Джад. Но на самом-то деле все просто. Налицо результат строго внушенных в детстве правил и прохладно-сдержанных отношений с родителями.

– Мама? Как у тебя дела?

– Прекрасно, Джад. Надеюсь, у тебя тоже? – послышались в трубке невозмутимые интонации Патриции Джордан. Именно этим тоном она всю жизнь разговаривала с сыновьями. Насколько мог судить Джад, она вырастила их, ни разу не повысив голоса.

Покончив с необходимым вступлением, Патриция сразу же перешла к делу:

– Джад, я хочу напомнить о благотворительном вечере на следующей неделе. Ты не забыл? На тебя можно рассчитывать?

– Да. Ведь я обещал.

– Не забудь: черный галстук.

– Разве когда-нибудь полагался другой?

– Там, где бываем мы с твоим отцом, – нет, никогда.

Джад ухмыльнулся высокомерию, прозвучавшему в ее голосе. Хотя, пожалуй, это даже и не высокомерие, а просто незыблемая самоуверенность, означающая: да, Джадсон, Джорданы занимают определенное положение в обществе и этому положению соответствуют черный галстук и смокинг.

– Джейсон тоже приедет?

Голос матери зазвучал суше:

– Да, во всяком случае, твой брат собирается быть. Обещал сделать невероятное усилие: расстаться на один вечер с перепачканной красками блузой и даже прилично обуться.

Слушая ее, Джад не мог удержаться от улыбки. Несколько лет назад родители были в полном отчаянии. Что же, приходится признать, что оба сына предали семейные традиции, сдержанно-скорбными голосами говорили они. Ни одному из двух братьев не хватило элементарного уважения и здравого смысла, чтобы пойти по стопам отца – архитектора, и архитектора очень преуспевающего. Мало того, что старший, сколотив шумную бригаду, собственноручно забивал гвозди, теперь и младший, их последняя надежда, выбрал для себя идиотское занятие: стоять на мостках у воды и писать красками закаты.

Время смягчило двойной удар. Процветание фирмы Джада показывало, что старший сделался чем-то большим, чем просто строитель-десятник. Диковатые пейзажи Джейсона тоже воспринимались теперь по-иному. Одно из полотен даже висело в холле родительского дома.

– Ты не мог бы напомнить ему обо всем этом? – Голос Патриции звучал почти просительно.

Джад вздохнул. Все эти светские мероприятия были существенной частью жизни родителей. И они с братом делали над собой огромное усилие, чтоб один-два раза в год соблюсти требования приличий и принять в них участие.

– Хорошо, я ему позвоню.

– Я сама только что звонила. – Вздох Патриции эхом повторил только что прозвучавший вздох Джада. – Звонка недостаточно. За ним нужно заехать.

– О'кей, я выеду пораньше, сделаю крюк и заверну к нему.

– Будь добр. И пожалуйста, проверь его ногти.

– Хорошо, мама.

Повесив трубку, Джад все еще ухмылялся, воображая себе лицо брата, которому вдруг предложат продемонстрировать чистоту рук. Быстро перевернув странички настольного календаря, он пометил против среды «заехать к Джейсону» и вдруг замер, раздумывая, а как относится к благотворительным мероприятиям Кэти Донован. Да, пожалуй, если он поведет себя правильно, вечер в родительском доме доставит ему в этот раз несомненное удовольствие.

На другой день, когда зазвонил телефон, Кэти подняла голову от лежавшего перед ней письма, пробормотала: «Я отвечу, Агата, не отвлекайся от своих газет» – и взяла трубку.

– Кэти? – Теплый и низкий голос в одну секунду уничтожил ее деловую сосредоточенность.

Внутренне сжавшись, она едва не выронила трубку. Чтобы отделаться от воспоминаний о Джаде Джордане, понадобилось достаточно времени и несколько строгих напоминаний себе о том, что на флирты и прочее у нее попросту нет досуга. День, когда журналисты приедут знакомиться с «Домом милосердия», стремительно надвигается, дядя Кевин в любой момент может вернуться из своей деловой поездки в Сиэтл. Сроки поджимают, у нее нет ни минуты.

– Простите, кто говорит? – с наигранной бодростью поинтересовалась она.

– Кто – вам понятно, – рассмеялся Джад, и от этого смеха у нее по спине побежали мурашки. – Вот зачем я звоню, этого вы и в самом деле не знаете.

– Не знаю. И играть в отгадки не собираюсь.

Ее жесткий ответ, похоже, развеселил его. В трубке послышался еще один довольный смешок.

– Значит, вам повезло, босс. Я тоже не расположен к играм. Никогда их особенно не любил. – С каждым словом голос делался все серьезнее. – Я звоню уточнить, сколько времени вам понадобится, чтобы собрать для меня группу.

– А вы всерьез собираетесь здесь работать? – спросила она после паузы.

– Да. Разве мое предложение показалось вам несерьезным?

– Нет, конечно. Но так как мы не уточнили подробности…

– Мне казалось, что уточнения – ваша забота.

– Вы правы. Я займусь этим делом прямо сейчас. Это все?

– Нет. Еще ужин.

– Ужин? – переспросила она, словно речь шла о сложной математической формуле.

– Да! Да! Да! – просуфлировала Агата, подчеркивая слова и мимикой, и жестами. – Да! Соглашайся!

– Да, ужин, – подтвердил Джад с мягкой настойчивостью. – В среду вечером.

– Но я не думаю…

– Я заеду за вами в половине седьмого. А в полночь привезу вас обратно домой.

– В полночь?

– О, полуночный ужин! – округлила глаза Агата. – Что ж, этот парень не промах. Какой размах!

– Джад, большое спасибо, но я не сумею поехать. У нас тут запарка. Я не могу сейчас думать о платье, о…

– Драконша поблизости?

– Кто???

– Дракон, о котором вы мне говорили. Управделами Аманда.