В отличие от живых мертвецов, считавшихся абсолютным и непреложным злом, к прочим представителям магического сообщества охотники относились вполне терпимо, даже к крысам-оборотням, считая их не чудовищами, а скорее людьми с альтернативными физиологическими возможностями, вынужденным нести крест неизлечимой болезни. То же самое относилось и к колдунам, их терпели, и даже где-то уважали, но, разумеется, не любили. Их никто не любил.

Оборотень в своем человеческом обличии был мужчиной тридцати с небольшим лет и те, кто никогда не видел его покрытым мехом, ни за что не заподозрили бы, что этот симпатичный и даже элегантный молодой человек периодически превращается в крысу и живет под землей в катакомбах. Франсуа Льорис был главой стаи всего несколько лет, сменив начавшего стареть и потерявшего былое уважение подданных предыдущего владыку клана, и Филипп уже успел убедиться в том, что он был достаточно свиреп и безжалостен, — когда того требовали обстоятельства, — чтобы держать в узде своих собратьев.

В последние несколько столетий поголовье крыс-оборотней в Париже было не особенно велико, но в прежние времена их было столько, что из них вполне получилось бы создать грозную армию. До пятнадцатого столетия крысы безраздельно властвовали городом, и никто не посмел бы вставать у них на пути. К сожалению для них, ни один глава стаи не мог достаточно хорошо справляться с такой огромной популяцией. Крысы делились на внутренние кланы, враждовали между собой и дрались за власть, пока в одной особенно кровопролитной схватке едва не перебили друг друга. Пока оборотни зализывали раны, власть в городе прибрали вампиры, и, в конце концов, принц вампиров и вожак стаи крыс заключили соглашение о взаимном нейтралитете, поделив город на две части к общему удовлетворению: отныне вампирам принадлежала его верхняя половина, крысам — все, что находилось под землей. Такое положение вещей сохранялось и до сих пор.

Крыс-оборотней было не так много, как когда-то, но это совсем не значило, что теперь они не представляли собой силы, с которой приходится считаться. Достаточно было хотя бы раз увидеть одну единственную крысу-оборотня в ее зверином обличии, чтобы никогда в жизни не захотеть столкнуться с ней в бою. Крыса величиной с человека представляла собой незабываемое зрелище, учитывая, что и зубы и когти у нее тоже были соответствующей длинны.

Когда Филипп вошел, все трое его гостей сидели в креслах молча, занятые своими мыслями. Вероятно, они уже сказали друг другу все, что хотели и даже, может быть, неоднократно, а вести светскую беседу никто из них явно не был в настроении. У ног охотника действительно лежал черный пластиковый мешок, в котором полиция обычно перевозит трупы.

Какие бы чувства все эти люди не питали к вампирам, при появлении принца города они встали, чтобы приветствовать его должным образом. Никогда и ни при каких обстоятельствах они не позволили бы себе проявить непочтительность.

— Чем могу служить вам, господа? — любезно поинтересовался принц, — Должно было произойти нечто поистине неординарное, чтобы заставить вас собраться вместе, такой милой компанией, да еще и почтить меня визитом в столь ранний час. Признаюсь честно, я потрясен.

— Вы совершенно правы, — проворчал колдун, усаживаясь обратно в кресло, — В городе происходит нечто весьма неординарное в последние дни… Давайте же, месье Белуа, не тяните, — обратился он к охотнику, — у нас у всех был достаточно хлопотный день сегодня, и мне очень хотелось бы, чтобы он уже поскорее закончился.

Охотник ничего не ответил, он молча опустился на корточки возле пластикового мешка и расстегнул молнию сразу на всю ее длину, полностью открывая взорам собравшихся лежащее в мешке тело.

— Взгляните, — проговорил он, обращая взгляд на Филиппа, — Видели вы когда-нибудь что-то подобное?

Подойдя ближе Филипп увидел нечто в самом деле не вполне понятное: в мешке лежал скрюченный труп, судя по всему, взрослого мужчины, высушенный до какого-то совершенно невозможного состояния. Под серой, пергаментной кожей мертвеца казалось совсем не осталось ни плоти, ни внутренних органов, одни только кости. Да и те выглядели иссохшими, слишком маленькими, можно было бы подумать, что это кости ребенка или карлика, если бы не тот факт, что кожи для такого маленького тела было слишком много, и она лежала на костях складками. Ломкие, совершенно седые волосы покойного торчали клоками и, судя по всему, не очень хорошо держались на черепе. Глазные яблоки были похожи на сморщенные вишенки. Губы практически исчезли, зубы страдальчески скалились, и даже они, казались гораздо мельче, чем должны были быть.

Почти минуту принц смотрел на труп, пытаясь понять, что же могло произойти с этим человеком, и совершенно ничего не приходило ему в голову. Никто из тварей, бродивших по этой земле, не мог бы сделать с ним такого. Никто из демонов ада не приложил к этому руку. Что остается еще?

— Его полностью иссушили, — проговорил Филипп, — Вытянули все жизненные соки… Даже из костей.

Он посмотрел на печально взирающего на него из кресла колдуна.

— Как такое возможно?

— Никак, — отозвался колдун, — По крайней мере, вполне определенно могу вам заявить, что это не магия.

Филипп и сам понимал, что это не магия. На высохшем трупе не было следов магических ритуалов, точно так же как и каких-либо иных более вещественных улик. Более того, — этот труп был пустым, таким же пустым, как пыль под ногами, как полное и абсолютное ничто.

Всем известно, что даже мертвое человеческое тело не до конца лишается энергии, просто она становится несколько иной, чем у живых людей и очень сильно зависит от того, кем был и как умер его бывший хозяин. В магической практике существовало множество ритуалов с использованием частей тел умерших, — для некоторых из них были нужны исключительно висельники, для других только утопленники. Для одних необходимы были скончавшиеся в цвете лет невинные девы, для других лучше всего подходили пожилые серийные убийцы. Не каждого мертвеца можно поднять как зомби, не всякий может сделаться гулем. В общем, имеются свои тонкости… В том мертвеце, что лежал сейчас на полу в его гостиной, Филипп не чувствовал вообще никакой энергии, и это было еще удивительнее и страшнее, чем такое невероятное физиологическое иссушение. Вот так вытянуть посмертную энергию из трупа не смог бы, пожалуй, даже самый жадный демон, хотя, конечно, в этом Филипп не мог быть абсолютно уверен. Кто может измерить силу князей ада? Вот только появление в городе верховных демонов уж совершенно точно невозможно было бы пропустить. И невозможно было бы не заметить на теле след от прикосновения кого-то из них.

— Полагаю, этот труп не единственный? — спросил Филипп, уже точно зная, каким будет ответ.

— За последние дни мы нашли их множество, — подтвердил охотник, — Мужских, женских, детских… Уже несколько десятков. Их всегда оставляют в темных, глухих местах — на заброшенных стройках, на свалках, несколько мы нашли вблизи от выходов канализации. Но, по-моему, их не особенно прячут. Большинство тел остаются в одежде, если не теряют ее при перетаскивании, у них не забирают ни документы, ни ценности.

— Когда вы нашли первое тело?

— Четыре дня назад.

— Но гораздо раньше они появились в катакомбах, — заметил оборотень, — Мы нашли первое в ночь на Самайн. Заподозрили работу демона и обратились с просьбой к уважаемому ковену, разрешить наши сомнения…

Он кинул злобный взгляд на колдуна, но тот сделал вид, что ничего не заметил.

— Однако господа маги оказались слишком заняты для того, чтобы взглянуть на труп. Оказалось, что все, что происходит под землей, не имеет к ним никакого отношения. Что, в общем, и верно, потому что с тварями, которые разбегаются по городу после их магических экзерсисов и прячутся в катакомбах и канализации, всегда разбираться приходится именно нам. Очень удобно.

Ле Февр презрительно поджал губы.

— Уже много лет в Париже не проводилось ни одного ритуала черной магии, — произнес он, — И все, как вы выразились, твари, шныряющие по подземельям, большей частью плод вашего воображения или попытки скрыть следы ваших собственных… проделок.