Роуз судорожно выдохнула. Ее щеки горели огнем, а ладони были холодными. Она никак не могла прийти в себя и не понимала, что с ней происходит.

— Это моя экономка, — ровным голосом произнес Дилан. Он, судя по всему, полностью контролировал свои эмоции. — Сегодня утром я сказал ей, чтобы она сделала крюшон, так как у меня будут гости. Миссис Райсмли сейчас уходит, у нее выходной.

— Крюшон? — растерянно переспросила Роуз.

— Ну да. Шампанское, смешанное с белым вином и фруктами. На этот раз — с клубникой.

Роуз прекрасно знала, как готовится этот аристократический коктейль. Просто в данный момент мозг ее отказывался работать как следует. Нетвердой походкой она подошла к столику, плеснула напитка в бокал и сделала приличный глоток.

Дилан встал рядом, дотронулся до ее плеча.

— Ты не ответила на мой вопрос. — Его голос обволакивал Роуз, подобно медовому кокону.

— Да, про свое прошлое я вспоминать не хочу, — резко сказала она, пытаясь вырваться из сладкого плена звуков.

Роуз опять подняла бокал и осушила его залпом.

— Тогда и не надо, — тихо и невероятно ласково произнес Дилан.

Девушка со стуком поставила бокал на столик, и он тут же завладел ее рукой. Слегка сжав ее, О’Гилви продолжил:

— Я вижу, что кто-то заставил тебя сильно страдать, и память об этом еще жива в твоем сердце. Но это не значит, что надо перестать доверять всем вокруг. По крайней мере, я тебя никогда не обижу.

Роуз вырвала руку и отвернулась, с трудом сдерживаясь, чтобы не рассмеяться. Он говорит, что никогда ее не обидит! Трудно представить себе что-то более абсурдное. Она налила себе еще крюшона и сделала большой глоток. В голове начало шуметь, но она не обратила на это внимания.

— Где висят твои картины? — преувеличенно бодро спросила Роуз. — Мы посмотрим на них или сначала выпьем за то, чтобы прошлое никогда не вмешивалось в наше будущее?

— Хороший тост, хоть и несбыточный. — Дилан обошел столик и оказался напротив Роуз. — Но выпить за свободу от прошлого не помешает.

Их бокалы со звоном соприкоснулись. А затем он, взяв ее под руку, пошел показывать свои сокровища.

Дилан водил гостью по комнатам и рассказывал о картинах, висящих на стенах. Их ценность была несомненна, и Роуз поняла, почему дом оборудован новейшей системой охранной сигнализации.

Но сама она молчала и порой делала глоток из бокала, который взяла с собой. Первые же полотна — галантные сцены французских мастеров восемнадцатого века — заворожили Роуз своей красотой. Но вскоре ее внимание переключилось на другой объект. Владелец картин интересовал ее гораздо больше, и, когда она поняла это, было уже поздно.

Роуз погружалась в то самое состояние, в котором пребывала во время мимолетного знакомства с Диланом в детстве. Выпитое спиртное делало ее падение еще стремительнее и притупляло инстинкт самосохранения.

Она любовалась профилем Дилана, завороженная музыкой его голоса. Голова кружилась от хмеля и от чувственного томления, охватившего ее. Но теперь у Роуз не было ни сил, ни желания бороться с ним.

— А вот моя самая любимая картина.

Дилан остановился рядом с дверью, ведущей в очередную комнату, и показал на пейзаж в тяжелой дубовой раме. Роуз чуть не вскрикнула от неожиданности. Она увидела родной скалистый берег Атлантики, холмы, поросшие изумрудно-зеленой травой, и маленькую деревушку в долине.

— Мне кажется, этот вид западного побережья Ирландии чем-то схож с твоим характером, — задумчиво произнес Дилан.

Роуз боялась и страстно желала посмотреть на него. Наконец медленно, словно помимо своей воли, она повернулась к хозяину дома. Его глаза были устремлены на полотно.

— Ты случайно не из этих мест? — неожиданно спросил он и устремил на нее полный странного огня взгляд.

Под его гипнотическим воздействием губы Роуз приоткрылись, на щеках еще ярче расцвел румянец, а ноги стали как ватные. Ей показалось, что сейчас она потеряет сознание. Головокружение стало невыносимым, по телу пронеслась сладкая волна, от которой затвердели соски и поднялись тонкие волоски на руках. Роуз чувствовала, как Дилан раздевает ее глазами, соблазняет… что устоять перед ним невозможно.

В последней попытке не поддаться искушению она попыталась отстраниться от Дилана. Но тут ее взгляд случайно упал на картину. Пары алкоголя в голове смешались с внезапно нахлынувшими воспоминаниями о доме и первой любви. Роуз вновь превратилась в маленькую девочку, очарованную умом и обаянием мистера О’Гилви, готовую отдать ему все сердце.

В то же мгновение Дилан одним движением приблизился к ней и взял в руки ее лицо, заставив посмотреть ему прямо в глаза. Роуз видела перед собой мужчину, который за три дня стал ей ближе всех, и понимала, что никогда раньше не жаждала поцелуя больше, чем сейчас.

Он опять с удивительной легкостью прочитал ее мысли. И, не отнимая рук от горящих румянцем щек своей гостьи, наклонился и накрыл ее губы своими.

Она ощутила забытый запах его дыхания, тепло и мягкость рта Дилана. Каждое движение мужских губ дарило ей невероятное наслаждение. От нежности его поцелуя Роуз вдруг захотелось заплакать, и она судорожно обняла Дилана свободной рукой. Его язык вторгся внутрь, и поцелуй сразу превратился из невинной ласки в опасный танец страсти. Он то отступал, то вновь проникал вглубь в чудесном и откровенно неприличном ритме.

Не помня себя, она прильнула к мускулистому телу Дилана. Их разделяла лишь тонкая преграда ее блузки и его рубашки. Роуз чувствовала жар его тела, ощущала рельефные мышцы живота, силу рук.

Она даже не заметила, как из ее руки исчез бокал с предательским коктейлем. В какую-то минуту Дилан просто взял его и поставил на стоящий рядом секретер розового дерева. Затем положил ладони на ее талию и крепче прижал к себе.

Роуз и не думала сопротивляться. Она находилась в сладостном забытьи и не хотела прерывать его. Ее единственным желанием было еще теснее прижаться к Дилану, слиться с ним так, чтобы стать единым существом.

— Боже, что ты со мной делаешь? — простонал он, когда Роуз обняла его за шею. — Я… я не смогу остановиться…

Но она не слышала этих слов. Руки Дилана скользили по ее телу, разжигая огонь желания. Вдоль позвоночника забегали мурашки, грудь отяжелела, низ живота заныл в предчувствии более интимных ласк.

О’Гилви не мог больше сдерживаться. С глухим стоном он увлек ее за собой. Несколько шагов — и они очутились в соседней комнате. Роуз не заметила, как оказалась на кровати, прижатая тяжелым мужским телом к шелковому покрывалу. На своей груди она ощутила руки Дилана.

— Я мечтал сделать это в ту же минуту, как увидел тебя, — прошептал он.

Затем приподнялся, и гибкие пальцы в мгновение ока справились со шнуровкой. Жадному мужскому взору открылись обольстительные полушария, спрятанные под белым кружевным лифчиком.

Тонкое полотно не могло скрыть затвердевших сосков. Взгляд Дилана потемнел. Медленно, очень медленно он обвел один из них указательным пальцем. Роуз вздрогнула и застонала. А потом он нашел застежку впереди, и чашечки упали в стороны.

— Как ты прекрасна, — прошептал Дилан.

На долю секунды Роуз распахнула глаза и увидела комнату, залитую солнечным светом, в котором танцевали золотые пылинки, а перед собой мужчину своих грез, чьи теплые ладони лежали на ее обнаженной груди.

Все правильно, пронеслось в ее голове. Так и должно было случиться…

И в это мгновение на тумбочке у кровати зазвонил телефон.

— Не обращай внимания, — произнес Дилан и коснулся губами ее левой груди.

Роуз изогнулась от наслаждения и вновь закрыла глаза…

Телефон продолжал звонить, но мужчине и женщине было не до него. Язык Дилана выводил замысловатые узоры во впадинке между двумя холмиками. Роуз словно купалась в горячих волнах, которые растекались по телу от каждого прикосновения Дилана. А настойчивый телефонный трезвон звучал где-то на периферии ее сознания.

Но вдруг послышался длинный гудок, а после него — голос. Как всегда, автоответчик заработал в самое неподходящее время.