Но ему пришлось звонить Льорису и рассказывать о том, что удалось сегодня узнать: крысы не смогут удерживать катакомбы, не стоит даже пытаться. Лучше всего сейчас им принять человеческое обличие и сидеть по домам, никуда не высовываясь после наступления тьмы.

А потом ему пришлось звонить еще и Белуа и Ле Февру и пространно беседовать с ними, борясь с желанием всех просто послать. Но сейчас ему не нужны были бессмысленные жертвы ни среди охотников, ни среди колдунов, поэтому пришлось и их всех убеждать не высовываться. Впрочем, колдуны этого делать и не собирались. Зато охотники рвались в бой, и им, как всегда, нужны были подробности, и они желали знать, что именно принц собирается предпринимать. И когда. И как. И кого. И с кем.

Когда, наконец, Филиппу удалось от них отделаться и подняться в гостиную, он увидел там Лоррена, развалившегося у телевизора и лениво листающего каналы. Мерзавец выглядел таким довольным, что хотелось его убить. И от него одуряющее сладко пахло кровью фэйри.

Филипп выдернул телевизор из розетки.

Лоррен посмотрел на него устало.

— Что еще у вас случилось?

— Что еще?! — возмутился Филипп, — Ты хоть понял, о чем рассказывала твоя девка?!

— Понял. Фоморы. Я, кстати, говорил вам, что в этом мире мы вряд ли встретим что-то новое. Я был прав.

— Я собираюсь призвать владычиц фэйри.

— Париж и так наводнен фэйри. Вам мало тех, что уже есть?

— У тебя есть другие предложения? Излагай!

— Мы справимся сами. А эти леди-сидхэ… Вы же знаете их, — вы ничего толкового от них не добьетесь.

— Фоморы не Красные Колпаки, ты не сможешь драться с ними, даже если до дна иссушишь свою полукровку. Хотя у тебя ума хватит полезть в драку, не сомневаюсь… Я призову фэйри, Лоррен, и попрошу их о помощи, и буду надеяться, что они не откажут. А теперь подумай: что если так? Что если они прибудут в Париж? И увидят тебя? И поймут, что ты пил их кровь? Что они скажут на это?

Лоррен резко поднялся с дивана и отшвырнул в сторону пульт.

— Мне казалось, что вы были не против! Могли бы сказать, что мне не стоит этого делать! Что я, по-вашему, идиот, и не понял бы?!

— В тот момент я еще не знал, что буду призывать фэйри!

— Я должен был знать это за вас?!

— Ты мог бы… мог бы… — Филипп горестно всплеснул руками, — Мог бы хоть иногда думать не только о собственном удовольствии! На меня сегодня вылили тонну дерьма, а ты, вместо того, чтобы быть со мной рядом, каждый раз идешь кого-нибудь трахать! Ты чертов эгоист, Лоррен!

Как только вампиры вышли, в комнату тотчас вломились люди, и Кристиан едва успел спрятаться в ванной. Предстать перед кем-то голым и перепачканным кровью ему совсем не хотелось.

Через щель между дверью и косяком он видел двоих парней с набором реанимации и Катрин, отрывистым голосом дающую им указания. Они окружили распростертое на полу тело, действуя быстро и слаженно. Кислородная маска, массаж сердца, дефибриллятор, наготове набор для переливания крови. Его подключат сразу же, если только удастся запустить сердце. Затаив дыхание, Кристиан наблюдал за работой медиков, с надеждой — вдруг у них получится, и они смогут вытащить беднягу с того света. Они ведь наверняка делают это не в первый раз.

Кто-то кинул взгляд в сторону ванной и Кристиан отпрянул от щели. Он прижался спиной к стене, и встретился взглядом со своим отражением в огромном зеркале напротив. Зрелище было то еще. В полутемной ванной он выглядел как зомби, только что выбравшийся и могилы, ошалелый и всклокоченный, и уже успевший кого-то сожрать. Засохшая корка крови неприятно стягивала кожу, до смерти хотелось забраться в ванную, отмыться и согреться. Кристиан чувствовал, что его начинает колотить нервная дрожь. Когда уже эта команда реаниматоров закончит?

В комнате стало как-то слишком тихо, Кристиан снова выглянул в щель и похолодел, увидев, как парни грузят тело в черный пластиковый мешок.

Катрин, совершенно потерянная, сидела на полу, бессильно опустив руки и глядя застывшим взором на то, как над головой ее пациента наглухо застегивают «молнию». После того, как труп унесли, она еще некоторое время сидела неподвижно, потом тяжело поднялась и ушла.

Кристиан плотнее закрыл дверь в ванную, зажег свет и включил воду в душевой кабине, стараясь сделать ее погорячее. Вода почти обжигала и парень, стиснув зубы, подставил лицо под больно бьющие струйки, надеясь, что они прогонят этот жуткий озноб.

Кабина наполнилась паром. Окрашенная розовым вода потекла в слив. От запаха крови, от вида крови Кристиана затошнило, и он подумал, что как-то слишком уж часто ему пришлось лицезреть ее за последнее время. И свою и чужую.

Кристиан выдавил на ладони побольше шампуня, надеясь, что он перебьет ненавистный металлический запах, намылил голову и лицо, но как только закрыл глаза, перед внутренним взором вдруг возникло бледное лицо убитого парня с ввалившимися щеками и серыми губами, с остекленевшим взглядом. Кристиан поскорее открыл глаза, не обращая внимания, что их щиплет от мыла. Он смыл с себя кровь, но ее отвратительный запах все еще преследовал его, будто он сам ее напился. Желудок скрутило спазмом, и тошнота подкатила к горлу, Кристиан рухнул на колени и отправил в слив остатки ужина. Глаза жгло, будто от непролитых слез, и на душе было так паршиво, что хотелось выть.

Только что в его присутствии убили человека.

Оказывается, знать абстрактно, что такое бывает, совсем не одно и то же, что видеть воочию.

Какая потрясающая новость.

«Может случиться так, что я не успею остановиться и убью тебя, — вспомнил Кристиан слова Филиппа, — Тебе не страшно?..»

Воображение легко поменяло его местами с сегодняшней жертвой.

Вот теперь страшно, ага… И, если он не окончательно сбрендил, — нужно валить отсюда, пока еще не слишком поздно. Лучше всего даже уехать из Парижа, домой, к матери. Начать ходить в церковь. Молиться за спасение своей души. И за спасение его души… Господи, сможешь ли ты простить Филиппа Орлеанского, вампира? У всех есть шанс, правда? Даже у самых отъявленных злодеев? А он не злодей, просто… так получилось.

Кристиан хмыкнул, развеселившись собственным мыслям, и вдруг понял, что ужасно отсырел. Он выбрался из душа, наскоро вытерся и отправился разыскивать свою одежду. К счастью, она не была заляпана кровью. В отличие от дивана. И на полу отчетливо запечатлелись кровавые отпечатки босых ног. Утром прислуге придется все это оттирать. Ну, пол ладно… А вот диван как они будут чистить? Наверное, у них есть пятновыводитель, созданный специально для маньяков, любящих вспарывать когтями чужие задницы.

Сука Лоррен. Когда-нибудь он за это ответит. И за все прочее…

Одевшись, Кристиан отправился к себе в комнату, понимая, что никуда он отсюда не уйдет. Хотя спроси его кто-нибудь: почему, вряд ли он найдет, что ответить. И копаться в себе, разыскивая ответ на эту загадку тоже нет никакого желания. Зато есть желание сейчас пойти куда-нибудь подальше из этого дома, туда, где обретаются нормальные живые люди. И напиться. Нужно только прихватить сумку, там, вроде, завалялись какие-то деньги.

Проходя по коридору, Кристиан уловил слабый запах никотина и вдруг почувствовал такую неодолимую потребность курить, что не удержался и заглянул в приоткрытую дверь комнатки, которую раньше он принимал за чулан. Комната оказалась не такой уж и маленькой, у стенки стояла медицинская каталка, капельница, громоздилось еще какое-то оборудование. А на подоконнике сидела Катрин, сжимая в дрожащих пальцах сигарету и выпуская дым в приоткрытое окно, из которого весьма ощутимо сквозило. Услышав, как скрипнула дверь, девушка вздрогнула и едва не выронила сигарету.

— Это я, не пугайся — сказал Кристиан, — Дай покурить.

Катрин молча протянула ему пачку.

Кристиан сел с ней рядом на подоконник, прикурил от ее сигареты и с наслаждением затянулся.