Ее любимый стоял посреди огромной гостиной, заставленной мебелью в классическом стиле. Его ноги утопали в пушистом ковре, а на лице играли солнечные лучи, проникающие сквозь пышные маркизы на окнах. За спиной Дилана виднелась дверь в еще одну комнату — спальню, как догадалась Роуз.

— Выглядишь гораздо лучше, — произнес он, не двигаясь с места.

— Спасибо. — Роуз подошла и заглянула ему в глаза. Его взгляд не выражал решительно ничего. Он был отстраненным, как у диктора телевидения, читающего новости. Роуз решила сразу расставить все по местам. — Дилан, что-то случилось? Почему ты не приехал вчера, как обещал?

Он ответил не сразу. Отвернувшись, прошел к бару, взял начатую бутылку вина и плеснул ее содержимого себе в бокал.

— Тебе не предлагаю, — сказал он. — Пусть желудок придет в норму. — Потом опять вернулся к ней и жестом пригласил сесть на диван, стоящий в центре. — А насчет вчерашнего… У меня появилась проблема, которую нужно было срочно решить.

После этих слов Дилан пристально посмотрел на девушку. Теперь его взгляд стал решительным, даже жестким.

— А как Ребекка? Она еще долго была там?

— Да. Мы с ней много общались. — Дилан сделал глоток. — У нас нашлась отличная тема для разговора. Вернее, начали ее обсуждать мы еще во время старта регаты, а продолжили на приеме.

— Какая же? — Роуз искренне не понимала, куда он клонит.

— Ребекка вспоминала о твоих юношеских годах. Вы ведь вместе выросли в Реддике, не так ли? Я узнал много интересного.

Роуз вздрогнула и опустила глаза. Она почувствовала, как кровь отхлынула от щек, а сердце от страха сжимается в тугой комок. Но ее замешательство длилось всего мгновение. Ведь Ребекка не могла проболтаться о том, что Дилан уже встречался с ней в молодости! Подруга сама советовала ей до поры до времени не раскрывать ему главного секрета. «Запомни, мужчины самолюбивы и мнительны, — говорила она тогда. — Если Дилан узнает, что ты его обманывала, то придет в ярость».

— Странно, — продолжил меж тем он, подходя ближе, — но я совсем ничего не знаю о твоей жизни до того, как ты обосновалась в Дублине. Ты всегда становишься скрытной, когда речь заходит о юношеских годах, хотя обо всем остальном говоришь весьма откровенно. Почему?

— В моем детстве не было ничего интересного.

— Может быть. — Роуз услышала, как он поставил пустой бокал на столик. Потом ощутила на своем подбородке его пальцы. Легким движением Дилан приподнял его, заставив смотреть ему в глаза. — Например, мне было бы совсем «неинтересно» узнать, что ты увлекалась живописью, даже занималась с учителем и продолжаешь писать маслом по сей день. — Роуз видела, как в глубине его глаз загорается недобрый огонь. — Что еще такого же «неинтересного» происходило с тобой в Реддике? Ты можешь рассказать мне об этом?

Роуз нервно сглотнула. Она находилась в полном замешательстве, потому что не знала, что именно поведала ему Ребекка. И зачем? Скорей всего, подруга просто хлебнула лишнего, вот ее и понесло, решила Роуз. А вдруг даже нескольких ее фраз оказалось достаточно, чтобы Дилан все сам вспомнил?

В голове вдруг опять зазвучал голос Ребекки. «Не раскрывай все карты до тех пор, пока вы не станете близки… Дилан должен понять, что ты не играешь с ним. Отдайся ему, тогда и говори все, что хочешь».

Роуз очень хорошо запомнила эти слова. Больше всего на свете она боялась потерять Дилана после признания, сделанного не вовремя. Поэтому ей ничего не оставалось, как молча смотреть ему в лицо.

— Значит, тебе нечего сказать? — снова спросил он.

Роуз снова не ответила. Ей казалось, что время остановилось и эта пытка будет длиться вечно. Вдруг взгляд Дилана резко изменился: он смягчился. И какая-то отчаянная решимость полыхнула в черных глубинах его глаз. Роуз затрепетала. Ей стало понятно, что сейчас произойдет что-то важное.

Дилан перестал держать ее за подбородок, но руку не опустил. А осторожно провел пальцем по контуру ее дрожащего рта, затем переместил его ниже, к маленькой впадинке у основания шеи, где билась голубая жилка. Роуз почувствовала, как теряет ощущение реальности. Ею овладело странное оцепенение. Сейчас для нее существовала только рука Дилана, которая медленно пробиралась за ворот ее блузки. Роуз потрясенно ощущала, как его пальцы принялись расстегивать одну пуговицу блузки за другой. Наконец он распахнул ее и провел по краю белого кружевного лифчика. Роуз сидела как парализованная, не в состоянии вымолвить ни слова.

— Ты кажешься сейчас такой невинной, беззащитной, — тихо произнес Дилан. — Невозможно даже представить, что ты способна намеренно унизить человека. Растоптать его чувства. И все же…

Роуз попыталась что-то ответить. Но тут Дилан резким движением взял ее за длинные волосы и, откинув назад голову, жадно припал к губам. В этом поцелуе не было нежности, зато страсти хоть отбавляй. Потом он перестал терзать ее рот, но лишь затем, чтобы расстегнуть лифчик и обнажить грудь с бесстыдно торчащими сосками.

— Ты хочешь меня, — с удовлетворением в голосе произнес Дилан, без тени смущения рассматривая богатство, которое открылось его взгляду.

Роуз и не думала отрицать очевидное. Она чувствовала, как по телу расходится горячая волна сексуального желания.

Он склонил к ней черноволосую голову и, сжав зубами сосок, стал играть с ним кончиком языка. Это была настоящая мука, сладостная мука. Роуз со стоном вонзила ногти ему в спину, дрожа всем телом. Ноздри ее расширились, трепеща от знакомого дурманящего запаха.

Она не помнила, как Дилан раздел ее и разделся сам. Возбуждение целиком захватило Роуз, закружило, лишило разума. Кожа пылала от откровенно эротичных прикосновений Дилана, и она все глубже погружалась в пучину низменных инстинктов.

— Чувствуешь, что ты со мной делаешь? — хрипло выдохнул он, прижимаясь к ней всем телом.

А как она могла этого не чувствовать? Роуз животом ощущала все нарастающее хищное желание, владеющее им. Липкая слабость волной пробежала по ее ногам.

— Дотронься до меня, — властно произнес Дилан и чуть отодвинулся от нее.

Роуз послушно, словно наложница, положила руку на его напрягшуюся плоть. Он застонал, а затем снова принялся терзать ее рот. Но в этой звериной жадности, в требовательности его губ было нечто такое, от чего ей сделалось несказанно хорошо.

Все ее существо было переполнено болезненным ожиданием, и это ощущение потрясло Роуз. А когда Дилан опустился перед диваном на колени и положил руку на ее влажное лоно, она вскрикнула от удовольствия… Затем перед глазами Роуз зажглись звезды, а в ушах зашумело.

— Прошу тебя… прошу тебя… — задыхаясь, прошептала она, не в силах дольше выносить эту умопомрачительную пытку.

— Она меня просит… — выдохнул Дилан. — Холодная, отстраненная Роуз умоляет меня взять ее… Невероятно!

Он властно развел ей ноги и вошел в нее с неожиданной силой, причинив боль. Но что была эта боль в сравнении с неописуемым, жгучим удовольствием, которое скоро затопило ее! Роуз словно рассыпалась на миллион сверкающих звездочек, не переставая удивляться все новым и новым восхитительным ощущениям, а затем — всепоглощающему блаженному спокойствию.

Дилан содрогнулся в ее объятиях и хрипло вскрикнул. Мускулы на его спине сначала напряглись до предела, а потом расслабились.

Роуз медленно провела по его влажной коже и откинулась назад. Так вот как это бывает! — подумала она, ошеломленная, почти с благоговением дотрагиваясь до темных спутанных кудрей Дилана. Роуз не могла напрячь ни единого мускула. Ей казалось, что она парит в каком-то золотистом сиянии. И она ощущала себя настоящей женщиной, которая способна получать наслаждение и дарить его любимому человеку…

— Почему ты молчишь? — спустя какое-то время спросила Роуз.

Дилан поднял голову.

— А тебе еще и разговоры подавай! — неожиданно грубо произнес он.

Высвободившись из ее объятий и не глядя на нее, Дилан неожиданно встал и направился в спальню.